Их картины полны яркого света, смуглых мужчин в экзотических нарядах и роскошных женщин без экзотических нарядов. Но так ли все было на самом деле или приходилось изрядно домысливать под впечатлением от экзотики? Реальное фото прилагается.



Восток пронизывает нашу жизнь, мы знаем о нем почти все, но вот для европейца конца XVIII — начала XIX века Ближний восток был почти неизвестным, но очень манящим местом. К этому времени для некогда могущественной Османской империи наступил период заката. За последующие две сотни лет империя растеряла почти все ранее захваченные территории, сократившись до современной Турции. А как известно, закату любой империи присуща атмосфера роскоши и гедонизма.
И слухи о пышности султанского двора ползли во все стороны, долетая и до Европы, где в это время набирала обороты индустриализация, уродливая и обезличивающая. Люди искусства задыхались в механистической атмосфере и находили выход в путешествиях в сторону не исследованного мира Востока. Туда потянулись европейские ученые, художники, писатели в поисках вдохновения, новых впечатлений и просто приключений.

Это исследование и родившиеся в его процессе произведения искусства получили впоследствии название «ориентализм». Период ориентализма продолжался до начала XX века, завершившись грандиозным всплеском моды на все восточное.
Каждый, кто хоть немного интересовался Востоком, видел картины художников-ориенталистов. Жан-Леон Жером, Жан Огюст Доминик Энгр и их современники во многом определили общемировое представление о том, как выглядит Восток. Их картины полны яркого света, смуглых мужчин в экзотических нарядах и роскошных женщин без экзотических нарядов. Писатели не отставали, мнение европейцев о восточных нравах и обычаях основано на произведениях Монтескье, Гауфа, Флобера и Уайльда.

Ориенталисты, как правило, были людьми, воспитанными в строгом европейском христианстве. Столкнувшись с новыми для себя обычаями, они их воспринимали и излагали по-своему, иногда даже специально искажая или домысливая. Когда они возвращались из путешествий, их рассказы формировали мифы и влекли на восток новых «исследователей». Можно предположить, что их рассказы о жизни в Османской империи и стали источником бытующего на западе представления о гареме, как о месте, где содержались бесчисленные, непременно прекрасные, наложницы султана, и где главный мужчина Османской империи предавался бесконечным увеселениям.

В реальности, конечно, никто из западных путешественников не имел шанса наблюдать тех сцен, которые они впоследствии так ярко живописали пером и кистью. Зато наверняка они находили дорогу в злачные места Каира и Стамбула, общались с танцовщицами, не менее для них экзотичными, но зато легкодоступными.


А еще они ходили в баню. Турецкая баня — хаммам — сохранилась и до наших дней практически без изменений, за одним немаловажным исключением. Во времена ориенталистов клиентам в турецких банях прислуживали симпатичные мальчики. Они не только намыливали и массировали посетителей, но и открыто предлагали интимные услуги. Европейца этот обычай не мог не повергать в шок.

Кроме того, посещая с визитами дома знати, а то и дворец султана, европейские путешественники не могли не заметить, что значительная часть помещений закрыта для посторонних, а в особенности — для мужчин. «Если такие прекрасные непотребства творятся в городе и в бане, насколько же больше разврата должно быть скрыто в императорском гареме» — размышляли они. Фантастические сюжеты полнили им головы и выливались на холсты, а в роли моделей выступали те же самые уличные танцовщицы. И не всегда модели были коренной национальности. Они могли быть ирландками, румынками, а Делакруа, например, позировали алжирские еврейки

Только в конце XIX века, с окончательным ослаблением султаната и ростом либеральных и просветительских настроений в Турции информация о внутреннем устройстве гарема стала доступной широкой публике, но прекрасные сказки ориенталистов и по сей день остаются основой представления западного человека о гареме.


А что же все-таки происходило в закрытых покоях султанских дворцов? Слово гарем происходит от старинного семитского корня «х-р-м». В современном арабском языке есть три основные производных от этого корня: харам — «священное место или вещь» (сравним с русским словом «храм»), хараам — «что-то, запрещенное религией, недостойное, табу» и хариим — «неприкосновенность частной жизни». Знакомое всем слово «гарем» произошло от турецкой версии последнего слова.

Османы серьезно подходили к защите своей личной жизни. Например, гарем дворца Топкапы построен таким образом, что практически невозможно заглянуть, ни из Дворцовых помещений, ни тем более снаружи дворца. Аналогичным образом стремились защищать свои гаремы и прочие знатные люди империи. Как писал в XV веке летописец Турсун Бей, «Если бы солнце не имело в персидском языке женского рода, даже оно не было бы допущено в гарем».

Но по сути, гарем турецкого султана был, в первую очередь, лишь закрытой от посторонних, частной резиденцией монарха. Помимо жен и наложниц султана, в закрытых покоях обитали и другие члены правящей семьи: сестры, иногда братья султана, его дочери, сыновья до достижения ими совершеннолетия, а также их многочисленная прислуга. Немаловажна роль гарема и как школы, предоставлявшей своим «слушательницам» самое лучшее образование, какое только могла получить женщина на Востоке.

Гарем в той форме, в которой он существовал в Османской империи, вовсе не предписан Кораном, а является развитием древних турецких традиций с учетом ислама. Султанский гарем пополнялся за счет захваченных на войне пленниц или купленных на базаре рабынь. Народы многих подвластных туркам народов могли и добровольно высылать красавиц для гарема в качестве дани. В конце XIX-XX вв. поэтесса Лейла Саз, которая происходила из знатного турецкого рода, рассказала в своих воспоминаниях: «Некоторые черкесские женщины специально растили своих дочерей в роскоши и богатстве для того, чтобы подготовить их к будущей жизни в гареме падишаха».


Обычно возраст молодых рабынь составлял 12-14 лет. Их отбирали не только по красоте и здоровью, но и по уму: «дурочек» не брали, ведь султану был нужна не просто женщина, но и собеседница. Поступившие в гарем проходили двухгодичное обучение под руководством кальф (от турецкого kalfa — «начальник») — старых опытных рабынь, помнящих ещё дедов царствующих султанов. Девушкам преподавали Коран (все попавшие в гарем принимали ислам), танцы, игру на музыкальных инструментах, изящную словесность (многие одалиски писали хорошие стихи), каллиграфию, искусство беседы и рукоделие. Особо стоит сказать о придворном этикете: каждая рабыня должна была знать, как наливать своему господину розовую воду, как подносить ему туфли, подавать кофе или сладости, набивать трубку или надевать халат».

Так что в одном западные путешественники были правы — в султанском дворце действительно были собраны лучшие женщины империи. Правда, лишь немногие из обитательниц гарема хотя бы раз видели султана. Большинство были просто рабынями-одалисками (от турецкого «одалык» — «горничная») и находились на самой нижней ступеньке гаремной иерархии, в услужении у других обитательниц. Только если девушка выделялась особенной красотой или другими талантами, у нее был шанс подняться выше. Прочие выполняли различные хозяйственные роли, а через несколько лет пребывания в гареме тем из них, кто не получал никакого поста, разрешалось покинуть гарем и выйти замуж.

«Выпускницы» султанского гарема высоко ценились в империи за образованность и всестороннюю подготовку, а получить от султана в подарок одалиску с приданым, особенно ещё не побывавшую в царской постели, было невероятно высокой честью. Тех девушек, которые не отличались ни высокой успеваемостью, ни хозяйственными талантами, могли выдать замуж и до истечения отведенного срока. Расположенная в том же дворце школа для мальчиков готовила сыновей благородных родов к исполнению различных государственных должностей, и выпускники нередко получали перед отбытием в дальний уголок империи такую одалиску-недоучку в качестве первой жены.


Если девушку считали достойной нахождения в присутствии султана, для нее открывались новые перспективы. Следующим шагом вверх было привлечь внимание султана и получить приглашение разделить с ним ложе. С этого момента наложница султана именовалась «икбаль» («осчастливленная») и немедленно получала персональную комнату и прислугу как знак нового статуса. В период расцвета Османской империи количество потенциальных наложниц в гареме исчислялось сотнями, а по некоторым источникам и превосходило тысячу, так что султан мог позволить себе видеться с большинством наложниц только по одному разу, и этот раз был единственным шансом для дальнейшего «карьерного роста» — рождения ребенка царского рода.



Если у наложницы рождался сын, то она вступала в ряды элиты гарема и именовалась «хасеки кадын» или даже «хасеки султана». Фактически хасеки кадын являлись полноправными женами султана, хотя этот факт редко регистрировался официально. Выше них в женской иерархии гарема, да и империи в целом был только один человек: мать монарха, валиде султан. Валиде султан была, фактически, правительницей гарема и заведовала всей его жизнью, но этим ее власть не ограничивалась, ведь империей правил ее родной сын. Не имея формальной власти, валиде султан могла негласно быть в курсе важнейших дел в стране и оказывать значительное влияние как через прямое нашептывание на ухо султану, так и в обход монарха, подкупая, убеждая, запугивая или даже устраняя государственных мужей и глав церкви. Фигура валиде султан, королевы-матери, внушала страх и уважение далеко за пределами гарема и дворца.

Но, согласитесь, образ женщины, стоящей у руля империи, резко расходится с тем образом томной полуобнаженной красавицы, который популяризировали ориенталисты. Гарем, вопреки репутации, был вовсе не домом плотских утех, а кадетским корпусом и важной частью государственного устройства. Жительницы гаремов не проводили дни в неге, а делали ощутимую карьеру в своей области. Пусть они никогда напрямую не мерялись силами с мужчинами, но их власть и влияние были ничуть не меньше.



Но женщины составляли не все население гарема. В покоях султана были должности, на которые женщины не подходили. От них, например, никто не ожидал бы выполнения сторожевых обязанностей или тяжелой физической работы. Вместе с тем, очевидно, султан должен был оставаться единственным мужчиной, вхожим в гарем. Для разрешения этого противоречия во дворце параллельно с армией рабынь-наложниц существовала армия рабов-евнухов.


Как и рабынь для гарема, евнухов покупали на рынках у купцов, причем уже в «готовом» виде, так как ислам запрещал кастрировать рабов. Выше всех ценились чернокожие евнухи. Они, как правило, были лишены всякой способности к размножению еще в детстве, и поэтому допускались до службы во внутренних помещениях гарема. Самым старшим из них был Кызлар Ага («заведующий девами»), в чью ответственность входила охрана женского населения гарема и присмотр за всеми служанками и наложницами. Белые евнухи, попадавшие во дворец, не всегда были полностью лишены пола, а некоторые даже могли становиться отцами, поэтому им доверялась только охрана гарема, отсюда и название должности старшего из них — Капы Ага («заведующий дверью»).

Считалось, что евнухи, не являясь ни свободными людьми, ни мужчинами, лишены мирских привязанностей и потому верны только своему хозяину. Тем не менее, евнухи часто преследовали свои интересы и были замешаны в самых грязных дворцовых и государственных интригах.

Но всего этого не знали и не могли знать ориенталисты, вернее их назвать экзотисты. В их гаремных картинах часто царствует покой, не предполагающий никаких страстей. Жены и одалиски (пленницы или рабыни), евнухи, чернокожие слуги совершенно безмятежны; они обычно возлежат или купаются в бассейне; это всего лишь мир фантазий мельчающего европейского человека мужского пола, для которого гарем является пространство абсолютной сексуальной свободы, полной власти мужчины над женщиной.

---

---

ochendaje