Куба начинается уже в аэропорту Хосе Марти: тяжелый сладкий воздух и грозное ночное небо, пронзенное молниями. Август — последний месяц перед знаменитыми ураганами. Тропический ливень скрывает от меня столицу, но можно разглядеть маленькие уютные дома, силуэты поющих и пританцовывающих кубинцев. На такси мы с Антоном движемся в Варадеро — маленькое местечко прямо на берегу Атлантики. Дороги не освещаются и местный водитель осторожничает, сетует на погоду и рассказывает мне о своей стране: «Всем тут нравится, и я бы это место ни на что не променял». Два с половиной часа и мы попадаем в отель. Ночь, нахальные — в самом деле как подмосковные - комары и ползущие по пляжу маленькие крабы.
Утро. Над головой с шумом пролетают кукурузники, отель оживает, океан, фрукты, коктейли, меланхоличные канадцы-постояльцы. Антон прав: «Если бы Куба не была так далеко, это было бы самое лучшее место на земле». Но 12 часов полета однозначно стоили того. Время летит незаметно, когда основные твои занятия — почитать книжку на солнечном пляже, поболтать на испанском, отдаться на волю волне, побродить по Варадеро, провести несколько часов за разговорами о жизни в баре — неудивительно, что кубинское путешествие Хемингуэя затянулось на 
20 лет.
Наконец попадаем в Гавану. 140 километров, истории кубинского таксиста о доме, сыне и острове. На пути встречаются нефтяные вышки, бедные деревни, одинокие лошади, и фабрика рома Havana Club. Но самое красивое — это облака, которые клочьями парят над холмами и реками, однообразной трассой, заборами с надписями «Todo por la revolucion». В этом вся Куба — в уверенности, что все хорошо. Первая встречная парочка в Гаване с гордостью сообщает нам это: «Товарищ! En Cuba все хорошо!». Оставляем вещи в столетнем отеле Плаза, и идем бродить по городу. Гавана делится на три района: Старая Гавана, Центр Гаваны и Ведадо и Плаза. В Старой Гаване весь дух города — могущественный Капитолий, Дворец революции и табачная фабрика Партагас соседствуют с полуразрушенными квартирами бедных кубинцев; повсюду маленькие ресторанчики, хозяева которых пытаются соблазнить туристов «самым лучшим мохито в городе». То и дело к нам заговорщически обращается очередной кубинец: «My friends! Do you wanna buy cigars?». «No, gracias» - отвечаем. Становится ясно, что здесь кубинцы имеют ограниченное количество профессий (если они не принадлежат к элите и не являются студентами) — продавец поддельных или самодельных сигар, держатель магазинчика или ресторанчика, а также таксист или иной работник в туристической сфере. Так, портье в модном отеле выглядит намного интеллигентнее местного художника.
На площади Армас обнаруживаем букинистический развал — книжные ряды старых и очень редких произведений, причем за гроши. На одной из полок вижу первое издание «По ком звонит колокол» 1940 года на английском. «Cuanto?» - спрашиваю довольного кубинца. «Ciento. Es la primera edicion». И без тебя вижу, что первое издание, но вот сотню песо — это чересчур. Он легко уступает мне 20 песо. Таким образом я заполучила свой самый ценный кубинский сувенир.
Следующий день — день Хемингуэя. Добродушный водитель Франко везет нас на Финку-Ла-Вихию, ту самую виллу, где и жил писатель. Кубинец, узнав, что я говорю по-испански, с огромным удовольствием берет на себя обязанности гида и показывает нам комнаты, не упуская из внимания детали (редкие книги, фотографии, охотничьи трофеи, печатную машинку и военный костюм). В саду стоит Пилар — рыбацкая лодка, на которой Эрнест и его друг Грегорио Фуэнтес ловили марлина и рыбу-меч; а рядом — кладбище домашних животных.
Далее отправляемся в Кохимар — деревню, где разворачивается действие старика и моря. Став обладателем Нобелевской премии, Хэмингуэй сказал, что она принадлежит Кубе и в особенности жителям Кохимара. Здесь, на пристани, он любил играть в домино с рыбаками, слушать их рассказы за ромом и невероятно вкусно обедать в ресторанчике Ла Терраса, где теперь все стены увешаны его фотографиями. Также, узнав о самоубийстве писателя в США, его кубинские друзья-бедняки поставили ему небольшой памятник.
Еще одно замечательное место в Гаване — это бульвар Прадо, любимое место влюбленных, детей и стариков. Здесь они гуляют, спасаясь от жары в тени деревьев по мраморной аллее и беседуют, сидя на больших каменных скамьях.
Такое ощущение, что в Гаване ничего не меняется. Старинные дома, раритетные автомобили, океан, небо, люди. Конечно, ведь даже в период тропической грозы, когда небо над Гаваной рассекают молнии — кубинцы мирно пьют ром и радуются жизни, ведь завтра опять будет солнце; рано или поздно над Кубой всегда проясняется небо. «Почему же они стольким пожертвовали ради этой революции, ведь тут по-прежнему бедность, и ничего в сущности не изменилось?» - спрашиваю я своего спутника. А он мне отвечает: «Потому что теперь они свободны». Наверное, на земле нет второго такого места, где люди действительно знают цену свободе, где они сражались и победили за то, во что верили. И нам есть чему у них научиться.
20 лет. 
