Вступление.

Большинство западных СМИ именуют нынешний конфликт России с Украиной крупнейшим вооруженным столкновением в Европе со времен Второй Мировой Войны. Это, конечно же, не так. На фоне балканских войн 90-х все это выглядит дракой в кружке юных реконструкторов за банку стекломоя. «Подержи мою ракию», как сказал бы глядя на этот конфликт сербский четник. То, что в 90-е устроили прямоходящие приматы из не очень дружной, но очень неблагополучной семьи, можно назвать настоящей третьей мировой в границах одного полуострова. Война на полное уничтожение; настоящий, а не вымышленный геноцид; концентрационные лагеря; казни мирного и не очень населения, за один лишь присест отправляющие в Вальгалу десятки тысяч душ; отрезание голов в таких масштабах, что никаким чеченцам и не снилось; в общем, как сказал бы Андрей Романович Чикатило, «если ваша вечеринка не похожа на эту, то даже не вздумайте меня звать».

Пламенный привет от суровых югославских ребят

Сегодня мы начнем Балканскую тему ввиду ее очевидной актуальности. Благо параллелей в истории СССР и Югославии, России и Сербии, Москвы и Белграда настолько много, что порой трудно отличить, где кончается СССР и начинается Югославия. Последняя, даже чисто в рамках административных границ являлась полной проекцией СССР: Словения — типичная Прибалтика, которая всегда выделялась повышенным уровнем жизни, спокойствием и интеллигентностью; Хорватия — Украина; думаю что не буду сильно оригинален написав, что Косово — Чечня; Черногория — Беларусь, ну а Сербия — сами догадаетесь что; все остальное — Кавказ; все вместе — черная дыра, из которой мечтает сбежать всяк возможности имеющий. Что, собственно, и стало первопричиной всех Югославских войн.

Оценки творящегося на Балканах безобразия могут варьироваться самым кардинальным способом, от «Сербы — главное зло Балкан», до «Сербы — луч света, освещающий Балканам дорогу в светлое будущее». Конечно же, оценка этих войн напрямую коррелирует с политической позицией вещающего. В искусном мастерстве уничтожения себе подобных те же хорваты мало чем отличались от сербов, сербы — от босняков, босняки — от косоваров. Но, как водится, имеется один нюансъ: именно сербы были главными провокаторами и зачинателями всех балканских трагедий. Именно чернявый серб был тем хулиганом, который исподтишка дает пенделя и, добиваясь в ответ агрессии, бежит к старшему брату в лице России с криком: «А я говорил — посмотри, они фашисты!». В Хорватии проживало много народов, но именно сербов хорваты ненавидели. Почему? В Словении хорватов и венгров было даже больше, чем сербов, в избытке наличествовали боснийцы, черногорцы, македонцы, итальянцы и албанцы. Но ненавидели словенцы почему-то тоже все тех же сербов. Почему? И насколько верна народная мудрость о том, что если первый муж бьет жену по морде, второй — по морде, третий — также, то скорее всего виновата морда, а не мужья?

При этом важно учитывать, что серб — понятие очень растяжимое. Между белградским и приштинским/боснийским/македонским сербами разница даже куда большая, чем между московскими и саратовскими россиянами. Как Москва не Россия, так и Белград не Сербия. Причем в Сербии разница эта настолько колоссальна, что может проявляться не только в культуре и менталитете, но даже в цвете кожи. Население Белграда всегда было более открытым к миру, обеспеченным, либеральным и добродушным — это правило есть аксиома для любого столичного мегаполиса. Именно в Белграде были сосредоточены практически все силы внутрисербской оппозиции, а Слободан Милошевич имел наименьшую поддержку. Например, в начале 90-х в столице Сербии периодически происходили масштабные антивоенные митинги, собиравшие под своими знаменами под сто тысяч человек — это очень много для такой немногочисленной страны. Для сравнения, ни одна из антивоенных акций в России не собрала даже десятка тысяч, хотя численность населения Москвы раз эдак в 10 больше.

Т.е. белградские сербы — вполне нормальные ребята в основной массе, чего нельзя сказать о сербах из остальных регионов. Большая часть Сербии представлена горной местностью с теплым климатом, что исторически обуславливало ее как регион преобладающих сельского хозяйства и скотоводства. Поэтому ощутимое большинство сербов (ок. 80%) в 60-х проживало в сельской местности. К 1990 году это разделение поделилось по принципу 50/50, но и здесь есть нюансы: помимо Белграда в Сербии есть лишь несколько городов, которые с натяжкой можно отнести к крупным. Это Нови Сад, Ниш и еще парочка, каждый из которых раз в десять меньше Воронежа. Все остальные города Сербии, по меркам России, в лучшем случае тянут на звание поселков городского типа. И уклад жизни в этих городах, по большому счету, мало чем отличался от деревенского: по сей день в Сербии трудно отличить, где заканчивается город и начинается деревня, а в начале 90-х вдоль дорог разгуливали многочисленные стада овец, на самих же дорогах лошадиная упряжка с крестьянином в телеге была куда привычнее, чем автомобиль.

К еще одной особенности транспортной инфраструктуры сербской провинции тех лет можно отнести повсеместное использование тракторов в качестве транспорта. Трактора — интимный объект вожделения любой уважающей себя коммунистической диктатуры. А поскольку заклинание «горшочек, не вари» коммунистам неведомо, то, увлекшись производством тракторов, они остановиться не в силах, как порно-актер, вколовший в член три ампулы «Стояшки» от Danone. «Нужно еще больше тракторов» — как магическое заклинание, повторяют коммунисты, наивно полагая, что между количеством тракторов и собранного урожая есть какая-то, судя по всему, астральная связь. В СССР была та же проблема: к моменту своего распада Советская страна была мировым лидером по количеству тракторов и комбайнов, а зерно все равно приходилось закупать на стороне. Как это ни странно, коммунисты неспособны были понять очевидной истины: от количества тракторов пахотные площади не увеличиваются. На конечном результате никак не сказывается то, каким количеством тракторов ты обработаешь гектар земли. Впрочем, такая несознательность неудивительна, если учесть, что средний возраст партийного функционера превышал средний возраст продолжительности жизни в Японии. Под себя не мочились на собраниях — и на том спасибо.

Как закономерный итог — к истечению срока годности коммунистического режима образуется профицит никому ненужных тракторов, которые бессмысленно гниют в амбарах. Однако в Югославии им все же нашли рациональное применение. Поскольку, увлекшись производством тракторов, про автомобили там забыли, то тракторы население и стало использовать в качестве средства передвижения. Припаркованный у дома трактор или лошадиная повозка — вполне обыденная картина для Сербии 20-30-летней давности.

Сербские беженцы из Сербской Краины, 1995 г.

В Белград исторически съезжались самые экономически активные и перспективные из жителей Балкан, и не только — хорваты, словенцы, чехи, венгры, болгары… Постоянное смешивание, обоюдное скрещивание и культурный взаимообмен размывали национальные границы внутри города, делая его население как открытым внешнему миру, так и более мозговитым за счет положительного отбора. А вот на сербов из глубинки оказывали коренное влияние папуасы вроде албанцев, македонцев и босняков. Также на Балканах проживала и крупнейшая в Европе (а может и в мире — кто ж их считает, этих цыган?) цыганская диаспора. Это привело к тому, что и без того чернобровые (ввиду 400-летней оккупации турками) глубинные сербы, перемешавшись со всеми ними, стали еще чернее. И если белградского серба редко можно отличить от того же хорвата или словака, то иного деревенского серба — от кавказца. Любой желающий может погуглить фотографии ультрапатриотического движения сербских четников — многих из них весьма затруднительно будет отличить от воевавшего в Чечне черного Хаттаба. Вот пара примеров:

Разница между городскими и сельскими сербами столь объемна, что они по сути даже говорят на разных языках. Например, язык жителей сербского города Вране подвергся столь сильному влиянию соседних болгарского и македонского языков, что жители Белграда этот диалект понимают с большим трудом.

Причем сельские сербы были (и, вероятно, есть) ближе к кавказцам, чем к славянам не только визуально, но и культурно, а стало быть, ментально. Желающие могут погуглить патриотические песни сербских селюков — вы их не сможете отличить от мелодий нашего Кавказа. Вот вам пара первых попавшихся примеров:

[Видео]

[Видео]

Ну что, почувствовал, как кровь закипела, а ноги заплелись в динамичной лезгинке? Такую ментально-культурную близость к Кавказу в кругах сельских сербов, помимо исламских соседей, обусловливало и географическое расположение, с соответствующими видами сельскохозяйственной деятельности. Ведь значимым промыслом сербов, как и на Кавказе, издревле являлся выпас овец и баранов, что неудивительно для горной местности. В выпасе кучеряво-блеющих находит свои корни и еще одна культурная особенность, делающая сербов очень похожими на кавказцев — паталогическая страсть к отрезанию голов ножами (причем хорваты из сельско-горной местности к этому были склонны ничуть не меньше). В широких массах считается, что отрезание головы ножом — чисто исламская фишка. Да и сами исламисты говорят, что им так велит Аллах. Как мы видим на примере Югославии, это полная чушь, точно такие же успешные отрезатели голов превосходно получаются и из православных с католиками. Мусульмане просто эту свою страсть натянули на религию, ибо любые писания можно трактовать в меру своей испорченности. На самом деле отрезание головы (именно отрезание, а не скажем, отрубание) обусловлено окружающим бытом — недаром именно жители горной местности традиционно прибегали к этому виду казни. Наиболее подходящий для горной местности вид скотоводства — разведение баранов. Наиболее надежный способ забоя барана — через глубокое перерезание горла. Причем происходит это при максимальном контакте животного и забойщика (чтоб перерезать горло барану, его надлежит крепко обнять). Человек, который с самых ранних лет занимается данным ремеслом, априори не может быть не жесток и не кровожаден. В слишком уж близкий контакт с копытно-полорогими ему приходится регулярно вступать... Как-то двусмысленно получилось, простите. Слишком уж близок в этом тандеме контакт палача и агонизирующей жертвы — так лучше. Это для тебя подобные кадры выглядят шокирующее, а ему-то что? Что барану голову отрезать, что человеку, благо в таких обществах отличия барана от человека носят весьма условный характер. А вот жители равнины баранов особо не пасли. Они разводили скот преимущественно для молока, поэтому забивали его не часто (большинство тех же русских крестьян на своем безземелье не могло иметь много скота, а стало быть и забивать его). Убийство же жалкой курицы едва ли кого-то превратит в маньяка.

Косово, середина 90-х

Поэтому даже в самых кровопролитных боях второй мировой трудно себе представить красноармейца, отрезающего голову немецкому фашисту, и наоборот — менталитет другой, нет привычки с ранних лет. А вот в Югославии времен второй мировой это носило характер настоящей пандемии. На исторических ресурсах можно найти неправдоподобно огромное количество фотографий как хорватов, отрезающих головы сербам, так и сербов — хорватам. Если мы примем тот факт, что фототехника тогда была редка (особенно в таких ебенях), то поймем, что отрезание головы на Балканах было такой же обыденностью, как тарелка овсянки на столе чопорного англичанина. В той же мере это проявилось в 90-е. И вот именно эта деревенская аудитория является художником 99% зверств югославский войн.

Примечательна в этом плане следующая фотография:

Фото сделано 13 ноября 1943 г. На фотографии три сербских четника отрезают голову какому-то не очень везучему человеку. Примечательна она тем, что это редкий случай, когда имена палачей известны. Слева направо компактно расположились Чедо Радованович, Гвоздан Йованович и Ратко Вукосавлевич. Стоит ли удивляться тому, что первый — уроженец села Годечево, второй — Варда, и третий — Дуб? Все три села — жуткая мухосрань в горной местности. К нашему дню не сохранились.

Югославия всегда считалась самым экономически-успешным государством из соц. стран — это и так и не так одновременно. Да, уровень жизни в Югославии был существенно выше, чем в том же СССР, однако, как и СССР, Югославия была государством сколь огромным, столь и контрастным. Все известные картинки благополучной Югославии были строго локализованы, ограничиваясь административными границами Словакии, Хорватии, нескольким городами Черногории и непосредственно Белграда. В этих краях, действительно, жили ооочень жирно по меркам коммунизма. А вот вся остальная Югославия пребывала в откровенном средневековье (причем куда более глубоком, чем советская провинция), что и стало главной причиной не только югославских войн, но и зверств, которым могли бы поучиться даже чеченские сепаратисты 90-х.

Теперь тем, кто посещал Белград, должно стать понятнее, как это такие приветливые милые сербы могли вытворять такие зверства и почему их ненавидят все остальные народы Балкан: это не те сербы, вы просто в глухосрань не заезжали и не пересекались с настоящими, глубинными сербами. Впрочем, есть и еще ряд причин, по которым даже деревенский серб может стороннему наблюдателю показаться приятным — национальность наблюдателя. К русским сербы всегда были настроены благожелательно, так как испокон веков рассматривали Россию в качестве старшего брата, за спину которого можно в случае чего спрятаться. А вот как благожелательны будут глубинные сербы к случайно забредшему в их мухосрань хорвату, наглядно характеризуют такие надписи на стенах:

Фотография недавно сделана в сербском районе Приштины. Надпись переводится, как «Убей хорвата, чтоб у шиптара не было брата». Это очень популярная в сербской провинции кричалка. Шиптар в свою очередь — уничижительное обозначение косовара, типа нашего чурки.

В Сербии очень много подобных исконно народных слоганов, основанных на фанатичной ненависти. Вот, например, 100-тысячная толпа скандирует «Уби закољи, да шиптар не постоји» («Убей, зарежь, чтобы албанцев не существовало»).

[Видео]

А вот наиболее интересная кричалка — «Кто не скачет, тот… хорват». Где-то я уже это видел, не могу только вспомнить, где. Что интересно, русские патриоты всегда осмеивали украинских за такую кричалку, дескать, вот дурачки-то какие. Но почему-то обходили стороной такую же кричалку, берущую начало в устах обожаемых сербов. А вы как хотели? Лицемерие и двуличие — главные доспехи патриота.

[Видео]

Точно так же лакцы при общении с даргинцами могут быть приятнейшими людьми, но оказавшийся в их селе русский сбежит оттуда уже на третий день, не перенеся атмосферы красивых народных обычаев. Или если, например, американец приедет в Косово, то уедет оттуда с впечатлением о косоварах как о святых людях. Просто в Косово культ Америки как освободителей, так что с американца там пылинки сдувать будут. А вот русскому в Косово паспортом лучше особо не светить. Не побьют, конечно, но то, что вы познаете их благожелательность с другой стороны; стороны черной албанской жопы, — несомненно.

— разное восприятие наблюдателей. То, что для одного быдлячество, для другого — «а че такого?». Для кого-то Анапа — рай на земле, для кого-то — помойка, не вызывающая ничего, кроме брезгливости. Для кого-то шансон — музыка, для кого-то — приговор. Так же и здесь. Для кого-то сербы — веселые и клевые ребята, для кого-то — пьяное быдло. Я в изобилии наслышан обоих мнений.

— и, конечно же, окружение, по которому мы и делаем основные выводы. Кто-то вам скажет, что в России все ненавидят Путина, и его рейтинг поддержки минимален, а вот я, живший в той же России, наблюдал резко обратное — абсолютное большинство россиян всецело поддерживают как Путина, так и буковку Z. Так же и здесь: кто-то говорит, что сербы ленивые, пьяные скоты, которые, имея даже один шанс из тысячи вас наебать, не преминут им воспользоваться, и к тому же мало чем отличаются от цыган, а кто-то скажет, что трудолюбивые, умные и вообще не пьющие. Чтобы познать что-либо в реальности, необходимо погружение с головой. Поэтому неудивительно, что те, кто пожил недельку в Белграде, говорят о сербах преимущественно в позитивном ключе, а вот те, кто пожил нормальный срок в настоящей сербской провинции, чаще сравнивают сербов с цыганами. При поверхностном общении даже Чикатило, извините, приятнейший человек, да настолько, что «никто бы не подумал…».

Я в свою очередь склоняюсь к тому, что положительное мнение о сербах как раз обманчиво и не отражает реальной картины бытия. Я, например, не могу себе представить, чтоб стотысячный стадион в России в унисон скандировал «режь чурок, чтобы их не существовало», даже невзирая на не менее сложные отношения России с Кавказом, чем у Сербии с Албанией. Я не могу себе представить, чтоб у нас десятки тысяч глоток в унисон орали «убей хохла, чтоб у чурки не было брата», у них же без этого не обходится ни один матч. Даже в Украине кричалка «Москаляку на гиляку» особо не прижилась, а главное негодование было направлено непосредственно на Путина при помощи строк «Путин — хуйло». А у этих — уже сколько лет прошло, а они все резать кого-то там собираются. Это показатель того, что русские и украинцы как народы куда цивилизованнее, чем сербы, по сей день пронесшие из глубины веков исконно варварский менталитет.

Таким образом, сербы ненавидят тех же албанцев с боснийцами за то, что они «чурки», но при том в них общего дальше больше, чем в ДНК шимпанзе и бонобо. Да! И албанцы, и боснийцы дико мочили сербов, мучили и отрезали им головы, но ведь и сербы всю свою историю с ними отнюдь не в нарды играли. А вопрос о том, кто на ужин будет потреблять сладкое блюдо под названием «Геноцид», определялся исключительно соотношением численности сторон. Когда албанцев было меньше, сербы их вырезали и чего-то особо не жаловались; когда албанцев было больше — сербы возмущались: «А нас за що?». И было бы странно ожидать чего-то другого от народов, сформировавшихся в горах на культуре распарывания бараньих шей.

Но основной груз вины лежит именно на сербах, поскольку во всех конфликтах именно они были зачинщиками и провокаторами, в то время как остальные попросту отвечали на их агрессию. В конце концов к сербам-то никто не лез — отчего-то все войны сербы вели на чужих территориях: Словакия, Хорватия, Босния… Как это так получилось? А что они вообще забыли на чужих территориях? Уж не как агрессоры ли они там оказались? Спорным может быть в этом вопросе лишь Косово, и то косовары имели на него точно такие же права, как и сербы, просто две группы дикарей не смогли ужиться в одной квартире, перебранившись, как бабки, из-за трехлитровой банки чайного гриба и пожелтевшей марли (прим.: святость косовской территории для Сербии — пропагандистский миф, выдуманный при создании Югославии в начале ХХ века; миф для обоснования прав на Косово, и о нем мы еще детально поговорим).

На обложке одного из номеров журнала ТАЙМ в те годы красовалась фотография бомбардировок Сербии силами НАТО с едкой подписью «Ковровые бомбардировки открывают дорогу к миру». Сколь бы цинично это ни звучало, но иногда это так. Почему? Вот как раз об этом и поговорим. Без ложной скромности, думаю, что у нас будет наиболее детальная статья о предпосылках югославских войн из написанных к сегодняшнему дню на русском языке, как это было и в предыдущих циклах вроде «Криминальный СССР».

Типичное рождество на балканах

Тысячелетняя дружба

Крайне враждебными отношения сербов и хорватов были не всегда. Наоборот, большую часть своей истории два родственных народа бок о бок на Балканах поживали да ракию с плесковицей хлебали. Причиной сей крепкой дружбы послужили более могущественные силы турков, которые регулярно на Балканы набегали, а плесковицу, как немудрено догадаться, сами выпивали. Хорваты и сербы очень из-за этого сердились, а потому хватали вилы, грабли, косы и черенки да как следует поддавали ими аккурат под сраку иноземному оккупанту. Впрочем, не особо успешно, долго ли, коротко ли, а Сербия таки оказалась под знаменем турецкого полумесяца.

Начиная с XIV века, сербы начинают массово перебираться в Хорватию, спасаясь от бесчинств турецких оккупантов в Сербии, хорваты же их с радостью принимали, т.к., объединившись вместе, они давали отпор преобладающей силе восточного противника. Православные сербы селились вперемежку с католиками-хорватами, вместе строили дома и крепости, обрабатывали землю, занимались скотоводством — особых различий ни они сами, ни крышующие Хорватию венгерские власти между ними не делали. Да их и не было — они даже на одном языке говорили. Фактически раскол некогда единой народности на хорватов и сербов произошел лишь за 400 лет до этого, причем по большому счету именно по религиозной линии: в 1059 году церковь раскололась на православную и католическую. На Хорватию большое влияние оказывали ее соседи в лице Италии и Австро-Венгрии, под протекторатом которой она и находилась существенную часть своей истории. Поэтому сперва Хорватия перешла в католичество, а позже стала тяготеть и к латинице. На Сербию же исторически оказывала влияние православная Греция, а позже — не менее православная Российская Империя, поэтому Сербия в едином порыве стала молиться, поститься и слушать сами знаете какое радио, приняв православие и кириллическое письмо. Вот как мало порой требуется для формирования отдельных народов. Вся территория будущей Югославии в те времена говорила на одном языке, который именовали сербско-хорватским. Чуть позже по такой же линии от сербов откололась еще одна часть населения, та, которая находилась под наибольшим влиянием Турции. Она соответственно переняла у турков ислам и самоопределилась под названием «босняки», а территория на которой эти босняки обитали, ожидаемо стала именоваться Боснией. В результате ядерной смеси турецкого и сербско-хорватского языков появился еще один язык — боснийский. Еще одни сербы, жившие по соседству уже с болгарами, также с ними активно скрещивались, смешивались, наматывались этнической спагетиной на вилку социологии, формируя еще одну культуру. Так появились македонцы, Македония и, соответственно, македонский язык. Причем ввиду доминирования в регионе болгар македонцы постепенно стали отдаляться от основной группы сербов, идентифицируя себя уже как отдельный народ болгарского толка.

Многие вопросы дальнейшего этногенеза, истории и лингвистики региона лежали отнюдь не в научном, а в политическом поле. Практически вся история Балкан — это один липкий миф, где вымысел на вымысле и вымыслом погоняет. Например, при создании Югославии «профессиональные историки» придумали историю о том, что местные жители является потомками населения древней Македонии. Отсюда, собственно, и название. Эта фальсификация была сделана для того, чтобы жители Македонии считали себя отдельным народом и не стремились воссоединиться со ставшими им родными за веки соседства болгарами. Македония должна была стать спокойным субъектом Югославии, а для этого любые фальсификации хороши. Судя по тому, что сегодня Македония отдельное государство, помогло не сильно. Само название Македония было цинично спижжено у Греции, которая все это время нехило подгорала с такой наглости и после распада Югославии добилась ее переименования в Северную Македонию.

Аналогичным образом появились черногорский и хорватский языки. Их отличия от изначального сербско-хорватского минимальны, и если белорусский и украинский, действительно, успели сформироваться в отдельные от русского, то черногорский и хорватский с точки зрения самых базовых основ лингвистики — это именно что диалекты сербско-хорватского. Однако их, из соображений уважения к праву на самоопределение, после югославских войн в обход всех языковых законов нарекли отдельными. К этому вопросу мы еще вернемся, т.к. он будет играть очень важную роль в балканских конфликтах.

А еще, из политических соображений, ко всей этой пиздобратии южных славян путем совсем уж лютых фальсификаций отнесли каким-то хуем словенцев, которые ни к хорватам, ни к сербам вообще никакого отношения не имеют. Причем миф о том, что словенцы — южные славяне, по сей день доминирует в популярной исторической прессе. Чтобы понять, что это не так, достаточно сравнить словенский язык с сербско-хорватским, соседним немецким, а также западнославянскими языками, такими как словацкий и чешский. А еще можно открыть карту и провести через Австрию линию от Словении к Словакии.

Словенский язык отличается от языков сербскохорватской системы так же сильно, как пизда от барабана, так что это скорее не словенский изменился под влиянием немецкого и сербско-хорватского, а какой-то другой язык просто впитал в себя элементы сербско-хорватского ввиду соседства с Хорватией. Но какой же язык это был изначально? Удивительное открытие мы сделаем, если начнем сравнивать словенский язык со словацким и чешским — в них окажется гораздо больше общего. А теперь открываем карту и удивляемся еще сильнее: как словенский язык мог заиметь столько общего с чешским и словацким, если Словения отделена от этих стран Австро-Венгрией? А все очень просто: некоторые жители глухих деревушек южной Австрии по сей день говорят… на словенском. Например, в Австрийской Каринтии второй официальный язык — именно он. И стройная цепочка австрийских деревень с проживающими в них немногочисленными носителями словенского языка тянется прямиком до… Словакии с Чехией. Более того, в тех австрийских краях по сей день сохранилось множество топонимов славянского происхождения (например, название города Грац имеет чисто славянскую этимологию). Эта цепочка деревень — тот самый путь, по которому западные славяне из Чехии и Словакии шли через восточную Австрию на территорию нынешней Словении, где они столкнулись лбами с пришедшими с другой стороны южными славянами в лице хорватов и сербов, после чего и остановились. Т.е. у словенцев совершенно иная эволюционная ветвь, и ничего общего с балканскими славянами они никогда не имели. А дальше Австро-Венгрия при разделе территорий оставила словенцев на южной территории, тем самым записав в южных славян. При создании Югославии все те же «профессиональные ученые» во избежание сепаратистских настроений в Словении «доказали» и «обосновали» их южное происхождение и родство с хорватами и сербами. Так вот и пишется не только история, но и наука. Так и вершится будущий геноцид.

Но вернемся к вопросу южных славян в лице сербов и хорватов. После того, как они разделились на два условных народа по религиозному признаку, мирное сосуществование продлилось аж до XIX века — по-прежнему все их считали одним народом, а они были и не особо против. На тот момент им была выгодна общность как защита от внешнего, более многочисленного врага. Изрядно навоевавшись с турками, к середине XIX века они не менее успешно повоевали с венграми, как внезапно случилось неожиданное — внешний враг… кончился так же внезапно, как заработок инстаблогера в марте. А вместе с тем отпала и нужда в единстве. На тот момент в Хорватии проживало огромное количество сербов, а вот хорватов в Сербии было уже несоизмеримо меньше. Причиной тому — удачное географическое расположение Хорватии и отсутствие такового у Сербии, что сказывалось и на благосостоянии двух государств. Хорватия — на берегу моря, оттуда рукой подать и до Италии, и до Австрии. Вода — это жизнь не только в биологии, но и в географии. Сербия же от цивилизации отрезана всеразличными Босниями с Черногориями (они тогда еще находились под турецким игом) и Албаниями, а свою заднюю часть вынуждена опасливо прикрывать рукой от подзаборной срани (по тем временам) типа Болгарии и Румынии. А даже если б не было Румынии, там из-за ее спины выглядывает еще более жалкая Молдавия — час от часу, знаете ли, не легче.

Фертильность в те годы была просто зашкаливающая, а стало быть качество жизни популяции напрямую коррелировало с площадью занимаемой территории (отсюда и все войны средневековья за земли). Так что хорошая земля, которая вдобавок граничила с морем, развитыми странами и хорошими торговыми путями, была на вес унитаза в усадьбе ставропольского гаишника. Поэтому находящаяся в убогой географической зоне среди гор и диких албанских обезьян Сербия крайне завистливо поглядывала в сторону Хорватии, в то время как самой Хорватии дремучая Сербия была нужна, как слону лопата. Сербам было выгодно быть одним народом с хорватами, а вот последним — нет. Ибо этим последним в ущерб себе предстояло бы делить жизненное пространство с сербами и давать им извлекать профит из своего удачного географического расположения. Поэтому хорваты им и сказали: «Дружба дружбой, но пора и нахуй пройти... простите, честь знать!» Вы помогали нам, мы — вам, но рано или поздно приходит то время, когда птенцам пора разлетаться из гнезда и заниматься своими личными делами. Однако, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет отнюдь не нахуй. Он идет к горе! На чем и заканчивается славное время, именуемое в современной историографии как «тысячелетняя дружба».

Продолжение здесь

источник - hueviebin1 
[4 ссылок 70 комментариев 5934 посещений]
читать полный текст со всеми комментариями