ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВВЕЛ МОДУ НА СТАРОСТЬ
Разговор с рыцарем на поле для гольфа

– Ну что? Сыграем? – предложение Шона Коннери застало меня врасплох. С одной стороны, я точно знал, что партию в гольф проиграю, причем проиграю с разгромным счетом – а делать это на глазах пусть и не многочисленных, но все же зрителей, мне не совсем хотелось. С другой стороны, я прекрасно понимал, что второй такой возможности поговорить со знаменитым британским актером может не представиться больше никогда (и, к сожалению, оказался прав). Так что предложение я принял.
Игру я действительно проиграл. Зато значительно повысил свой рейтинг в глазах игроков в гольф: стоит упомянуть об этом факте, как в глазах соперников появляется уважение – всем известно, что сэр Шон Коннери партнеров себе подбирает очень тщательно. Вот только клюшку для гольфа я больше не беру в руки уже несколько лет: игрок я совсем неважный (чтобы не сказать «никакой»), а подрывать репутацию, которую нечаянно сделал мне агент 007, совсем не хочется…

– Вас журналисты часто называют сэром Шоном О’Коннери…
– Я уже устал от этой ошибки.
– А где здесь ошибка? Разве вам не было пожаловано королевой рыцарской звание?
– Звание пожаловано было, – едва заметно улыбнулся Шон. – Так что ошибка не в титуле, а в фамилии. Я никогда не носил фамилии О’Коннери, да и не мог ее носить, если честно. О’Коннери – это ирландцы. А я… – Он обнажил предплечье, на котором была видна татуировка «Шотландия навсегда».
– Давно она у вас?
– Почти всю жизнь. Я ее сделал в 16 лет, когда поступил служить в королевский военный флот. Жаль, что в 20 мне пришлось оттуда уйти: врачи нашли у меня туберкулез. Сказалось, видимо, военное детство.
– Многие потом, став известными людьми, стараются вывести подобные татуировки, считая их «ошибками молодости». Вы не пытались?
– Я?!! Никогда. И ни разу в жизни я не пожалел о том, что сделал себе ее. Я – шотландец. И это – навсегда.
– Говорят, ваш путь в кино был непростым…
– Непростым – это не совсем то слово. Точнее, совсем не то. В тринадцать лет я вынужден был бросить школу и вступить в профсоюз на молокозаводе, где работал уже полный рабочий день. Затем перешел на другой завод: в военное время мальчишки взрослеют быстро и рано начинают выполнять мужскую работу.В шестнадцать лет на целых четыре года я стал матросом королевских военно-морских сил и остался бы там еще, если бы не открылся туберкулез. Я сменил множество профессий - был спасателем в бассейне, каменщиком, натурщиком в Эдинбургском колледже, даже полировщиком гробов. Кстати, тогда я даже спал в гробах, над которыми работал – на то, чтобы снять квартиру, просто не хватало денег.
– Но отсутствие денег не помешало вам всерьез заняться бодибилдингом…
– Это, наверное, прозвучит странно, но, если называть вещи своими именами, именно бодибилдинг привел меня на сцену – и, в конечном счете, в кино. В 1953-м году я занял третье место в конкурсе «Мистер Вселенная». И в том же году в машинном зале типографии, где тогда работал, увидел объявление о наборе хористов для гастрольной поездки. Это объявление и стало переломным в моей судьбе.
– Так вы еще и поете?
– До пятьдесят третьего года я не пел и не танцевал. Никогда. Но когда меня взяли в труппу, пришлось и петь, и танцевать – целых полтора года. Кстати именно тогда я окончательно превратился из Томаса Коннери в Шона – специалисты из театральной труппы решили, что так звучит гораздо лучше. Зато за время этих нескончаемых гастролей я скопил достаточно денег, чтобы отправиться в Лондон и даже для того, чтобы искать работу в театре.
– В вас сразу увидели талантливого актера?
– Мне в жизни ничто не давалось легко. Работу я искал целых полгода. Но в лондонских театрах места мне не нашлось. В итоге, когда деньги, заработанные на гастролях, подошли к концу, меня все же приняли в театр. Но не в Лондоне, а в маленьком городке Кью. А через три года я уже работал в Уэст-Энде. Тогда и начался мой роман с кино…
– Ну, роман с кино у вас явно был взаимным. Один Джеймс Бонд чего стоит…
– Прямо скажем, сначала Бонд не стоил почти ничего. Когда в 1961 году решили экранизировать романы Флеминга, на именитых звезд просто не хватило денег. Мне отчаянно повезло. А после выхода фильма я узнал, что это такое: популярность. Письма от женщин стали приходить мешками.
– Как вы к этому относились?
– Если какой-нибудь мужчина расскажет вам, что он равнодушен к женскому вниманию, – не верьте. Конечно, мне не могло не нравиться такое положение дел.
– Но, помнится, в свое время вы во многих интервью заверяли, что ни одна женщина в мире не в состоянии сделать вас счастливым…
– Было дело, – улыбнулся Шон. – На самом деле все очень просто: в тот момент я снимался в фильме «Доктор Но» и по контракту обязан был поддерживать имидж одинокого мужчины.
– Вы, похоже, вообще не слишком любите Джеймса Бонда. Почему?
– Пожалуй, агент 007 – это тоже кусочек моей личной жизни, – Шон искоса взглянул на меня, и мне показалось, что сейчас я услышу знаменитое «Меня зовут Бонд». Он, видимо, это понял и рассмеялся: – Было время, когда я сам нас почти путал. Мы старые приятели. Почти всем, что у меня есть, я обязан ему. Но, если честно, он мне надоел – причем давно.
– И вы не пытались расстаться?
– Пытался – и неоднократно. После двух неудачных попыток сделать это я даже заявил, что мечтаю убить Джеймса Бонда. Но – не получилось. Он оказался очень живучим.
– А почему, как думаете?
– Я думаю, дело в легком налете самоиронии и пародийности, которым пропитаны все фильмы об агенте 007. Во всяком случае, я хотел, чтобы мой герой слегка посмеивался над собой. К нему нельзя относиться слишком серьезно. Джеймс Бонд – гротеск. Но этим он и хорош.
– Но все же вам удалось уйти от этого персонажа…
– Наверное, я просто стал старым для непобедимого суперагента…

Больше мне не удалось сыграть в гольф с сэром Шоном Коннери (хотя надежды на реванш я все же не оставляю). Но за поступками экстравагантного рыцаря продолжал следить с огромным интересом. Он продолжал удивлять мир…
«Шотландия навсегда» – этому лозунгу он остался верен и по сегодняшний день. И на выборах в парламент рыцарь Британской Империи призывал соотечественников голосовать за Шотландскую национальную партию, в программе которой – полная независимость Шотландии от Великобритании…
За автобиографию издатели обещали ему три миллиона фунтов стерлингов. Шон Коннери отказался, так как, по его мнению, от него требовали слишком много подробностей: «Я не готов истратить остаток своей жизни на то, чтобы разъяснять, кто, когда и что именно соврал».
Много комментариев вызвал его отказ сниматься во «Властелине конец» в роли Гэндальфа. Коннери остановил споры легко: «Я просто так и не понял сюжет, хотя наряду со сценарием прочел роман Толкиена».
Но, естественно, больше всего будоражат людей известия о все новых и новых любовных интрижках рыцаря. Впрочем, так же оно было и двадцать, и сорок лет назад. При этом характерная деталь: от самого Шона никто и никогда не слышал рассказов о его подругах. Зато они наперебой стараются рассказать всему миру, что умудрились заполучить в свои сети самого Коннери.
Тридцать лет назад певица и актриса Линси де Пол признавалась, что ее роман с Шоном длился пять месяцев – а он прервал его, даже не сказав «прощай».
Десять лет назад у Коннери был роман с датской журналисткой Хелле Бирне. По словам Хелле, эта связь длилась почти год и закончилась ничем...
Шесть лет назад газеты рассказывали о его связи с Кэтрин Зета Джонс.
А год спустя в него на съемках «Первого рыцаря» влюбилась Джулия Ормонд. Она с удовольствием рассказывала журналистам: «Едва он появлялся на съемочной площадке, у меня дух захватывало. А ведь он старше меня на тридцать с лишним лет!».
Подобных рассказов в прессе – множество. Но вот сам Шон утверждает, что любит свою жену Мишелин, с которой живет больше двадцати лет. И оспорить этого заявления пока никто не смог.
Летом этого года сэру Шону Коннери исполнилось 75 лет. Когда-то он сказал: «Я буду первым человеком, который введет моду на старость». Так и получилось. Вот разве что говорить о старости язык не поворачивается. Скорее, о зрелости…

О чем молчат космонавты…
Космос полон тайн и не все они доступны даже сегодняшней науке. Одна из таких загадок – фантастические сновидения-состояния, которые бывают у людей в космосе. О них ни наши космонавты, ни американские астронавты предпочитают не рассказывать никому.
«Я говорил с Богом…»
К исходу дня я его, похоже, достал своими вопросами.
– Ты когда-нибудь лунный камень видел? – в его голосе неожиданно прозвучал металл, и я воочию увидел, наконец, не священника и проповедника, а полковника американских военно-воздушных сил, астронавта Джеймса Ирвина, восьмого землянина, побывавшего на Луне.
– Откуда? – пожал я плечами. Да, на Земле есть несколько сотен килограммов грунта со спутника нашей планеты, вывезенных оттуда американскими пилотами и советскими беспилотными станциями. Но вот видеть образцов мне не приходилось.
Джеймс открыл чемодан и достал из него нечто. Я с недоумением поглядел на здоровый, в ладонь, кусок прозрачного пластика, в который был замурован невзрачный и почти незаметный камушек.
Джеймс мое недоумение заметил. И его как прорвало:
– Да что ты понимаешь?! Как только я ступил на Луну, я ощутил явное божественное присутствие. Я говорил с Богом и он вел меня по ее поверхности. Он и к этому камню меня привел. И вообще – там меня посетило просветление. И более святого места я не знаю…
Впрочем, через пару мгновений Ирвин остыл. И стал таким же. Каким был весь этот день – открытым, доброжелательным и даже чуть многословным. Во всем, кроме одной темы: стоило мне спросить, что же все-таки он чувствовал во время исторической экспедиции на Луне, как он или замыкался в себе – или неуклюже пытался перевести разговор на другую тему.
Мне это показалось странным – и я решил выяснить для себя, что же произошло на самом деле. Что заставило астронавта и национального героя Америки уйти из НАСА и ВВС и стать руководителем одной из евангелистских церквей под говорящим названием «Высокий полет»? Впрочем, как выяснилось, ушел из армии и из космоса не он один…
Наша встреча состоялась почти двадцать лет назад, и тогда, в разгар горбачевской перестройки, уже можно было найти некоторую информацию. И эта информация оказалась абсолютно неожиданной.
Земляне на Луне
…Судьбы землян, высаживавшихся на поверхность Луны, сложились неординарно. Впрочем, возразят мне, и люди были неординарными. Согласен. Но…
Нейл Армстронг, первый человек на Луне, после возвращения из экспедиции перестал давать интервью, ушел из семьи и впал в глубокую депрессию.
Эдвин Базз Олдрин имел серьезные проблемы с алкоголем, долго лечился в психиатрических клиниках.
Эдгар Митчел ушел из космонавтики, организовал Центр по исследованиям сверхъестественных возможностей человека.
Алан Шепард, первый американский астронавт, вернувшись с Луны, подал в отставку. Он испытывал серьезные проблемы со здоровьем, в том числе, психическим. Есть свидетельства, что стал искренне верить в Бога. Одно время помогал Митчелу в работе его Центра.
Алан Бин стал художником, рисовавшим картины исключительно на мистические темы.
Джон Янг подал в отставку. Затем вернулся в НАСА, где и оставался в штате в странной должности астронавта-менеджера, созданной исключительно для него. Неоднократно впадал в депрессию, сторонился окружающих и особенно журналистов.
Чарльз Дьюк сразу после завершения программы «Апполо» ушел из НАСА и стал разъездным проповедником.
Дэвид Скотт уволился из НАСА и вооруженных сил, имел серьезные проблемы с алкоголем и психическим здоровьем.
Джеймс Ирвин возглавил одну из евангелистских церквей Америки, шесть раз организовывал экспедиции на гору Арарат в поисках остатков Ноева ковчега, в итоге был обвинен турецкими властями в шпионаже…
Восемь из двенадцати – лучших из лучших, специально отобранных, проверенных по всем медицинским показателям, в том числе и по психической и психологической устойчивости. Согласитесь, это уже не случайное совпадение. Это закономерность. Так что же произошло с ними на Луне?
Таинственная встреча
Со всеми, если верить документам, происходило разное. А суть была одинаковой: каждый из них увидел – или почувствовал кого-то. Или что-то.
Первым, как и положено, был Армстронг. Сначала он увидел инопланетян. Первый его доклад с Луны звучал так: "Эта штука – огромная, сэр... невероятно огромная... О Боже, вы не поверите. Я вам говорю – другой космический корабль... на дальнем краю кратера. Они на Луне наблюдают за нами..." Это сегодня известно всем. Гораздо менее известно продолжение этой истории, правда, официально никем не подтвержденное, но и не опровергнутое. Выйдя из посадочного модуля, Нейл Армстронг услышал фразу на неизвестном ему языке. Он запросил Центр управления в Хьюстоне, откуда ему сообщили, что по его каналам связи никаких передач не было. И вот, уже вернувшись на Землю, и приехав в Египет, он вновь услышал ту же фразу: так звучит призыв муэдзина на молитву.
Алан Шепард умудрился заблудиться в лунных горах и вернулся только тогда, когда, по расчетам Хьюстона, запас кислорода в его скафандре кончился. Его напарники по полету утверждали, что он был глубоко потрясен какой-то встречей, которая произошла на поверхности именно в это время.
Чарльз Дьюк, как и Джеймс Ирвин, ощутил присутствие Бога.
Эдгар Митчел у лунного кратера встретил седобородого старика.
Аппараты пришельцев
О космических аппаратах пришельцев я даже говорить не стану: их видели практически все участники лунной экспедиции. Кстати, после того, как на поверхности спутника нашей планеты побывала дюжина землян, американцы свернули проект. Официальная версия – дороговизна. На мой взгляд, ближе к истине то, что НАСА оказалось в растерянности перед незапланированными потерями в элитном отряде астронавтов.
А как дела обстояли у наших космонавтов? Так же. Вот только узнать об этом было не в пример труднее, чем про неприятности американских астронавтов. Если у тех утечки информации все-таки случались, то советские космонавты стояли намертво. И не рассказывали ничего не только журналистам, но и Центру управления полетами – на всякий случай. А на вопросы журналистов о том, что чувствовали во время полетов, отвечали классическим: «Гордость за достижения советского народа и родной Коммунистической партии». И все же время от времени правда прорывалась.
Характерный факт: наши космонавты в Бога не верили, а потому фантастические видения, посещавшие их, имели более материалистический вид. Вот, скажем, выдержка из дневника погибшего космонавта Владислава Волкова: «В шлемофонах характерное потрескивание эфира. Внизу летела земная ночь. И вдруг из этой ночи донесся лай собаки. Обыкновенной собаки… Не знаю, где проходят пути ассоциаций, но мне почудилось, что это голос нашей Лайки. Попал он в эфир и навечно остался спутником Земли».
И вот что любопытно: в свое время я спрашивал у одного из авторов книги «Психологические проблемы межпланетного полета», космонавта Алексея Леонова, первого человека, вышедшего в открытый космос, о том же: что он чувствовал в полете. В тот раз он отделался привычными заученными фразами. И лишь гораздо позднее я узнал, что его собственное видение было и гораздо фантастичнее, и, как ни странно, гораздо реальнее.
Космонавт в «шкуре» динозавра
…Это было нечто вроде предупреждения. Кто-то (или что-то) показал ему предстоящий выход в космос. При этом особо опасные моменты были выделены и прокомментированы. И что характерно: реальность совпала с видением полностью, до самых мелких деталей.
В 1995 году о нескольких таких случаях в Новосибирском международном институте космической антропоэкологии, не называя имен и дат, рассказал космонавт-испытатель Сергей Кричевский. Вот часть его рассказа: «Представьте себе: космонавт неожиданно и быстро выходит из своего привычного исходного – человеческого облика-самоощущения и превращается в какое-то животное и при этом перемещается в соответствующую окружающую среду. В дальнейшем он продолжает ощущать себя в преобразованном виде или последовательно перевоплощается в иное сверхъестественное существо. Скажем, один коллега поведал мне о своем пребывании в «шкуре» динозавра. И, заметьте, он чувствовал себя животным, перемещавшимся по поверхности неведомой планеты, перешагивавшим через овраги, пропасти, какие-то физические препятствия. Космонавт достаточно подробно описал «свой» облик – лапы, чешую, перепонки между пальцами, цвет кожи, огромные когти и прочее.
Слияние его «я» с биологической сущностью древнего ящера было настолько полным, что все ощущения этого, казалось бы, чужеродного для него организма воспринимались им как его собственные. Кожей спины он чувствовал, как вздыбливаются роговые пластины на спине…
Более того: одновременно происходили соответствующие сценарии превращений, трансформации окружающей среды. При этом возникали не только ощущения пребывания космонавтов в «шкуре» тех или иных организмов или животных, но и сам человек как бы превращался в иную личность, а также он мог оказаться инопланетным существом – гуманоидом…
Такое ощущение, что космонавт начинает воспринимать идущий откуда-то извне поток информации, но с прекращением действия потока все так же неожиданно исчезает, словно кто-то мощный и великий передает новую и необычную для человека информацию».
Экспедиция на Марс
То есть факт существования проблемы скрыть уже невозможно. Зато теперь она перешла в новую стадию: ее как бы не существует вовсе. Почему?
Очень просто. О ней просто не говорят. Никто из космонавтов никогда официально о видениях не сообщал, опасаясь медицинской дисквалификации, подозрений в психическом нездоровье и т.д. В основном информация о них (уже даже термин специальный придуман – фантастические сновидения-состояния) передается космонавтами только тем, кому скоро тоже уходить в полет. И даже Кричевский после своего заявления отказался назвать не только фамилии, но и названия космических кораблей, где происходило то, что он описывал.
Ну, а на нет, как известно, и суда нет…
Сегодня вполне серьезно взялись за подготовку к экспедиции на Марс: через некоторое время в Институте медико-биологических проблем начнется 500-суточный эксперимент по длительному пребыванию экипажа в изоляции. Но, при всем моем уважении к космической медицине, вопрос фантастических сновидений-состояний снова не будет даже рассматриваться. А как они проявят себя на долгом пути к Марсу – не известно никому. Утешает только одно: прямого вреда здоровью космонавтов и астронавтов это загадочное явление пока не доставляло…
Сергей ТОПОРОВ


Чего только не бывает...

С ума сойти можно... И что я тут в новый год делал - не представляю)))

И пусть он для вас будет лучше предыдущего...

Сам себе не верю - я вернулся в дневник. Через два года...
Рад, что еще есть куда возвращаться....

Сначала даже не понял, за что прощения-то прошу. А потом осознал: я же всех вас обидеть собираюсь - пользуясь, что ничего-то вы мне за это сделать не сможете.
Сначала я был здесь каждую ночь. Писал, читал - но никак не проходило ощущение, что что-то происходит не так. Мне очень хотелось быть здесь своим. Или, хотя бы, казаться...
Вот в этом-то и все дело.Мы здесь все играем. Кто-то старается казаться лучше, чем есть, кто-то хуже, большинство пытается быть умнее - но не все, часть пытается сыграть грубиянов и пофигистов, не замечая при этом, как в совершенно неприспособленных для этого местах вылезают ненадежно спрятанные уши интеллекта...
Не скрою, это даже интересно - разгадывать ребусы: кто на самом деле сидит за каким ником. Но - только недолго. Надоедают надуманные переживания и высосанные из пальца проблемы.
И что больше всего раздражает - местные властители дум. Они делятся на две части: массовики-затейники и графоманы. Правда, и здесь есть довольно смешные вещи: забавно смотреть, как они ссорятся между собой, при этом периодически меняясь сторонами - графоманы вдруг тсановтся массовиками, а затейники начинают грешить окололитературными опусами.
Дневник для всех - нонсенс. Страшная придумка графоманов, маскирующих таким образом свое извечное желание ознакомить всех и вся со своими творениями.
У меня - довольно давно, правда, лет около двадцати назад был один такой знакомый. В течение двух лет он засыпал редакцию, где я тогда работал, стихами - убогими и тоскливыми (почти такими же, как в моем дневнике). Главным его козырем, помнится, было: "Но ведь газета же для нас, трудящихся". Жаль, тогда инета еще не было, отправил бы его в "Дневники" - и всех проблем. Но мне пришлось два года объяснять не только то, что его виршей мы не опубликуем, но и - почему. Итог был потрясающим: в очередном своем письме товарищ (господ тогда, как и инета, не было) сообщил, что он вообще-то не поэт, а композитор. И может прислать ноты...
Вот и вы здесь - в большинстве - такие же. А если еще и систему "звездочек" учесть - так просто улет получится.
Еще раз говорю: простите. Это искренне. Потому, что вспомнил я все, что писал в дневнике - и понял, что я - такой же. Только лет мне побольше. Наверное, поэтому вирус графоманства действует на меня слабее. Я уже свое переболел. Какой-никакой - а иммунитет.
Но я буду иногда заходить и писать. И постараюсь писать правду, не думая, как на это отреагируете вы. Но будет это не часто. Часто такое не получится. Если получится вообще.
Глубина, я - не твой!:kngt:

Все проходит. И я прошел.
Сегодня - мимо. Почему?
Да очень просто: садиться на наркотик нужно медленно, максимально ограничивая себя - с целью получения максимального кайфа.
Потому сегодня я на диете. Появлюсь ночью.

Стужа. Но тепло в квартирах,
где закрыты плотно двери.
Достучаться я не в силах:
кто не слышит, кто - не верит,
этот спит, а тот - в отъезде...
Очень холодно в подъезде.
А в дому - жильцов полтыщи,
но у всех - свои потери.
Как слепой котенок тычусь
вечно в запертые двери.

Вот ведь какая штука интересная: ничего не хочу. Работать не хочу. Есть не хочу. Пить тоже не хочу. Спать, правда, хочу, но не сплю.
И вообще, становлюсь похожим на Ленина из старого анекдота: сказал жене, что пошел к любовнице, любовнице - что пошел к жене, а сам работать, работать и работать. С женой и любовницей - про меня. Только вот вместо работы я зачем-то этот никому, кроме меня, непонятный (да и мне самому, если честно, понятный только отчасти) бред пишу.
Про то, что коллективных глюков не бывает, я знаю. А что вы думаете о коллективном бреде?

А может, хрен с ним, с хлебом? Здесь веселее. Тунеядцы - они интересне работяг. Говорят красивше. И больше.
И я такой же...

Жаль, что в инете питаться нечем, кроме духовной пищи. Пошел зарабатывать на хлеб насущный.

Я вернулся. Я понял, почему мне здесь хорошо. Просто здесь ни мне, ни от меня почти ничего не нужно. И это отчего-то греет.

Ладно, дайверы. Я попробую вынырнуть. Если не смогу - буду жить здесь. Пусть даже нерегулярно.

Интересно девки пляшут... Если собрать все, что я за свою жизнь написал, никакого дневника не хватит. А тут вдруг что-то абсолютно непонятное: вдруг поймал себя на том, что в одной половине случаев я несу абсолютный бред, а во второй - со страшной силой кокетничаю. Причем, что самое смешное, пользы от этого исключительно никакой. А тогда зачем это, кто скажет?

Это потихоньку становится похоже на Лукьяненко: мне надоел инет и монитор, но я все время возвращаюсь сюда. Может, хочу побыть самим собой. А может, совсем наоборот - тем. кого я только что придумал. Пока что сам не знаю. Не понял пока...

Ни хрена не понимаю. Не мальчик - сороковник скоро, чего я-то отсюда жду, мальчики и девочки?
А ведь жду чего-то. Иначе не полез бы просто. Забавно.
Интересна сама мысль - дневник напоказ. Всем хочется немножко раздеться на потеху остальным. И безопасно вроде абсолютно, и мыслишка нервы шекочет: а вдруг, да и узнает кто. И хочется, чтобы узнал. И стыдно немножко, и дух замирает, и гордость - вот, мол, я какой смелый. В общем, все как в подростковом возрасте, когда онанизмом занимался.
А впрочем, это ведь и есть онанизм. Только виртуальный и почти интеллектаульный.
А ведь все равно интересно. И тянет сюда.

Долго думал: а на хрена мне это надо? Понял: не надо. Но пусть будет. Обычный вариант.
А вам-то зачем? Тем, кто не играет в детский сад? Выговоритесь - легче станет?
Не станет.
Не будет.
Не надо.
А все же: на хрена?

В последний час, когда сгущалась мгла,
когда к концу вела моя дорога,
не раз меня спасали вера в Бога
и женщина, которая ждала.

Я вылезал с разбитым в кровь лицом,
гордясь, что не остался подлецом...

Но, видно, исчерпал лимит удачи,
бродя по краю и судьбу кляня.
Мой Бог устал. Ему не до меня.
А женщина уехала на дачу.

Я вылезаю. Душу рву, как жилы - в клочья.
Я выжил. Но - я умер этой ночью.