КАРМА.


Анна Валерьевна умерла достаточно спокойно. Инсульт произошел во сне, и потому проснулась она уже не у себя в кровати, а в просторной комнате с множеством других людей, как и она, ожидавших увидеть нечто иное. Потолкавшись среди народу и выяснив что к чему и где, Анна Валерьевна протиснулась к большому справочному бюро, которое сначала направило ее обратно в очередь, потом на выход и только с третьего подхода (к вящему удовлетворению Анны Валерьевны, ибо и не таких бюрократов штурмом брали) операционист удосужился пробить ее по базе данных и сообщил:
- Вот распечатка кармы, третий кабинет направо за левым углом – получите комплектацию. Потом подойдете. Следующий.

Анна Валерьевна послушно взяла распечатку, ничего в ней не поняла и проследовала в указанном направлении.
- Карму давайте! – Анна Валерьевна подпрыгнула от неожиданности.
- К-карму?
- А вы можете дать что-то еще? – цинично поинтересовались за стойкой и буквально вырвали из рук Анны Валерьевны распечатку. – Так, карма у вас, скажем прямо, не ахти. Много с такой не навоюешь.
- Я не хочу воевать – испуганно пролепетала Анна.
- Все вы так говорите, - отмахнулись от нее и продолжили, - на ваше количество набранных баллов вы можете купить 138 земных лет человеческой жизни, 200 лет птичьей или лет 300 в виде дерева или камня. Советую камнем. Деревья, бывает, рубят.
- Сто тридцать восемь… - начала было Анна Валерьевна, но ее опять перебили.
- Именно сто тридцать восемь лет стандартной и ничем не примечательной жизни, заурядной внешности и без каких-либо необычностей.
- А если с необычностями?... Это я так, на всякий случай… уточняю…
- Ну, выбирайте сами. Необычностей много. Талант – 40 лет жизни, богатство – в зависимости от размера, брак, честно вам скажу, полжизни гробит. Дети лет по 15 отнимают… Вот вы детей хотите?
- Нет… то есть да… двоих… нет, троих…
- Вы уж определитесь.
- Брак, троих детей, талант, богатство и чтобы по миру путешествовать! – на едином дыхании выпалила Анна Валерьевна, лихорадочно вспоминая чего ей еще не хватало в той жизни, - и красоту!

- Губа не дура! – хмыкнули из-за прилавка, - а теперь, уважаемая Анна Валерьевна, давайте посчитаем. Брак – это 64 года, остается 64. Трое детей – еще минус 45. Остается 19. Талант, допустим, не мирового масштаба, так, регионального, ну лет 20. А богатство лет 20 минимум. Лучше надо было предыдущую жизнь жить, недонабрали лет.
- А вот… - прикусила губу Анна Валерьевна, - если ничего…
- А если ничего, то 138 лет проживете одна в тесной квартирке, достаточной для одного человека и при здоровом образе жизни в следующий раз хватит на побольше лет – отбрили Анну Валерьевну.
- И ничего нельзя сделать?

- Ну почему же? – смягчились за прилавком, - можем организовать вам трудное детство – тогда высвободится лет 10. Можно брак сделать поздним – тогда он не полжизни отхватит. Если развод – еще кредит появится, а если муж сатрап, то авось и талант мирового масштаба сможем укомплетовать.
- Да это же грабеж…
- Свекровь-самодурка карму неплохо очищает, - проигнорировали ее возмущение и продолжили, - можно вам добавить пьяного акушера и инвалидность с детства. А если пожелаете…
- Не пожелаю! – Анна Валерьевна попыталась взять в свои руки контроль над ситуацией, - Мне, пожалуйста, двоих детей, брак лет этак на 40 по текущему курсу, талант пусть региональный будет, ну и богатство чтобы путешествовать, не больше.
- Все? Красоты вам не отсыпать? У вас еще 50 лет осталось… нет? Тогда комплектую… - девушка за прилавком достала кружку и стала высыпать в нее порошки разных цветов, приговаривая себе под нос: «брак сорокалетний, есть, дети – две штуки есть, талант… талант… вот пожалуй так, деньги… сюда а остальное от мужа еще… Все!»

Анна Валерьевна недоверчиво покосилась на полулитровую кружку, заполненную цветным песком, которую ей протянули из-за прилавка.
- А если, скажем, я талант не использую, я дольше проживу?
- Как вы проживете – это ваши проблемы. Заказ я вам упаковала, разбавите с водой и выпьете. Товары упакованы, возврату и обмену не подлежат! Если вы пальто купите и носить не будете – это уже ваши проблемы.
- А…
- Счет-фактура вам, уверяю, не пригодится.
- А…
- Да что вы все «А» да «А»! судьбу вы себе выбрали, предпосылки мы вам намешали, все остальное в ваших руках. Кулер за углом. Следующий!

Последнее, что успела подумать Анна Валерьевна перед собственными родами, было: «Вот вроде все с моего ведома и разрешения, а такое ощущение, что меня все-таки обдурили». Хотя нет, мимолетной искрой у нее в мозгу успела пронестись мысль о том, что ей интересно, как ее назовут.

(с) Алиса Пермякова, февраль 2009

https://proza.ru/avtor/erriviele

Мой город

1988 год мы с отцом идём к нему на завод, у проходной огромный стенд на котором изображена карта СССР - и на ней большой красной лампочкой отмечен наш город, а сверху подписано название завода.

Мы идём дальше через проходную управления завода
поворачиваем и я вижу коридор, где десятки кабинетов в которых кипит работа, раздаются звонки, бодрые голоса отвечают и спрашивают.
Наконец мы доходим до особой двери отделанной красным бархатом, над которой огромная надпись из лакированных букв "Музей Завода"

Отец открывает дверь и я вижу много разных стендов, на которых информация о дате основания, об успехах первых пятилеток, но моё внимание привлекают макеты станков, механизмов, погрузочных станций — рельсы и железнодорожные вагоны размером всего лишь с ладонь, а выглядят как настоящие! Это просто невероятно — все рёбра жёсткости, все двери, замки сцепки, защёлки и даже ржавые подтёки на товарном вагоне точно такие — какие бывают на каждой железнодорожной станции! В этом же стиле суперреализма сделан макет башенного крана!
Наконец налюбовавшись, мы выходим из здания завода и ждём на остановке трамвай.

И вот, красный слегка угловатый красавец, с ослепительной белой окантовкой — трамвай марки КТМ-5М3, а точнее 71-605А.
Он совершенно новый! Внутри, сиденья обиты кожей или каким-то очень похожим прочным заменителем. И это не единственный, почти все старые трамваи в моём городе были заменены вот на такие новенькие!

Обрывки Прошлого

Ворог



Горит костёр. На стволах деревьях пляшут тени. Зелёные краски раскинувшейся под утёсом долины темнеют накрываемые саваном госпожи Ночи, что шествует по небосводу с востока, зажигая первые звёзды, на запад, стремясь уберечь пепел её брата от ветров, отблески погребального костра которого уже догорели.

Прислонившись к стволу дерева, сидит старик. Тонкие губы спрятались в густой, седой бороде, а взор ярких, живых глаз устремлён в костёр из под длинных волос белого цвета.

На огне побрызгивая жиром жарится тушка кролика. По другую сторону пламени на корточках сидит голый мальчишка. На его совсем не детских мускулах складно сложенного тела играют тени. Он грызёт маленький кусок сырого мяса и алая струйка крови течёт по подбородку.

Он приходил и смотрел на них. Наверное – приходил и смотрел, если применимо к Нему это действо. У Него не было глаз, лица, да, в сущности, и тела-то не было. Он смотрел на них всем собой…

Когда-то Их не было на Его планете. Всё было: моря, горы, реки, степи, леса, пустыни. Были другие существа, которые бегали, плавали, прыгали, летали – всё было – но Их не было. Вращалась планета, всходило и заходило Солнце, и был день, и была ночь, был снег, был дождь – Их не было.
Они пришли ниоткуда. Сразу. Много. Одновременно по всей планете.
Они были умнее, жёстче, безжалостнее всех тех, кто до Их прихода здесь обитал. Они плодились, рождались маленькими и беспомощными, но быстро взрослели. Они захватывали всё новые и новые пространства, вытесняя безжалостно другую жизнь. Они питались всем, до чего могли дотянуться – травой, листвой, корешками, корой, плодами трав и деревьев. Всем что плавало, бегало, летало, ползало. Их становилось всё больше, а тех, кем они питались – всё меньше. Часть бегающих и летающих они сделали своими вассалами.
И, хотя они прекрасно покрывали большие расстояния на своих двух нижних конечностях, передвигаться предпочитали верхом на приручённых.

Самые короткие в мире рассказы






источник 2

«Паш, слышь, что ли, Паш? Вроде ходит кто под окнами-то, а?».
«Да спи, ты. Нужна ты кому – ходить у тебя под окнами…».
«Нужна – не нужна, а вроде есть там кто-то. Выглянул бы – мало ли…».
«Отстанешь ты или нет?! Был бы кто – Серый давно бы залаял. Всё тебе чёрте что чудится. Спи, давай».
«Не кричи. Серёжку разбудишь. А Серый твой – пень глухой. Крепче тебя ночами спит. Сторож называется…».
Если бы пёс, по кличке Серый, мог усмехаться – усмехнулся бы. Но усмехаться пёс не умел. Он просто вздохнул. Вот ведь вздорная баба: пень глухой. И ничего он не глухой. Даже наоборот – только слух у него и остался острым. Зрение подводить стало, да сила былая куда-то утекла. Всё больше лежать хочется и не шевелиться. С чего бы?
Читать далее...