Саске проснулся оттого, что ему прямо в глаза светило настырное утреннее солнце через незакрытое шторой окно. И еще оттого, что ему было жарко и что-то впивалось в плечо из-под подушки.
«Черт, - мысли текли так вяло и лениво, словно и не текли вовсе. – Весь мир против меня: солнце светит прямо в глаз, хрень какая-то острая под подушкой… Все равно не встану!»
Он попробовал изменить положение головы, чтобы спрятаться от света, и преуспел в этом. Зато его лицо сразу уперлось во что-то твердое и теплое, чего на его кровати раньше определенно не было. Саске удивленно распахнул глаза и в замешательстве увидел черную футболку Итачи (прячась от солнца, он уткнулся лицом ему в грудь). Мальчик слегка отодвинулся, чтобы осмыслить ситуацию, попутно припоминая насыщенный событиями вчерашний день. Итачи спал. Солнечные лучи, падающие ему на затылок, только нагрели черные волосы, собранные в растрепавшийся за ночь хвост. Одной рукой брат крепко обнимал Саске, а вторую засунул под подушку, где, собственно, Саске ее и нашел. Плечом. Локоть Итачи был таким острым, что спокойно лежать на нем было невозможно. Мальчик довольно долго изгалялся, чтобы хоть немного отодвинуть его и при этом не разбудить брата. А еще он обнаружил, что до сих пор укутан в покрывало, поэтому ему так жарко.
«Хм… - Саске разобрался с разбудившими его объектами, и мысли потекли дальше. – Значит брат так и не ушел вчера. Наверное, я заснул у него на руках, раз этого не помню …»
Зато он помнил другое. Например то, с какой нежностью обнимал его Итачи вчера. Как одним своим присутствием он разогнал все, что не давало Саске покоя. Все существо мальчика наполнилось благодарностью и чем-то еще, что он не мог однозначно назвать. Но это «что-то» определенно было большим, теплым и всеобъемлющим. Саске, наконец, получил то, чего ему так не хватало всю его сознательную жизнь: внимание. Нет, не мамино, которого у него было даже в избытке, а брата.
Итачи и отец – люди, которыми Саске восхищался, перед которыми трепетал, - абсолютно не обращали на него никакого внимания. Отец больше любил старшего сына. Конечно, он ведь гений, гордость клана и семьи. Это было видно невооруженным глазом. Саске казался серой посредственностью по сравнению с ним. У отца и брата были общие «взрослые» дела для блага клана и Конохи, а маленький Саске был под опекой матери, которая при всем желании не могла компенсировать своим вниманием пофигизм мужской части семьи. Сейчас у Итачи были сложные отношения с отцом, но это никак не сблизило Саске ни с одним из них. Для брата его словно не существовало вовсе, даже если он и обращал на него внимание, то все его существо выражало «ну что тебе еще от меня надо, маленький надоедливый недоумок?» А отец даже если и хотел что-то изменить в своих отношениях с младшим сыном, то было уже поздно. Надежды, возлагаемые им на Итачи, пошли прахом, а между собой и Саске он выстроил такую стену, через которую теперь сам не мог пробиться.
А теперь… Мальчик не знал, что заставило брата до него снизойти, но он был счастлив. Саске так долго представлял себе, как они с братом будут проводить вместе время, болтать по вечерам на веранде, как Итачи будет помогать ему тренироваться… До сих пор это были лишь глупые беспочвенный мечты, за которые Саске ужасно злился на себя. Он-то знает, что брат терпеть не может его присутствия! Но мечты упорно не хотели умирать. Неужели теперь они начинают сбываться?! Пусть не так, как сейчас, но он хотел, чтобы старший был рядом. Ужас того, что Итачи не совсем традиционной, а точнее, совсем нетрадиционной ориентации, заметно притупился. Саске уже мог более или менее спокойно думать об этом.
«Ну и пусть он обратил на меня внимание по каким-то своим извращенным соображениям, - решил мальчик, - но ведь обратил! Я ведь этого хотел! И мне плевать на причины такого развития событий! – Саске облегченно выдохнул оттого, что хоть в чем-то, наконец, определился, и закрыл глаза. – Будь, что будет…»
Он еще сильнее прижался к Итачи. И робко обнял его освобожденной от покрывала рукой. Засыпал Саске с ощущением, что все встало на свои места. И он улыбался во сне.
Следующие пару часов залитую светом комнату наполняло безмятежное сопение и невнятное бормотание (Саске часто разговаривал во сне). Солнечные лучи упрямо скользили по постели и телам братьев, но не в силах были их разбудить. Идиллия утра дополнялась звонкими птичьими голосами, доносившимися из сада, и легкими постукиваниями в окно ревнивого ветра, который не понимал, чем неуклюжие объятия маленького мальчишки лучше его возвышенно-нежных прикосновений.
Его никто не будил. Просто сработал какой-то механизм, и он проснулся. Итачи не спешил открывать глаза: при необходимости он мог обойтись и без зрения. Сейчас ему хватало слуха и осязания, чтобы оценить обстановку. Старший чувствовал тепло прижимающегося к нему маленького тела, руку брата, неловко обнимающую его. Саске спал, уткнувшись лицом ему в грудь, от его дыхания Итачи слегка вспотел.
«Интересно, - подумал он, осторожно высвобождаясь из объятий брата и переворачиваясь на спину, - Саске уже просыпался или еще нет? Имеет мне смысл сейчас вставать и идти к себе, или уже все равно и можно поваляться тут подольше?»
После недолгих сомнений Итачи закинул руки за голову и устроился поудобнее. Волосы под его руками были горячими: пусть солнце не смогло его добудиться, так хоть голову напекло. Мелочь, а приятно. «Черт, сколько же сейчас времени?» Итачи со вздохом дал себе понежиться еще пятнадцать минут, а потом нужно было вставать, иначе замечательный день будет испорчен головной болью. Тем более, что сегодня…
Старший открыл глаза и, слегка повернув голову, посмотрел на брата. Саске свернулся в клубок, поджав под себя ноги, и сопел ему в бок.
«Да, сегодня, - Итачи отвернулся и уставился в потолок. – Он всегда приставал ко мне с просьбой показать ему какую-нибудь технику. Вот и покажу ему сегодня… - Старший улыбнулся и отдался сладкому предвкушению. От нахлынувших образов в нем снова проснулось желание.
«Саске…»
- Ммммм… Доброе утро, Ниисан, - старший чуть заметно вздрогнул от неожиданности. Полусонное лопотание брата застало его врасплох. Повернувшись, он посмотрел на Саске, в глазах которого до сих пор плавали остатки сновидений.
«Он не удивился, - отметил про себя Итачи, - значит, уже просыпался раньше».
- Как ты себя чувствуешь? – вместо приветствия спросил он и вернулся к созерцанию потолка. Старший пытался усмирить растущее возбуждение. «Не сейчас! Потерпи же немного, черт возьми!»
- Все… все нормально… - Саске жутко смутился и очень разозлился на себя за это. «Да что за ерунда? – негодовал он. – Даже двух слов при нем связать не могу!» Казалось, что Итачи вообще потерял к младшему какой-либо интерес. Саске украдкой взглянул на потолок, но ничего занимательного в нем не нашел. «Ну ведь не могло же мне все это присниться?!» Сглотнув, он решился задать мучивший его вопрос.
- Ниисан… - робея, позвал он. Мальчик сказал это так тихо, что даже засомневался, прозвучало ли это вообще. В глубине души он надеялся, что брат его не услышал. Но надежды, разумеется, не оправдались.
- Что? – безразличный голос Итачи заставил его чувствовать себя не в своей тарелке. «Он ведь прекрасно все понимает! – злость начала распространяться и на брата. – Просто не хочет мне помочь! Вот козел!»
- Что ты здесь делаешь? – раздражение сделало тон грубее. Саске с досадой подумал, что совсем не это хотел спросить, тем более не таким тоном. Но поведение брата задело его, да и отступать уже было поздно.
- Я здесь сплю, - Итачи приподнял одну бровь и повернулся к брату. В его глубоких черных глазах светилась насмешка. – У тебя есть другие варианты?
- Это моя комната, придурок! – вспылил Саске, раздраженно вскакивая. Теперь он, сидя на кровати, возвышался над лежащим братом, что придало ему уверенности. – Ты ошибся дверью?
- Я редко ошибаюсь вообще, и никогда не ошибаюсь в отношении тебя, - Итачи читал чувства брата, как раскрытую книгу. Смена его настроений забавляла старшего. Он прекрасно понимал, насколько его спокойствие бесит младшего, потому развлекался на полную катушку.
- Какого хрена тебя принесло в мою комнату?! – Саске даже подпрыгнул от негодования.
- Хорошо, я напомню тебе, - Итачи лежал, закинув руки за голову, и смотрел на брата. Вся его поза выражала расслабленность и утренняя лень. Саске не верил своим глазам. «И это он вчера обнимал меня, качал на руках?! Это действительно был мой бат?! Сейчас я просто не могу себе этого представить… Это же не человек, это просто заводная кукла…» Отсутствие банальных человеческих эмоций выводило мальчика из себя. Но в то же время он просто не мог отвести глаз от лица брата. Тонкие черты притягивали к себе. Грудь равномерно вздымалась и опускалась в такт размеренному дыханию. Саске смотрел на это, как на великое таинство. И к этому таинству хотелось прикоснуться, прижаться изо всех сил, почувствовать его ритм, слиться с ним, чтобы стать хоть чуть-чуть ближе… Мальчик даже не заметил, что стал дышать в одном темпе с братом. А Итачи, меж тем, продолжал:
- Ты вчера устроил истерику без объяснения причин. А поскольку матери не было рядом, то твои слезки и сопли пришлось вытирать мне. Удовольствие, скажу тебе, ниже среднего. Микото носится с тобой, как с писаной торбой, а расхлебываю я! – Старший притворно тяжело вздохнул. – Поскольку ты не соизволил объяснить причины своей душевной травмы, мне пришлось следить, чтобы ты не вытворил какую-нибудь глупость. Мать не переживет, если что-нибудь случится с ее Саске. – Итачи лениво выгнулся, потягиваясь. Саске смотрел на него не мигая и почти не дыша. Только вот фраза «ее Саске» очень больно ударила. «Маменькин сынок… - с горечью подумал мальчик, - вот что ты думаешь обо мне, ниисан…» - Я ответил на твой вопрос?
- Итачи… - Саске вздохнул, с трудом проглатывая застрявшие комом в горле слезы, - ты козел!
Бровь старшего вновь удивленно-насмешливо изогнулась. Он приподнялся на локте и посмотрел на Саске, а затем свободной рукой резко притянул его к себе. Склонившись к самому уху напрягшегося брата, Итачи спросил, обжигая его шепотом:
- Ты действительно так считаешь, маленький брат? – Саске сидел совершенно ошарашенный. «Он играет со мной! – С детской обидой подумал мальчик и закусил губу. – Я никогда не могу понять, что он сделает в следующий момент!»
А Итачи уже встал с постели и потянулся, хрустя суставами.
- Я в душ, - объявил он как ни в чем не бывало. – Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоим? – И, не дожидаясь ответа, он двинулся к двери душа.
- А я где буду мыться?! – крикнул Саске, вскакивая с кровати.
Итачи остановился на полпути, повернулся к брату и, внимательно посмотрев в его разгневанное лицо, произнес абсолютно невозмутимым тоном:
- Ты можешь составить мне компанию. Ты, помнится, уже пытался это сделать. Не вижу повода тебе отказывать.
Саске, окончательно обалдевший от такого поворота событий, плюхнулся обратно, а Итачи скрылся в дверях ванной. А еще младшему Учихе показалось, что он опять слышит странный смех брата… Хотя смех для Итачи был вообще довольно странным явлением.
Выругавшись, Саске уселся за стол и попытался сосредоточиться на какой-то книге. Иногда у него даже получалось понять прочитанное предложение, но стоило только Итачи чем-нибудь грюкнуть, как он снова отвлекался, терял нить повествования и начинал думать о брате. Саске видел свои мысли как будто со стороны, чувствовал себя так, словно подглядывает за неосторожными любовниками: вроде стыдно и нужно поскорее уйти, и уже не оторваться. Примерно такое у него было состояние, когда он представлял, как бы он вошел к Итачи в душ, как бы прижался к его мокрому теплому телу, как бы намазывал шампунь на его длинные волосы, а потом бы взбивал его в пену, массируя пальцами кожу… Его страшно бесили эти «бы». Хотелось, чтобы все так и было на самом деле, без всяких условностей, правил и ограничений. Но его воспитывали строго, поэтому мальчику было не по себе оттого, как он думает о брате. Фукагу иногда, когда проявлял к сыну внимание, говорил, что в этой единственной жизни надо попробовать все, что не выходит за рамки благоразумия. Итачи обычно фыркал, отвечая, что если жить в этих рамках, то никогда не узнаешь жизни. Потом между отцом и старшим завязывался долгий спор на эту тему, и про маленького Саске все забывали. Поэтому мальчик так и не смог что-то определить для себя. Теперь младший мучительно решал, выходит ли его странная тяга к брату за рамки того, что можно пробовать или нет. Спросить ему было не у кого, кроме брата, к которому он почел за лучшее пока не приближаться.
Звук открывающейся двери заставил его вздрогнуть. Саске скосил глаза и увидел брата, покидающего его комнату в одном полотенце. Мальчик вернулся к книге, благодаря бога, что старший ушел. Упрямые буквы абсолютно не хотели читаться. Промучившись над книгой еще полчаса, Саске тоже решил принять душ.
Он включил воду и закрыл дверь. В ванной до сих пор было очень влажно после мытья Итачи. Саске протер запотевшее зеркало и посмотрел в свое искаженное водой отражение. Минут пять он медитировал таким образом, силясь понять, что же в нем так изменилось, что стали появляться настолько извращенные желания. Убедившись, что изучение собственной физиономии ничем ему не поможет, Саске стащил с себя футболку и шорты. Он покрутил головой в поисках полотенца, чтобы положить его поближе, и вспомнил, что его утащил брат. Вздохнув, Саске с выражением вселенской скорби на лице направился к выходу из ванной. У двери он остановился и снова посмотрел на себя в зеркало. За пару мгновений бесстрастное стекло отразило массу эмоций и напряженную умственную работу, результатом которой стало одевание шортов обратно. После этого, тяжело вздохнув еще раз для приличия, Саске направился в комнату брата.
«Надеюсь, что он уже оделся», - угрюмо подумал младший Учиха, стуча в дверь соседней комнаты.
- Да, - Итачи слегка удивился, увидев на пороге полураздетого брата. Вязкие горячие волны незамедлительно стали распространяться по его телу. Дыхание сбилось, и восстановить его удалось с большим трудом. «Но меня что, провоцирует? Или вообще ничего не понимает? Глупый маленький брат!» Тем не менее, лицо старшего осталось невозмутимым, а глубокие черные глаза смотрели на вошедшего с легким напускным раздражением. Итачи сидел на полу у кровати, подогнув под себя ногу. Рядом с ним лежали несколько свитков, от изучения которых его оторвали. Волосы были еще мокрыми, они так и просили прикоснуться к ним своим влажным блеском. Руки мальчика сжались в кулаки. Итачи смотрел на него и ждал.
- Эээ… ниисан… - Саске набрал в грудь побольше воздуха и выпалил на одном дыхании: - Ты унес мое полотенце, можно я его заберу?
- Забирай, - Итачи поудобнее облокотился на кровать, - я забыл тебе его занести.
«И слава богу, - подумал Саске, - что ты не пришел ко мне еще раз!»
Младший снял полотенце со стула. Оно было таким мокрым, словно Итачи прямо в нем и мылся. Мальчик прошиб пот, когда он вспомнил, что брат заворачивался в него.
- Если оно еще мокрое, Саске, то ты можешь взять мое, - Итачи видел замешательство мальчика. «Как же легко вывести тебя из равновесия, братишка, - думал старший, наблюдая за ним. – Все твои чувства как на ладони. Я могу заставить тебя испытывать что угодно, не прилагая к этому никаких усилий. Чем же ты притягиваешь меня? Этим? Я могу наблюдать за тобой часами…» Итачи старался не пропускать ни единого его движения, вздоха, жеста, взмаха ресниц. Он прикасался к младшему взглядом, не давая воли рукам. А если бы можно было… хоть один поцелуй… просто легкое касание его губ. Неужели ему не понравится?! Неужели он сможет противиться этому наслаждению? Сможет ли он оттолкнуть его и сказать: «Нет»? Разве сможет, если его сердце начинает бешено колотиться при одном его, Итачи, прикосновении? Если…
- Да, я, пожалуй, возьму твое, - Саске слегка успокоился, видя, что брат не делает никаких поползновений в его сторону. Но облегчение тут же смешалось с легким разочарованием. Хотелось, чтобы… «Хватит! – оборвал себя мальчик. – Иди бери полотенце и беги отсюда. У брата семь пятниц на неделе!»
Он оставил свое полотенце на спинке стула и взял братово. Когда он уже почти вышел, внимание его снова привлекли лежащие у ног старшего свитки. Саске вернулся и робко остановился перед братом.
- Ниисан… - «Да почему он не уходит, черт возьми?!» Итачи удивленно поднял голову. – Что это за свитки?
- Кое-что по гензюцу, - ответил старший, - Я хотел потренироваться вечером…
Эта фраза была тщательно выверена. Нужно было сказать это небрежно, чуть лениво, но в тоже время дать понять важность этого занятия. Сказать так, чтобы…
- Я тоже хочу! – вопль вырвался у Саске быстрее, чем он успел подумать, стоит ли вообще что-то говорить. «Да, именно так и надо было сказать», - мимоходом ответил Итачи. – Ты обещал мне показать гензюцу кучу раз! Я даже не говорю про банальные тренировки с сюрикенами, в которых ты никак не соберешься мне помочь! – Саске превратился в обиженного ребенка, у которого эмоции моментально отключают мозги. Потому что если бы он хоть немного подумал, то постарался бы не пересекаться с братом больше, чем это необходимо. Не то, чтобы что-то у него просить! – У тебя постоянно находятся отговорки! Ты вечно занят настолько, что не можешь уделить мне пару часов времени! Что ты сейчас такое важное делаешь?! У тебя опять сверхсекретная миссия?! Типа той, про которую ты рассказывал отцу, когда бегал к своим дружкам?! – Обида и боль прорвали плотину многолетнего молчания. Саске уже не мог остановиться. – Тебе совсем на меня плевать! – голос дрогнул, когда мальчик, наконец, высказал то, что не давало ему покоя столько времени. Теперь он не думал ни о чем, кроме своего одиночества в кругу семьи… На глаза наворачивались злые слезы, но Саске даже не замечал их. – Как бы я ни старался, что бы я не делал, вам все равно! Я только игрушка, чтобы маме не было скучно, когда вас нет дома! Я вам не нужен! Тебе всегда было на меня плевать!
Отчаяние и боль в голове младшего задели Итачи за живое. «Глупый маленький брат, - с горечью и нежностью подумал он, - если бы ты знал, насколько ты не прав». По щекам Саске катились слезы. Он ненавидел себя за эту слабость и пытался остановить их. Но соленая влага от этих усилий текла струилась еще сильнее.
Младший уже десять раз пожалел, что вообще пришел в эту комнату. Сейчас брат, как обычно, выставит его за дверь, и тогда… Что тогда будет, мальчик не хотел представлять. Казалось, что тогда все кончится, что он не сможет больше так жить. Но вместо этого он почувствовал, как пальцы Итачи сжили его руку. Старший взял его за запястье и потянул вниз, заставляя опуститься рядом с собой. Потом он взял его на руки и усадил к себе на колени. Мальчик не сопротивлялся. Обида, годами копившаяся внутри и заполнившая все его существо, слезами вытекала наружу, оставляя внутри звенящую пустоту, которую нечем было заполнить. Он чувствовал, что Итачи обнял его, прижимая к груди. Поддавшись внезапному порыву, Саске обеими руками крепко обхватил его шею и разрыдался в голос. Итачи прижимал к себе содрогающееся от плача тело, от слез моментально намокла футболка, но это его мало заботило.
Старший был удивлен. Он не ожидал ничего подобного. «Значит, вот как, - думал он, гладя брата ладонью по обнаженной спине, - недостаток любви и внимания… Неужели это так сильно задевало тебя, маленький брат? Я попробую все исправить…»
Не прекращая гладить Саске по спине, как котенка, Итачи начал говорить. Тихо, едва слышно. Надо было постараться, чтобы услышать. Очень сильно постараться.
- Глупый мальчишка. Мне не плевать на тебя. Вовсе не плевать. – Рыдания непроизвольно затихли. Саске замер, вслушиваясь. Он должен был услышать. Разве не этого он хотел так долго? – Ты всегда был важен для меня, мой маленький брат. – Глаза Итачи были закрыты, а мозг лихорадочно работал: нужно было не сказать лишнего и не сорваться, потеряв голову от близости хрупкого тела. – Важнее всех остальных. Вытри слезы, Саске. Разве для этого я так долго учил тебя быть мужчиной, чтобы ты сейчас рыдал, как девчонка? – Саске сглотнул и постарался отодвинуться, чтобы посмотреть на брата, но тот не позволил, толкнув его обратно к своей груди. Мальчик не хотел спорить. Он не верил своим ушам. Неужели это правда? Он для брата важнее всех остальных? Разве это возможно?
-Ты учил меня? – между всхлипами спросил младший Учиха. Он все еще обнимал брата, а лицом зарылся в слегка влажные волосы, которые пахли его, Саске, шампунем. Пряный аромат прогонял страхи и снимал напряжение. Или может ему так хорошо потому, что брат не прогоняет его?
- Шиноби не должен проявлять эмоций, Саске. Я думал, что если не буду баловать тебя, то ты станешь самостоятельнее и сильнее. Наверное, я перегнул палку… Прости, братишка. – Итачи запустил руку в его волосы и погладил по голове. Он чувствовал, что здравый смысл скоро оставит его. Надо было заканчивать с этим. – Я не хотел сделать тебе больно.
- Ниисан… - Саске так сильно прижался к нему, что стало трудно дышать. – Ниисан, я так люблю тебя!
Итачи вздрогнул от этих слов. «Он похож на щенка, - вдруг подумал старший, - которого завели на забаву детям, а потом забыли о нем. А я погладил. И теперь он виляет хвостом и думает, что любит меня, хотя до моего прикосновения ему было безразлично мое существование. Разве это можно назвать любовью? – Итачи скривился. – Не думал, что это будет так меня задевать», - он с досадой чувствовал неприятный осадок внутри.
- Я тоже, Саске, - но его голос уже изменился. Он отстранил мальчика и сказал: - Ты собирался в душ. Иди. Вечером я покажу тебе технику.
Глаза Саске сияли, он не заметил в брате перемены.
- Спасибо, ниисан! – он подскочил на ноги и схватил полотенце. Потом его лицо вдруг стало серьезным. Он протянул руку и порывисто провел брату по волосам. И тут же покраснел. У Итачи сегодня определенно был день удивлений. Он поднял глаза и даже позволил своим эмоциям мелькнуть в них.
- Мне… было очень важно то, что ты сказал, ниисан…- голос предательски дрожал. – Я правда… я тебя… - Саске резко развернулся и выбежал из комнаты.
«Хм… или я все же ошибся относительно него? – Итачи с наслаждением чувствовал, как неприятный осадок растворяется в нахлынувшем чувстве. – Щенок следил за каждым моим шагов, ожидая именно моей ласки? – На лице старшего Учихи заиграла довольная улыбка. – Чертовски приятно, оказывается, знать, что тебя любят!»

Саске прибежал в комнату и закрылся в ванной. Он уселся на пол душевой кабины, обхватив колени руками. Горячие капли барабанили по его спине, плечам, макушке. Игриво стекали по нежной мальчишеской коже все ниже. Но тот не замечал их заигрываний. Младший был в смятении. Все произошло настолько неожиданно, что он окончательно растерялся. Молчать и страдать так долго, чтобы сегодня узнать, что брат его… любит? Ну, если не любит, то он хотя бы что-то значит для него. Сердце бешено колотилось, по телу то и дело пробегала нервная дрожь. Он боялся верить тому, что услышал. Что, если брат сказал все это только для того, чтобы успокоить его? Хотя… прежний Итачи скорее бы выпроводил его за дверь, чем стал утешать. Все изменилось: и старший брат, и он сам.
«Неужели мы… - робкая призрачная надежда, детская мечта возрождалась в его душе. - … сможем быть… - он запнулся, не зная, как это назвать: «братьями»? «друзьями»? – вместе?» Он сильнее прижал колени к телу. Закрыл глаза. Последние события замелькали, как цветные осенние листья. Саске искал момент, который стал переломным. Это почему-то казалось очень важным. Если бы только понять, когда это случилось. Что все изменило? Почему это не произошло раньше? Неужели ему надо было столько мучиться, прежде чем услышать от брата эти слова?
Но ответов, естественно, не было и не могло быть. Это словно пытаться поймать момент сна: сколько не пробуй, никогда не получится. Надо было просто принять все, как есть, что Саске и сделал с невероятным облегчением. Камень, тянувший его ко дну, рассыпался золотистым песком. Мальчику стало легко и спокойно.
Но в тоже время он помним, как ему хотелось прикоснуться к брату. Он вспомнил о своей смелости и покраснел. «Что он теперь подумает обо мне? – переживал Саске, вставая на ноги. – Он и так называет меня извращенцем, а теперь… Он ведь даже удивился, когда прикоснулся к нему! А чтобы Итачи проявил эмоции, миру надо, по меньшей мере, покачнуться. – Саске усмехнулся, растирая шампунь в густых волосах. – Ну, тогда, по ходу, бояться нечего, ибо мир рухнул в тот момент, когда брат обнимал меня вчера в моей комнате».
Мальчик выключил воду и замотался в полотенце. Братово. Снова внутри стало как-то странно. Но он не позволил себе думать в эту сторону. «Надо сосредоточиться на предстоящей тренировке!» Пошлость позорно капитулировала перед этим аспектом. Тренировка! С братом! Итачи Учихой! Лучшим в клане! Лучшим на свете! Саске был горд, что такую сложную технику ему покажет именно старший. Надо не ударить в грязь лицом!
- И вообще! Хватит бездельничать! – громко сказал Саске сам себе грозным голосом. – Надо посвятить день занятиям!
Но его решительность была безжалостно перечеркнута возмущенным воплем пустого желудка.
- Да, - смущенно пробормотал мальчик, хватаясь за живот, - сначала надо поесть…
Младший быстро оделся, вытер волосы, которые теперь торчали в разные стороны. Выскочив из комнаты, он понесся по лестнице, выбивая пятками замысловатую дробь по ступеням. Энергия била ключом. Мир стал приветливым, а жизнь – прекрасной, как никогда. Саске любил сейчас всех оптом и каждого в розницу. Даже Сакура с ее вечным «Саске-кун!» казалась не такой противной, как обычно. Рванув ручку холодильника, мальчик несколько скис, ибо из провизии там были только крошечный кусочек сыра, стаканчик йогурта и сиротливое яблоко.
«Ну прям обожраться!» - Саске расстроено захлопнул дверцу, и ни в чем не виноватый холодильник обиженно задребезжал. Но, воистину, сегодня был чудесный день, ибо младший, заглянув в шкаф, обнаружил в нем кучу коробок с лапшой быстрого приготовления. «Дрянь, конечно, но сойдет!» - он схватил одну из многочисленных упаковок и поставил греться чайник. Потом сел за стол и с умным видом начал изучать состав лапши. Ничего не понял и еще раз укрепился в мысли, что эта гадость содержит всю таблицу Менделеева. «Как только Наруто может ее любить?» Вопрос был риторический. Саске скривился, но желудок снова издал нечленораздельное урчание, и мальчику пришлось признать, что лапша – не самый плохой вариант. При отсутствии других вариантов.
Выключив чайник до того, как тот завопит на весь дом, Саске заварил блюдо и принялся уплетать его за обе щеки. Все его существо наполнило чувство того, как желудок отклеивается от позвоночника. Нет ощущения превосходней и наслаждения изысканней. Доев, Саске мысленно воздал хвалу тому гениальному человеку, который придумал одноразовую посуду, и выбросил тарелку. Потянувшись, он решительно направился в сад, где была оборудована небольшая площадка для тренировок.
«Начнем с сюрикенов!»
Ответить С цитатой В цитатник
Кияма_Анна обратиться по имени Понедельник, 02 Июня 2008 г. 17:50 (ссылка)
Итачи отложил свитки и вышел на балкон. Уже было довольно жарко. Солнце было уже не в зените, но абсолютно не собиралось опускаться к линии горизонта. Старший Учиха не любил его. Слепящие горячие лучи никогда не доставляли ему удовольствия. Ему по душе больше был дождь, когда небо затянуто тучами, или ночь на худой конец, когда раскаленный диск издевается над другим полушарием планеты. Было очень душно, и Итачи десять раз проклял Дейдару, который хотел с ним встретиться именно сегодня. Белая глиняная фигурка сидела на подоконнике и чистила перья. «Опять эти дурацкие игрушки, - пронеслось в голове юноши. – И вообще, они решили все по очереди со мной встретиться? – с все нарастающим раздражением Учиха тихо выбирался из дома. Краем уха он слышал звон кунаев, вонзающихся в мишени: маленький брат тренируется.
«Вечером, - эта мысль немного усмирила его гнев, - сегодня вечером. – Он улыбнулся, чувствуя азарт и легкое возбуждение. – Я постараюсь компенсировать тебе недостаток внимания, Саске».
Встреча была назначена все в той же беседке. Когда Итачи приблизился, то сразу увидел черный плащ Дейдары.
- Опаздываешь, Учиха, - весело заметил он, когда Итачи подошел.
- Родители оставили меня смотреть за маленьким братом, - небрежно бросил он, садясь напротив блондина. – Как смог.
- А что руку для приветствия не подаем? – Дейдара явно пребывал в хорошем настроении. Из широкого рукава плаща показалась ладонь с улыбающимся ртом.
- Знаю я твои руки, отмахнулся Итачи. – Зачем я был тебе нужен так срочно?
- Пришли двое: Сасори и Кисаме…
- Их приняли? – перебил Итачи.
- Да! Учиха, заткнись и слушай! – Дейдара не любил, когда его прерывали. – Они прошли испытание, теперь они члены организации. Я возвращался с задания, когда Кисаме попросил меня тебя… - блондин хитро подмигнул старшему, - хм… поторопить. Он уже всех достал рассуждениями на тему: почему же Учихи до сих пор нет. Еще чуть-чуть, и Лидер-сама прикажет его прибить. – Дейдара хихикал, лукаво глядя на Итачи. – Кажется, он к тебе очень неравнодушен.
- Это глубоко его проблема, - безразлично ответил Учиха. – То есть, ты хочешь сказать, что вытащил меня из дома только ради того, чтобы передать, что этот ненормальный никак не дождется моего прихода?! – «Воистину, я сегодня наудивлялся на всю оставшуюся жизнь!» - возмущению Итачи не было предела.
- Нет, - Дейдара безмятежно пожал плечами, - мы ведь так давно не виделись!
- Да, года два точно, - согласился старший.
- Ну, тогда я думаю, что официальная часть закончена?
- А есть еще неофициальная? – спросил Итачи. От этого взбалмошного террориста можно было ожидать чего угодно.
- А поболтать? – удивленно и слегка обиженно протянул Дейдара. – У меня куча интересных историй!
Итачи облегченно вздохнул и улыбнулся.
- Давай свои истории, - он уселся поудобнее и посмотрел на ненавистное солнце, прикидывая, сколько может быть времени. Он прекрасно знал, на что идет, согласившись «поболтать» с Дейдарой. «Возвращаться придется уже в сумерках», - с легким неудовольствием заметил он. Но отступать было уже поздно. – Мне тоже есть, что тебе рассказать.
Напряженность спала. В беседке потек эмоциональный (со стороны Дейдары, разумеется) разговор. Основным, что вынес бы из него непосвященный человек, было «БАХ!!!» и что-то про искусство. Итачи расслабился, слушая рассказ сообщника по прошлым безобразиям.
Когда начало смеркаться, молодые люди распрощались. Дейдара в своем плаще с красными облаками быстро скрылся в сгущающейся тьме. А Итачи поспешил домой. Им овладело сладостное предвкушение.
«Саске…»
Вышеупомянутый стоял на пороге дома с недовольной физиономией, очевидно, высматривая его. Итачи запер калитку и направился к нему.
- Где ты был?! – буря негодования обрушилась на него в лице Саске. Надо сказать, что это не произвело на старшего никакого эффекта.
- Это допрос? – спокойно осведомился он, отодвигая брата с дороги и попутно потрепав его по волосам. Так и хотелось задержать руку подольше в его темных мягких прядях, но Итачи одернул себя. Нельзя. Не сейчас. Потерпи еще немного. Пальцы послушно оставили волосы мальчика в покое. Саске топал вслед за ним и обиженно сопел.
- Ниисан! Ты же обещал мне! – ныл младший, дергая брата за футболку. Вдруг Итачи остановился. Саске испуганно отпрянул – так быстро лицо старшего оказалось напротив его собственного. Пока он в недоумении хлопа ресницами, Итачи рассматривал его. Ему не нужно было никакого Шарингана, чтобы запомнить каждую черточку удивленного мальчишеского лица. Смена эмоций, которые брат совершенно не умел контролировать, доставляла старшему удовольствие. «Ждал меня, - подумал он, лаская взглядом кожу мальчика. Внимательные глаза заметили малейшие изменения: тоненькая кровавая ссадина на щеке и пыльные полосы вокруг. Порезался и растер кровь по лицу грязными руками. – Весь день тренировался и ждал моего прихода, - усмехнулся, еле-еле, уголками губ. – Ты мой, Саске. Хоть еще и не знаешь об этом, но ты уже мой».
- Я разве сказал, что не буду показывать? – спросил старший, глядя на мальчика в упор.
- Но… - Саске оторопел от такой реакции. Обычно, если брат вообще приходил домой, то это было поздно и никаких действий от него добиться не удавалось. Он запирался в комнате и не появлялся до утра.
- Если ты перестанешь ныть и дашь мне умыться, что, кстати, тебе тоже не мешало бы сделать, то я выполню свое обещание!
- Ниисан! – счастливо взвизгнул Саске и порывисто повис у Итачи на шее. «Да что за день сегодня такой ненормальный?!» - в сотый раз спрашивал себя старший Учиха.
- О, Боги, Саске! – он не без труда отлепил от себя брата, хотя хотелось ему совсем другого. «Игра еще не началась!» - напомнил он себе. – Ну что за детский сад? Иди умойся и жди меня на площадке для тренировок. Я скоро приду.
Саске обрадовано кивнул и выскочил из дома. А Итачи направился в свою комнату. Ему нужно было добиться абсолютного контроля эмоций. Техника могла сорваться из-за любой мелочи. Мангекю Шаринган появился у него совсем недавно, поэтому мастерство еще только предстояло оттачивать. Он шел тренироваться на родном брате. «Родителей хватил бы инфаркт, если бы они знали, с кем оставили любимого сына».
- Черт, - Итачи осознал, что снова отвлекся. Зайдя в ванную, он плеснул себя в лицо пригоршню холодной воды. Это нехитрое действо помогло на удивление быстро. Все эмоции и чувства остались за какой-то чертой. Старший Учиха словно превратился в сосуд для чакры. Именно в таком состоянии он спрыгнул с балкона и стремительно направился к маячащему за деревьями брату.
«Сейчас!»
- Итачи-ниисан… - Саске повернулся к нему и изумленно застыл. Что-то испугало его в выражении лица старшего. Он брата веяло силой, мальчик отчетливо чувствовал высокую концентрацию чакры. Алые глаза Итачи смотрели на него, в него, сквозь него… Казалось, что брат видит все сразу. Мальчик с ужасом заметил, как черные запятые Шарингана пришли в движение. Они стремительно сливались, образуя… «Этого не может быть! – Разум отказывался верить увиденному. – Это же…»
- Мангекю Шаринган! – четко произнес старший, и мир с его яркими красками перестал существовать. Последнее, что увидел Саске, прежде чем рухнул во тьму, это были чужие незнакомые глаза брата.

Саске зажмурился, выждал некоторое время и снова открыл глаза. Постепенно он приспособился что-то различать в этой тьме и стал осматриваться. Слева и справа от него были две тонкие колонны. Или это такие столбы? От них тянулись какие-то темные жгуты. Мальчик проследил за змеящимися по полу (земле?) полосками и с ужасом увидел, что они обвивают его руки и ноги.
«Что это? – мозг лихорадочно работал, но пока были только вопросы. А ответы, по классике жанра, даже и не думали появляться. – Я что, привязан к этим столбам? Зачем? – Саске попробовал пошевелиться и понял, что жгуты (веревки?) не ограничивают его движений. Это еще больше озадачило его. – Если они позволяют мне двигаться, то зачем они вообще нужны? Что происходит, черт возьми?! Брат ведь показывает мне технику… - и тут мальчика осенило. – Нет… брат использует а мне технику! Но…»
Саске поднял голову. Он так увлекся анализом своего положения, что заметил темный силуэт Итачи только сейчас.
- Ниисан! Что ты делаешь? – Негодование и испуг. Старший Учиха теперь как никогда ясно читал чувства брата. Больше он ничего не мог себе позволить. Полный контроль, иначе все полетит к чертовой матери.
Итачи посмотрел на мальчика, попавшего в сети его иллюзии. «Какой он уязвимый, - отстраненно подумал он. – Прости, маленький брат, но я не могу больше ждать». Иллюзия пришла в движение от мысленного приказа. Образы замелькали перед красными глазами старшего. Словно он смотрел кино. Пусть даже с эффектом присутствия, но только смотрел. Итачи знал, что одно прикосновение к брату – и от контроля эмоций не останется и следа. «Нельзя допустить, чтобы техника рассеялась». И еще… Даже если бы было можно… Он не хотел брать Саске так. «Он придет, - думал Итачи, - он должен придти. Братишка, я сделаю все, чтобы ты захотел этого также сильно, как я!»
Саске вздрогнул, когда жгуты, оказавшиеся на удивление эластичными, растянули его между столбами. Вот теперь было не вырваться, не пошевелиться. Но использование пут по назначению не принесло мальчику облегчения. Брат медленно приближался.
- Ниисан… - паника грозила захлестнуть сознание, - что это значит? Что это за веревки?
- Они не позволят тебе делать то, что может мне не понравиться, - глухой хрипловатый голос вызвал у Саске мурашки, которые весело побежали по спине. Младший их веселья, однако, не разделил.
Итачи подошел вплотную. Тонкие пальцы обхватили подбородок, медленно поднимая голову и заставляя смотреть в глаза брату. Два Мангекю Шарингана неспешно скользили по Саске. Изучали, оценивали, обжигали. На лбу мальчика предательски выступили капельки пота, он судорожно сглотнул, чувствуя как его тело начало реагировать на близость старшего. Это уже стало почти привычным, но Саске все равно становилось мучительно стыдно. «Черт, только этого мне не хватало для полного счастья! – отчаянно подумал младший, силясь сдержать растущее возбуждение. – Он же заметит! Что… он теперь подумает обо мне?! Хотя… он и сам хорош! Какого хрена он это делает?! Ладно, не важно, что делает он, важно, что теперь делать мне?!»
- Делай только то, что тебе хочется, маленький брат, - Итачи задумчиво изучал его лицо, медленно водя большим пальцем по приоткрытым губам мальчика.
«Он что, еще и мысли мои читает?!»
- Но… ниисан… - даже когда Саске заговорил, старший не убрал руки от его рта, только перестал двигаться. И теперь уже губы мальчика скользили по его пальцу, пытаясь произнести хоть слово. Саске был красный, как помидор, но брат словно не замечал его смущения. Силясь справиться с внезапно охватившей его слабостью, младший снова попытался выразить свою мысль внятно.
- Если… - палец легко скользнул к уголку его рта, заставив Саске задохнуться от нахлынувших эмоций. Но он не сдавался. – Если я захочу уйти… ты ведь не отпустишь меня, верно, ниисан? Теперь Итачи кончиками пальцев, легкими нежными прикосновениями изучал его скулы. Услышав лепет брата, он неохотно отвлекся от своего занятия. Пронизывающий взгляд окончательно лишил мальчика воли.
- Ты действительно хочешь уйти, Саске? – голос завораживал. Он был, как наркотик: точно знаешь, что нельзя, но уже не можешь отказаться, хочется еще и еще. Младшему показалось, что он может слушать брата вечно. Саске никогда еще не видел его таким… Хотя нет. Видел. На полу в своей комнате, когда…
«Здесь мамы не будет, - обреченно думал младший. – Никто нас… его не остановит. Но это ведь только иллюзия!»
- Ты хочешь уйти, маленький брат? – Лицо Итачи оказалось совсем рядом. От его дыхания по телу снова пробежала дрожь. Неожиданно губы брата осторожно, словно сомневаясь, стоит ли, коснулись уголка его рта, туда, где еще не стерлось ощущение прежних прикосновений. Саске закрыл глаза. Теплые губы Итачи стали решительнее от этого молчаливого согласия. Поцелуи, почти невесомые, покрывали лицо младшего. Щеки, скулы, крылья носа, дрожащие закрытые веки, снова губы… На этот раз Итачи обвел их языком, прежде чем поцеловать. Затем он отстранился и окинул мальчика взглядом. Глаза Саске распахнулись. В них читалось такое отчетливое разочарование по поводу прекращения ласк, что старшего оставили последние сомнения.
«Мой Саске… Теперь мой»,
- Что же ты молчишь, братишка? – носом Итачи провел по его щеке, приближаясь к уху. – Сомнения – злейший враг Шиноби…
Саске мог только застонать в ответ брату, когда тот начал посасывать мочку его уха. «Да что же он делает?.. Я же его брат… - мальчик пытался призвать на помощь ясный ум с трезвой памятью, но эта парочка позорно капитулировала перед ласками старшего. – Как хорошо… я что, тоже… ненормальный?..»
Это была его последняя внятная мысль, потому что когда Итачи прикусил кожу на его шее, то голова молниеносно опустела. Возбуждение горячими волнами разливалось по телу, скручиваясь в тугую пружину внизу живота. Кожа пылала под губами брата. Саске впитывал в себя новые неведомые ощущения, как губка. Он закрыл глаза, предоставляя телу полную свободу действий.
Саске запрокинул голову, из его горла вырвался протяжный стон. Старший немедленно принялся целовать ходящий ходуном кадык и вздернутый подбородок. Слегка покусывая полупрозрачную кожу, он медленно поднимался выше.
«Я бы не смог так долго играть с ним, - пронеслось в голове старшего, - в реальности я бы давно сорвался. Все-таки есть плюсы у того, что это всего лишь техника».
На мгновение остановившись, Итачи притянул Саске к себе и прикоснулся губами к его влажному рту. На этот раз поцелуй был гораздо глубже, настойчивее. Язык старшего жадно исследовал все, до чего только мог дотянуться.
Саске задыхался, сходил с ума и… умирал от желания. Он уже начинал ненавидеть брата за его неспешность, но каждое прикосновение доставляло ему невыразимое удовольствие. Снова противоречия, снова сомнения, но Итачи словно почувствовал его внутреннюю борьбу. Старший спустил с Саске шорты, оставив одно белье. И сквозь тонкую ткань он, словно играя, задел возбужденный член мальчика. Тот до крови закусил губу и застонал.
- Какой страстный малыш, - прошептал Итачи, слизывая кровь, - неужели это мой брат?
Рука старшего сжала стоящий член Саске, а сам он наблюдал за реакцией мальчика. Казалось, что тот сейчас потеряет сознание: резкое порывистое дыхание, полузакрытые глаза, стоны и всхлипы, срывающиеся с припухших губ…
- Мой Саске… - прикосновения Итачи стаи несколько грубее, но младшему было уже все равно. Он чувствовал, как Итачи снова принялся за его шею, одновременно стягивая с него белье. Когда тонкие пальцы коснулись нежной кожи головки, мальчику показалось, что это самое волшебное ощущение в его жизни. По его маленькому телу прошла судорога, заставившая выгнуться навстречу брату. Рука Итачи обхватила член, и Саске, поддавшись инстинктам, толкнулся в нее. Эти чертовы веревки стали несказанно ему мешать. Они не давали двигаться, они даже не позволяли его ногам коснуться земли…
- Ниисан!.. – отчаяние в голосе. Мальчик даже успел удивиться, что может еще хоть что-то сказать. И он тут же почувствовал, как его ноги касаются пола, а путы исчезают вовсе.
- Давай же, Саске! – Итачи чуть сильнее сжал его плоть. Мальчик со стоном выгнулся, проталкивая член в кольцо пальцев брата. Саске был на пределе, поэтому это продолжалось недолго: несколько резких движений и колени опустошенного мальчика подогнулись. Свободной рукой Итачи прижал его к себе, а второй собрал остатки спермы с члена и перенес на тугой сфинктер младшего.
Потом он стащил с младшего футболку, оставив его абсолютно обнаженным перед своим пытливым взглядом. К Саске постепенно возвращалась способность мыслить. Стало так неловко и стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю. Он не смотрел на брата, боялся встретить его взгляд, чтобы увидеть насмешку и презрение, которое он наверняка к нему испытывал теперь.
- Что с тобой, Саске? – Чувство того, что брат читает его мысли, укрепилось, когда старший за подбородок повернул его лицо к себе.
- Ниисан… - Руки Итачи обнимали его, гладя дрожащее тело.
- Ты восхитителен, маленький брат… - язык старшего требовательно, по-хозяйски ворвался в его рот. Теперь мальчик вообще ничего не понимал. Надо заметить, что с каждой минутой ему все меньше хотелось что-либо понимать. – Глупый малыш, ты думаешь, что это все? – Итачи улыбнулся, легонько проводя ногтями по его спине. – Мы только начали, Саске. Я просто немного разрядил обстановку. – Старший Учиха опустился на колени, и теперь его волосы щекотали живот мальчика. И Саске почувствовал, как стремительно возбуждается снова.
«Господи, Итачи, что мы делаем?»
- О, я вижу, ты готов продолжать, маленький брат? – Итачи сжал напрягшийся член младшего и бегло провеет по нему языком. Стон, донесшийся до его ушей, был как музыка для его ушей. Улыбнувшись, Итачи обхватил член губами, а потом, схватив мальчика за ягодицы, резко притянул его к себе, позволяя ему как можно глубже проникнуть в свой рот. Саске впился в плечи брата ногтями. Он почти кричал от восторга. Теперь младший уже двигался сам, наслаждаясь теплой влагой, вобравшей его плоть. Иногда Итачи останавливал его, чтобы доставить еще большее удовольствие. Он с силой сосал твердый член брата, вынимал его изо рта, чтобы пробежать языком по всей длине. Он играл с Саске. Ему нравилось, когда мальчик, не выдерживая больше, резким толчком возвращался в его рот.
«Саске… Мой маленький развратный Саске…»
Ногти младшего оставляли кровавые царапины на плечах старшего, но он не чувствовал боли. Равно и как всего остального, кроме морального удовольствия. Ему хотелось наплевать на весь этот балаган и перенести действие в реальный мир. Но та фраза…
«Я так люблю тебя, ниисан!»
Она останавливала, словно защищая мальчика от его домогательств. «Я должен быть немного снисходительным к нему, раз он так ко мне относится. Не каждый же день оружию Конохи признаются в любви. – Горькая усмешка. – Я не хочу разбить это чувство».
Саске кончил и пошатнулся. Старший, в последний раз облизав обмякший челн, помог ему опуститься рядом с собой. Мальчик тяжело дышал, пот градом катился со лба, волосы растрепались и прилипли к лицу… Он был прекрасен, такой Саске. Итачи нежно провел рукой по его груди, убрал со лба непослушные темные пряди. Мальчик настолько ушел в себя, что уже не реагировал на столь мимолетные ласки. Только глубокий требовательный поцелуй заставил его очнуться. Обнаженное тело тут же прильнуло к Итачи, ища тепла и заботы.
- Ты устал, маленький брат? – оторвавшись от его губ, спросил Итачи. Саске не отвечал, только тяжело дышал и жался к нему. Тогда старший осторожно положил его на живот и принялся целовать выступающие позвонки. Его руки ласкали спину и ягодицы младшего, заставляя мальчика расслабиться и перевести дух. Саске тихонько постанывал, когда брат оставлял ему очередной засос. Он был абсолютно без сил. Ему казалось, что он не может даже моргать, поэтому сомкнул веки и больше не пытался их открыть. Он полностью положился на болезненно обострившиеся чувства. Шелк волос брата то и дело касался кожи, вызывая легкую дрожь. Было так приятно, так уютно и спокойно, что Саске почти заснул. Слишком много сил потрачено было за день, слишком много чувств испытано, чтобы он мог сопротивляться скопившейся усталости.
Но что-то горячее и твердое, коснувшееся его ягодиц, заставило Саске открыть глаза. Он вздрогнул, когда влажный палец брата начал проникать в него.
- Ниисан! – Мальчик представил себе, что сейчас будет, и ему стало мучительно страшно.
- Сейчас будет больно, малыш, - голос брата оставался все таким же хриплым, - но ты ведь потерпишь, правда? – У младшего сложилось впечатление, что в данный момент его мнение никакой роли не играет. И даже если он начнет протестовать, то брат все равно не остановится. Не захочет или не сможет. Что для Саске, впрочем, было одинаково. – Я думаю, что тебе понравится. Просто немного потерпи… - Итачи добавил второй палец.
Мальчик вскрикнул. Но пальцы старшего уже дотянулись до простаты и легонько задели ее. Саске напрочь забыл о боли, отдаваясь новому чувству.
- Еще раз, маленький брат? – Итачи наслаждался моментом.
- Да! – полустон-полукрик.
Старший раздражал простату, заставляя Саске почти умолять о продолжении. Потом пальцы исчезли, и их место стал занимать член. Он входил осторожно, чтобы не поранить, но Саске кричал, широко распахнув глаза. Боль наполнила его до краев. Несколько слезинок сорвалось с дрожащих ресниц. Но Итачи упрямо двигался вперед. Найдя нужное положение, он прикоснулся к простате. Мальчик кричал, но старший видел, что боль отступает перед наслаждением. Он ускорил темп, а младший инстинктивно слегка приподнял таз, чтобы ему было удобнее. Рука Итачи нашла член мальчика и теперь двигалась в заданном темпе.
Младший стонал, как заведенный. Толчки внутри приводили его в восторг. Кто бы мог подумать, что это будет так? Его первый раз. С родным братом. В мире Бога Луны.
Саске кончил, и все исчезло. Силу оставили хрупкое тело, и мальчик повалился на землю.
Иллюзия, которую Итачи не в силах был больше удерживать, клочьями разлетелась по ветру. Старший тяжело дышал. Сдерживаемые в течение всей техники эмоции теперь лавиной обрушились на него. Тело ныло от неудовлетворенного желания, пальцы сводило от желания прикоснуться к брату по-настоящему, крылья тонкого носа расширялись, пытаясь уловить запах мальчишеской кожи. Хоть что-то, только бы здесь, в реальности. Итачи думал, что на этот раз точно сойдет с ума. Он не помнил, как поднялся с земли, как добрался до дома… Измотанное Мангекю Шаринганом тело тяжело рухнуло на кровать. Цветные круги, плясавшие перед глазами, сменились угольной чернотой. Итачи из тьмы мира Бога Луны погрузился в другую. И в этой тьме было только одно:
«Саске…»
Ответить С цитатой В цитатник
Кияма_Анна обратиться по имени Понедельник, 02 Июня 2008 г. 17:50 (ссылка)
Старший сжался в клубок, пытаясь справиться с болезным возбуждением. Но его силы были ослаблены сложной техникой, поэтому ему оставалось только корчиться на постели. Состояние Итачи напоминало бред: черные глаза закатились, из полуоткрытого рта то и дело вырывались стоны, мелкая дрожь била напряженное тело.
- Саске!.. – голос так изменился, что старший Учиха и сам не узнал бы его. – Саске…
Не в силах больше терпеть, он торопливо провел ладонями по своему телу. Расстегнув брюки, он обхватил член и начал быстрые резкие движения. Ему хватило считанных мгновений, чтобы кончить. Он чувствовал, как вместе со спермой его покидает напряжение. Когда пульс пришел в норму, юноша вытянулся на кровати, раскинув руки в стороны. Отдышавшись, он стащил с себя футболку и вытер ей следы спермы. Он делал это с особым ожесточением.
«Совсем потерял голову из-за этого мальчишки! – думал Итачи, приводя в порядок брюки. Разве такой слабак может быть принят в Акацуки?!»
Грязная футболка полетела под кровать. Старший перевернулся на живот, обхватил подушку руками и закрыл глаза. Но услужливое воображение тут подсунуло ему образы из им же созданной иллюзии. Жмущийся к нему Саске, такой уязвимый, такой хрупкий, такой знакомый… Его братик. Только его!
«Моя сила… - вдруг подумал Итачи, - может быть она дана мне для того, чтобы я защищал слабого маленького брата?»
Мысль была странной, неожиданной. Он посмеется над своей глупостью позже. А сейчас ему хотелось только прижать брата к себе и никуда больше не отпускать.
«Старею, - грустно усмехнулся Итачи, - становлюсь сентиментальным».
Небо за окном хмурилось. Дымные тучи то возмущенно заглядывали в комнату старшего, то сердито косились на Саске, лежащего на земле без признаков жизни. И небу не нравилось то, что оно видело.
Первые тяжелые капли ринулись вниз, оставляя в пыли мокрые воронки. Потом дождь усилился, и холодные брызги заплясали на неподвижном теле мальчика. Ресницы задрожали, Саске медленно открыл глаза. Сначала он даже не понял, как очутился здесь, да еще и на земле, но воспоминания не заставили себя долго ждать.
- Черт… - Саске с трудом поднялся на ноги, которые упорно отказывались его держать. Все еще тело норовило разломиться на части от боли. Налетевший ветер пробрал до костей. Мокрая одежда никак не спасала от его гнева. Мальчик, еле переставляя ноги, поплелся к дому. Внутри было пусто, больно и стыдно. Столь глубокое потрясение он испытал впервые. Он… и Итачи…
- Ничего не было! – кулак врезается в стену дома, тело тут же отзывается острой болью. – Ничего не было! – колени подгибаются от слабости. – Это только иллюзия! – боль пронзает насквозь. – Ничего не было… - шепот сливается с порывом ветра. Саске очень хотелось заплакать, но не получалось. Он чувствовал себя сломанной куклой, а куклы, как известно, не плачут.
- Ниисан… что же мы сделали?.. – Он закрыл глаза. Холод пронзал маленькое тело тупыми иглами. Но у мальчика не было сил даже доползти до дома. Он кое-как сжался в комочек на веранде, в надежде сохранить хоть капельку ускользающего тепла.
«Вот бы заснуть сейчас, - думал младший Учиха, - и никогда больше не просыпаться… Ничего не понимаю, а он пользуется этим… Не хочу больше быть чужой игрушкой».
- Не хочу… быть игрушкой… - пытаясь прибавить себе решимости, произнес он вслух. И тут же почувствовал, как его укрыли чем-то теплым. Мальчик открыл глаза и увидел Итачи, сидящего рядом с ним на корточках. Брат накинул на него принесенное из дома одеяло. Старший слышал, что мальчик так и не вернулся, на площадке его тоже не было, и он начал беспокоиться. Сейчас он смотрел на Саске и впервые в жизни чувствовал себя чудовищем. «Ты не игрушка, маленький брат!» - его сильно задели эти слова, но он отогнал ненужные мысли.
- Пойдем домой, Саске. Если ты простудишься, мама меня убьет.
Младшему говорить не хотелось. Вообще. Поэтому он промолчал, отводя взгляд в сторону. Итачи вздохнул и, подняв завернутого в одеяло брата, понес его в дом. Бережно опустив мальчика на кровать в его комнате, старший направился к выходу. Его остановил голос Саске.
- Ниисан… - «не уходи!» - хотелось заорать во все горло, но что-то не позволяло этого сделать. Итачи не смотрел на него. Прятал глаза, потому что чувствовал, что не сможет сделать взгляд таким же безразличным, как раньше.
- Не волнуйся, Саске. Эта техника сохраняет жертве все чувства, и только. Ничего не было. Всего лишь иллюзия.
Дверь за братом закрылась. Мальчик лежал и переваривал услышанное. «Ничего не было, просто техника… - то, что совсем недавно казалось важным, сейчас потеряло всякий смысл. – Ты не тронул меня, ниисан. Почему? Неужели ты только издевался надо мной?! – боль в теле была ничем по сравнению с тем, что творилось у него в душе. Только одна мысль, робкая, как первый солнечный лучик после долгой ночи, не давала ему окончательно потерять веру в брата. – Или ты предоставил мне выбор?..»
Почувствовав, что уже может двигаться, Саске неуклюже скатился с кровати и направился в ванную. Он кое-как содрал с себя перепачканную спермой одежду и тщательно запрятал с твердой уверенностью выстирать как можно скорее. Главное, чтобы мама не нашла. Контрастный душ, которым он приводил себя в чувство, как нельзя лучше отражал его внутреннее состояние. Холодная вода – возмущенный мозг, разумные логичные доводы, жизненный принципы и моральные устои; горячая – дух и тело, любовь и страсть, потребность, жизненная необходимость видеть этого человека рядом. Саске понимал, что если не откажет брату, то вся его жизнь полетит ко всем чертям, что клан отвернется от него, мама будет плакать, а отец… Он вообще забудет о том, что у него есть дети. А если он откажет, то… От этой мысли захотелось кричать. Брат так близко, всего один крошечный шаг до мечты, а он сейчас боится его сделать! Саске вспомнил, что Итачи говорил с теми людьми об уходе из деревни.
«А если он и правда уйдет? – Отчаяние заставило всхлипнуть. – Неужели я потеряю его сейчас, когда он наконец сказал, что я важен для него?!»
Саске закрыл воду, вытерся и, накинув халат прямо на голое тело, вышел из комнаты. У дверей брата он замер, напряженно вслушиваясь в звуки дома. Было тихо, только дождь яростно стучал по крыше, а в саду бился в падучей ветер.
«Наверное, он уже спит…» - подумал младший. Он уже отошел на пару шагов, как…
- Саске… - почудилось или брат действительно позвал его? Мальчик вернулся и замер. – Саске…
Нервная дрожь пробежала по телу. Чувствуя, как его решимость тает, младший тихо открыл дверь и вошел.
В комнате было светло: лампа на столе горела, от чего по полу и стенам были рассыпаны причудливые тени. Брат лежал на кровати, обнимая подушку. Его лицо было скрыто растрепавшимися волосами, поэтому мальчик не мог понять, спит тот или нет. Он стоял и смотрел, как лампа высвечивает стройное тело. «Какой он у меня все-таки красивый! – Саске усмехнулся. – У меня?!» Расслабленный, с распущенными волосами брат казался абсолютно другим человеком.
Мальчик подошел ближе.
«Знаешь, братик, - он чувствовал, как пустота внутри стремительно заполняется любовью к этому юноше, - мне кажется, что ты настоящий, только когда спишь. Неужели у меня получилось как-то заглянуть под твою вечную маску?»
- Саске… - Зрачки Итачи метались под закрытыми веками.
«Что тебе снится, братик?»
Старший перевернулся на спину. Одна рука свесилась с кровати. Под тонкой бледной кожей отчетливо синели вены, длинные пальцы то и дело вздрагивали…
Мальчик придвинулся еще ближе и теперь загораживал от брата свет лампы. Рефлексы Шиноби сработали мгновенно: Итачи резко сел и открыл глаза. Сказать, что он удивился, увидев у своей постели брата, это значит, ничего не сказать.
- Что ты здесь делаешь, Саске? Что-то случилось? – Итачи боялся поверить, что брат решился, суеверная боязнь сглазить, если хотите, поэтому пытался найти другое объяснение его присутствию тут.
Саске смутился и покраснел.
- Ты… Я шел мимо… и… ты звал меня, ниисан! – Младший поднял глаза на брата. Тот смотрел на него, и что-то неуловимо менялось в его лице. Словно тревога, терзавшая душу, наконец исчезла. Итачи улыбнулся, так тепло и просто, что Саске засомневался, а его ли это брат.
- Ты мне снился, вот и все, - пожал плечами старший. – Ты только это хотел услышать?
Ноги сразу стали ватными. Саске захотелось спрятаться от этих глаз, но он собрал свою решимость в кулак и вплотную подошел к кровати.
- Ниисан…
Итачи не шевелился: он не хотел, чтобы какое-нибудь незначительное движение спугнуло мальчика. «Саске… - старший пытался казаться спокойным, но понимал, что многие его чувства отражаются на обычно бесстрастном лице. Но младший вел напряженную внутреннюю борьбу и сейчас, даже глядя на брата в упор, не замечал каскад эмоций, отразившийся в глубоких черных глазах.
Пауза затянулась. Наконец Саске, отчаянно краснея и отвернувшись, тихо спросил:
- Ниисан, та… иллюзия… - мальчик заставил себя смотреть брату в глаза. Он должен был видеть его лицо в этот момент. – Ты… ничего не чувствовал?
Что? Что это сейчас отразилось в его глазах? Боль? Грусть? Обида? Итачи, это точно ты?
- Нет. – Глухой бесцветный голос. Прежняя отстраненность и холод. Нет, не холод. Хуже. Безразличие. Как раньше. Как всегда, словно и не было этих двух сумасшедших дней. У Саске почти опустились руки.
«Нет! Нет! Что я сделал не так?! Не уходи, Итачи! Не закрывайся от меня! Я… я больше не могу без тебя!»
- Способность чувствовать сохраняется только у жертвы иллюзии, наводящий технику абсолютно защищен и должен сохранять полный контроль эмоций, иначе техника развеется. – Монотонная лекция. Как будто он объяснял что-то элементарное нерадивому ученику. – Если это все, то оставь меня. Я хочу спать.
Итачи не понимал, что с ним происходит. Так хотел, чтобы брат пришел к нему по своей воле, а теперь выставляет его за дверь. Было больно где-то внутри. «Надо было уйти сразу, а не начинать всего этого. – Обида не давала дышать. – А чего ты еще ждал, дурак? Что он проникнется и прибежит к тебе? – Собственная глупость несказанно бесила его. – Убирайся, братишка, и не волнуйся, я ничего не чувствовал…»
Мальчик буквально почувствовал разлившуюся в воздухе горечь, и его охватило отчаяние. «Ниисан! Ты так нужен мне! Не прогоняй меня, пожалуйста! Только не прогоняй меня снова…»
- Ниисан… - если брат сейчас отвернется от него, то он потеряет его навсегда. Было страшно услышать вновь: «Уходи, Саске, я устал». Но если сейчас не попробовать, то потом будешь жалеть всю жизнь. Мальчик медленно поднял глаза. Краска, не сходившая с лица все это время, стала еще гуще, но дрожащая рука упрямо тянулась к старшему. Прикоснуться. Хоть разок. Кончиками пальцев. Легко-легко. Может, он даже не почувствует. Только дотронуться. Если даже его сейчас прогонят, то у него хотя бы что-то останется.
Итачи вздрогнул, когда тонкие пальчики брата погрузились в его спутанные волосы. Ему безумно захотелось схватить мучившую его руку и целовать, наплевав на всех и вся. «Зачем ты это делаешь, маленький брат? – в голове помутилось от желания. – Ты выбрал неудачное время, чтобы дразнить меня. Я…»
Поток мыслей прервал мальчишеский голос:
- Что… что я должен делать, ниисан, чтобы тебе было… - младший сглотнул, его лицо пылало, но он не позволял себе отвести взгляд от усталых глаз брата, - …было так же хорошо, как мне? Я хочу, чтобы ты тоже чувствовал…
- Саске… - возглас вырвался помимо воли. Волна тепла, поднимающаяся внутри, вынесла это имя на своем гребне. Слова мальчика ошеломили старшего. – Ты понимаешь, что ты делаешь? – голос старшего слегка охрип, глаза обжигали кипящей смолистой чернотой.
«Получилось! – Саске перевел дыхание. – У меня получилось!»
- Да, - он еще раз провел рукой по длинным прядям брата. – Только… тебе придется учить меня еще и этому. – Усмешка. Мальчик чувствовал, что ноющее от боли тело снова отзывается на близость старшего. – Что я должен делать, ниисан?
Детское прикосновение заставило дыхание участиться. Сердце стучалось о ребра, словно пытаясь покончить с собой. От предвкушения начала кружиться голова. Но Итачи не позволил себе спешить, хотя Саске не стал бы сопротивляться. «Наверное, я все-таки еще и мазохист, - пьянящее веселье бешеной пульсацией разносилось по артериям. – Познай себя, познав, не испугайся. Ты нравишься мне все больше, Учиха Итачи».
- Я уже говорил тебе, маленький брат, что делать нужно только то, что хочется. – Старший прислонился к стене и свесил ноги с кровати. Теперь он наслаждался каждым мгновением. «Мой Саске. Мой с ног до головы…»
- Но… - мальчик, готовившийся к конкретным указаниям, был озадачен. – Я же не знаю…
- Мне нравится даже просто смотреть на тебя, братишка. Все, что ты сделаешь, доставит мне удовольствие… - он взял мальчика за запястье и потянул на себя. – Ну же, Саске, покажи, чего ты хочешь на самом деле! – Итачи тяжело дышал. Сдерживаться было все труднее, но он знал, что если поспешит, то лишит себя другого, не сравнимого ни с чем наслаждения: неумелых невинных ласк маленького брата.
«Давай же, Саске… Скорее!»
Мальчик поставил одну ногу на кровать, потом неуверенно оседлал колени старшего. Между братьями словно пробежала электрическая искра, когда их возбужденные члены соприкоснулись через одежду. Итачи закусил губу, заглушая долгий стон. Капелька крови стремительно покатилась к подбородку. Саске протянул руку и поймал ее дрожащими пальцами. Итачи не закрывал глаз, он ловил каждое движение своего маленького любовника. Эта невинность, с которой младший слизал кровь с пальца, сводила его с ума. Мальчик подался вперед и неуклюже ткнулся губами в щеку брата. Его горячее неровное дыхание увлажнило бледную кожу. Младший замер, ожидая реакции.
«Боишься, что мне не понравится, так, малыш?» - Итачи усмехнулся.
- Не останавливайся, Саске, - севшим голосом попросил он. – Я так долго этого ждал.
- Тебе… приятно? – Мальчик отодвинулся и посмотрел в лицо старшего.
- О да, маленький брат, - Итачи улыбнулся, отчего капельки крови вновь побежали по лицу. Саске по какому-то наитию высунул язык, слизывая рубиновую струйку. Когда он добрался до места прокуса, губы брата приоткрылись, выпуская наружу сдавленный стон. – Ты сводишь меня с ума, братишка.
Ободренный такой реакцией, мальчик поцеловал нижнюю губу брата. Дыхание Итачи оставило теплые следы на его лице. Мальчик слегка удивленно пробовал на вкус губы брата, чувствуя их необыкновенную мягкость и податливость. Ему было слегка неуютно от своей роли в этом действе. Саске бы с удовольствием передал инициативу брату. Но так хотелось сделать для него хоть что-то, доставить хоть одну сотую того наслаждения, которое он недавно испытал сам. Рассудок демонстративно умыл руки, предоставляя телу действовать самостоятельно. Язык мальчика неуверенно, словно пугаясь чего-то, проскользнул по губе старшего. Потом, получив одобрение в виде шумного вдоха, скользнул в таинственную глубину его рта. Буря новых ощущений привела его в восторг. Когда же язык Итачи больше не мог бездействовать и начал ласкать вторгшегося на его территорию Саске, мальчик инстинктивно выгнулся, прижимаясь к брату и обнимая его за шею. Тем временем юноша перешел в контрнаступление и теперь уже во всю хозяйничал во рту Саске. Поцелуй становился все глубже. Мальчик почти задохнулся, когда Итачи оторвался от его губ.
«Свершилось, - подумал младший, - мой первый поцелуй. Со вкусом крови».
Старший скользнул взглядом по смущенному лицу Саске: приоткрытые, чуть припухшие губы, потемневшие глаза, бисеринки пота на лбу.
- Мой Саске… - выдохнул Итачи перед тем, как мальчик снова прижался к его губам.
Теперь младший действовал смелее. Его пальцы были погружены в волосы брата. Сейчас он старался припомнить, что именно делал с ним Итачи в мире Бога Луны, но детали были упущены из-за обилия впечатлений. Саске, не прерывая поцелуя, провел пальцами по обнаженной груди брата: гладкая, слегка влажная, сейчас она вздымалась в резком рваном ритме. Мальчик обвел языком губы Итачи и сполз вниз, чтобы, оставив мокрый след на шее, покрыть поцелуями острые ключицы, плечи. Младший с трепетом прикоснулся к татуировке АНБУ.
«Ниисан… такой надежный и сильный… - Саске немножко поводил кончиком языка по соску брата, отчего тот выгнулся и застонал. – Неужели я наконец-то могу быть рядом с ним?»
Стараясь не думать о том, что он сейчас делает, мальчик положил ладонь на твердеющий под одеждой член брата.
- Саске! – полустон-полукрик. Младший вздрогнул и поднял голову. Он посмотрел на брата и…не узнал. Таким он Итачи не видел никогда: сведенное судорогой, выгнутое тело, след крови на подбородке, трепет ресниц на плотно сомкнутых веках, пряди волос, струящиеся по плечам…
Старший Учиха открыл глаза. Тот самый взгляд. Черные угли, рассыпающиеся алыми искрами. Еще чуть-чуть и от них запылает сама Преисподняя. Саске не смог бы отвести глаз, даже если бы захотел. Казалось, что в брата вселился демон-искуситель. Хотя… Итачи и без всяких демонов…
- Саске… - старший провел носом по шее мальчика, вдыхая его запах. Губы жадно припали