В колонках играет - Leaving on red hill - Yoko Kanno
Настроение сейчас - больное, как и состояние

Huh. Вопросик - кто знает, где можно добыть кучу фанфиков по ТС, Рубакам, ССхВ(сверкающие слезы х ветер --_--), еще чего-нибудь... гоосппади-боже-синигами, писать совсем не о чем.... Ну вот, начала писать Дыхание #2, это логическое продолжение Травы Дикой. И окончание заодно: раскрываются разные секретики и т.п. Вот что пока есть:

Лондон – город серый, но красивый. Красивый и даже по-своему очаровывающий своими стройными угрюмыми зданиями, тяжелым небом, лужами настолько зеркальными, что небо будто раздвоилось – вверху тучи и внизу. Это – город-призрак, с одинаковыми серыми людьми и одинаковыми серыми дилижансами. В воздухе висит такая густая дымка дождливого тумана, что даже если в двух сантиметрах от окна пролетит энджели, никто и не заметит. Пустота затягивает – и именно поэтому столько людей стремятся сюда, стремятся раствориться и смешаться с серыми полосами дождя, чтобы завистливо поднимать бледноватые – и снова серые – лица с водянистыми глазами на небо, случайно уронившее в вечные сумерки несколько золотых цепочек-лучей из своей пресыщенной казны.
Да, такой город – словно художник разлил на холст бокал с грязной от серой краски водой. И… небрежно бросил на измученную картину лепесток тигровой лилии?..
Таких, как она, было немного, хотя они лишь чуть-чуть выделялись из толпы. Ну кто? Пожалуй, тот паренек с золотым колечком в поле цилиндра, может быть, еще та троица юродивых – хотя вот они выделялись неприятно.
Девушка не обращала на толпу абсолютно никакого внимания. Мол, это «они», а это Я. И знали б «они» то, что знаю Я, не толкались бы так беспечно.
Именно она и была лепестком тигровой лилии, уроненным безвестным художником.
Лондон – город строгий. Девушки должны быть причесаны, одеты, как подобает, уж о манерах и речи быть не может. И рыжая шевелюра, обнимающаяся с усталыми ветром, уж никак не допустима!
Она, хоть и смотрела перед собой, но людей не видела. Просто на слух ондон иногда даже кажется живым.
- Сэр, я все же с вами не согласен и полагаю, что на завтрашних скачках у сэра Китси нет ни малейшего…
- Жаннетт, не будьте так упрямы! Матушка очень расстроится, если узнает…
- Дженни, ну как можно быть такой растяпой!
- … думаете, будет ли у них приличный банкет или…
- Норка!..
Девушка дернулась, будто что-то чуть толкнуло воспоминания.
- Нет, право же, это платье вам очень и оченьююю
- Норка! Ты же слышишь меня!
Этот крик… Это меня зовут?
Ее тонкий слух уловил шаги. Вариантов быть не могло, звали именно рыжую. Она дождалась. Пока шаги не зазвучат совсем близко, и развернулась – так быстро, что полы ее серой накидки захлестнулись вокруг голеней гладких кожаных сапог.
- Норка, ты все же узнала меня? – радостное лицо напоминало кого-то. Но кого? Светлые лохматые волосы длиной примерно до середины шеи, яркие зеленые глаза, довольно тонкие и изящные черты лица, но крепкие высокие скулы и твердый, упрямый подбородок. Явный франт и денди, из тех, кому девушки задаром не нужны и именно поэтому в его присутствии самые отъявленные светские львицы начинают мурлыкать и бросаются объекту мурлыканий на шею. Как там у классиков – «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей»? Вот-вот! Одет он был просто, но дорого и со вкусом: светло-коричневый классический костюм, пиджак и отглаженные брюки со стрелками, кремовая рубашка, блеклый болотно-зеленый галстук и цилиндр в тон костюму, с черной лентой и маленьким золотым колечком, продетым в дырку в поле.
- К сожалению, вы обознались. Мое имя – Скарлетт Хармс, - весьма прохладно ответила девушка, еще раз окинула его взглядом и добавила: - и я не разделяю любовь к знакомствам на улице – тем более, под глупыми предлогами.
Парень усмехнулся и приподнял ее вуаль, еле цепляющуюся заколкой к волосам.
Татуировка?
Да, верно. Острые и изящные завитки у левого глаза.
- Твое имя – не Скарлетт Хармс. При рождении тебя назвали Ирой-Бланкой, позже ты выбрала другую жизнь и другое имя. И стала ассассинкой, Элеонорой Кистеневской. Норкой. Я проделал гигантскую работу и знаю о тебе больше даже, чем ты сама. Да уж, мы искали тебя черт знает сколько!
Девушка брезгливым жестом перехватила его руку, сжала тонковатое запястье.
- Мистер?..
Он замялся.
- Мм… Маркленсон. Данте…
- Так вот, мистер Маркленсон, будьте добры отдать свою работу в альманах фантастики. Вы не можете знать обо мне больше меня самой, признайтесь, что смололи чушь – мягко говоря, чушь. Меня не беспокоят ваши поиски и, уж тем более, знания обо мне, потому что с подобными заявлениями вас примут разве что в доме убогих. Я вас не помню. Впрочем, я не запоминаю людей, мне это незачем…
- Почему? А, ну хотя мы виделись безумно давно…
И ты сам в этом виноват…
- Но ты же должна вспомнить!
Скарлетт пошла у него на поводу и чуть прищурилась, раздумывая.
- Хм… Ты мне несколько напоминаешь одного паренька, его правда уже давно выпотрошили… Черт, мне до сих пор его жаль. Но он явно не был такой жердью. Вешалки тогда не были так необходимы…
Оу. Неслабо так приласкала.
- А как его звали, неужели ты не помнишь?
- Так. Он мне тогда представился Чутом. А вот настоящее имя… нет, хоть убей, не помню. Чего ты на меня так пялишься удивленно, это все равно лет так… ну за сколько… да этак за двести восемьдесят до твоего рождения было.
Данте улыбнулся. Улыбка была такая… спокойная, теплая, недосказанная немного. Но увы – то, что разбивает одни хрупкие девичьи сердца на раз-два, когда-нибудь не разобьет другое.
- Так что, мистер… а, точно, Маркленсон, нам с вами не по пути, и мне пора.
- Куда ты теперь?
- На закат. Немного побуду в Лондоне, а потом куда глаза глядят.
Он спокойно смотрел на нее, и девушка откашлялась.
- Обычно после этого идет вопрос: «Кто ты?..». Еще желательно с придыханием так, восхищенно-удивленно.
Бровь Данте медленно поползла вверх. Скарлетт тяжело выдохнула (ну понятное дело! Экие сейчас чурбаны пошли, приходится разъяснять даже что говорить!):
- Знахарка я. Травами лечу.
Развернулась и пошла. Маркленсон на секунду придержал ее за локоть – подожди! – но рыжая бестия обернулась и почти свирепо добавила:
- А еще и калечу, если надо.
Вопросы отпали.

О боги, как же я влюбилась в эту эпоху! могу бесконечно смотреть фотографии Лондона того времени. А готовя материал к Дыханию, насмотрелась их столько, что уже будто сама там побывала.......huh =^.^=