(1996-2000)
1.
Я не верю. Просто не верю,
Что так может быть.
Это: - как открываешь двери,
А там никого нет.
Мчишься к окошку, чтобы
Окликнуть вдогонку.
Окон нет. Стены обиты вагонкой.
Съезжаешь медленно на пол,
А пол прогибается на
Четырех лапах.
Думаешь, это...
Но ЭТО: - не мысли!
Это какие-то старые письма.
(Проста и изящна наука письмоделия)
2.
Просто бабочка-капустница
Шустрая как уховертка
Моя нежная распутница
За окном порхает вертко...
3.
От людей случайным ядом схоронюсь.
И один в пустынном доме поселюсь.
Говорят, что на прощанье дарят грусть.
Я подарки принимаю. Не сержусь.
4.
Ну, бывает! Ну, неважно!
Ровно двадцать семь монет.
Я скажу, что кот бумажный
Перешел дорогу мне.
5.
Я Тебя найду по адресу.
Ты меня найдешь по имени.
Ты меня поймешь по голосу -
Не временно-поверенно. Полностью!
Не временно-поверенно. Надолго.
Останусь сном, тасованным, надобным.
6.
Когда глотает дождь дурацкий,
Ушами хлопая, душа,
Ты смотришь в небо панибратски,
Стакан последний осуша.
Мечтаешь: "Вот бы снова лето...
Тепло со счастьем пополам."
И в небе киевской котлетой
Промчится радость по губам.
Куда не плюнешь - день вчерашний.
К кому зайдешь - "ушли на фронт".
Немой Твой кот, позавчерашний!
Смешной ощерившийся зонт.
Сверни с дороги! В одеяло
Воткни задумчиво лицо.
И жизнь пойдет. И денег мало.
И влазит смерть заподлицо.
7.
Сутками-сутками. Вечером особенно
Промежутки времени заполняешь волнами.
8.
Рукондель-марафонька
9.
Кто я? Где я? Нафига?
Я проснулся на квартире
в одиночестве и мире
и очнулся от себя.
Что ни день - Семипалатинск,
что ни ночь - Улан-Удэ.
И любовь моя - зарплата
в деревянном пиджаке.
Ненавязчиво открою
свои кроткие глаза
над дубовою корою
выражения лица.
И пошлю с тоски сердечной
все, что было и прошло,
все, что скапало со свечки
и травою поросло.
10.
К Ирине...
... и радость, Ирина, и раны нежданны.
И радуга, вдруг, и рассвет неподдельный.
Ирида-богиня вещает о жадном
желаньи Ириса открыть диафрагму
и выпустить ветр смертельный.
Богиня Ирена иррационально
взирает на Плутоса - бога богатства:
и видит весь мир, как из Аристофанова
"Мира" ирония искрится властно.
А ира - итоги минувшего пира.
Рассеятся в прах ирритации гнева!
И разум разбудят звучащая Лира,
и радость, Ирина, и раны - другие...
И ринутся искры в холодное небо...
И рацио лиры... не от игры ли?
11.
Моя тонкая и великолепная!
Моя изящная и настоящая!
Орхидеина веточка,
Архимедова ванночка,
Аллилуева девочка,
Незаметная меточка,
Оброненная и печальная,
Найденная нечаянно
Ленточка.
12.
Если б у нас вдруг случилась дочь,
Мы бы пошли в ресторан.
Ты заказала бы дичь. Я заказал бы дождь
В засушливой самой из стран.
И пригласил бы Тебя танцевать.
Грянул бы джазовый туш.
А под занавес стал бы Тебя целовать,
Не разбирая, где помада, где тушь.
Ты, наверное, помнишь?
И в этот момент я вспомнил б почти что все!
Ты взглянула бы так, как глядят цветы лишь,
Когда падают букетом об стол.
Я бы многое мог бы Тебе рассказать,
Но наверное, не сказал б.
Ты бы брызгнула в зеркало еще один раз,
И нам в спины раздался б залп.
Мы пошли бы навстречу семи ветрам
И в гости одной из принцесс.
Мы бы сели в метро, пересели бы в трам-
Вай , что сошел бы с рельс.
Мы бы тоже, наверное, сошли с ума,
Если б вдруг не закончилась ночь.
Ты б конечно же все поняла бы сама,
Если б у нас вдруг случилась дочь...
13.
Какая клавиша в Тебе
Запала крепко в душу мне?
И там себе себя поет,
И жить спокойно не дает.
Музы-каль-ная шка-тул-ка...
Малахитовый декор.
Это чья-то злая шутка!
И расчесанный пробор.
Ты пустила слов на ветер
Бесполезное число.
Так бросают в лицо смерти
Свое зло.
Как бросают горстью кости.
Как хрустят стеклом.
И нежданно ходят в гости.
Склон.
14.
Сотканы из взглядов в никуда
В горизонты устремляются суда...
Вникуда Твой взгляд, а все ж сюда -
Все равно сюда, а не туда.
Просто чуши рифма "ерунда".
Суть за нею вовсе не видна.
Скажем по-немецки "hier und da".
И до дна ее родимую, до дна!
15.
Я сел переписать стихи Тебе в блокнот,
Но вдруг еще одно возникло вот
Стихотворение о том, как некий кот
Вдруг полюбил Тебя как старый жмот.
Прижался шерстью всей к груди: "Мое!"
Нос облизал. Запрыгнул под кровать.
Взурчал. Пропылесосил. "Е-мое!"
Чтоб у себя Тебя не своровать...
Я просто сел переписать стихи.
Переписать стихи Тебе в блокнот.
И если б не были чернила так сухи
Я написал бы столько, сколько смог...
16.
Я потрясен. Я внутренне нарушен.
Мне нужно просто отказаться знать,
Что больше я Тебе не нужен,
Чтоб трогать или целовать!
17.
"Рай располагается на расстоянии кошачьего фырка к югу от пояса прекрасной девушки."
18.
Тянусь к тебе, чтобы поцеловать.
Я гугубуб твоих отыскиваю имя.
Мне в шесть утра чуть свет себя вставать.
19.
Испуг - пространственное имя,
Животный первородный страх
Как квас нас пеною поднимет
И разольет в своих стихах.
А небо полное тупыми
Болванками неспешных снов
Подтянет туже галстук дыма
И птицей прилетит на зов.
20.
По небу жмурящихся глаз,
По небу - там зверинец девьий
Две искры белого качнул,
Тебя художником назвал
И в уголь канул.
Ты был пьян.
И как все пьяные тревожен,
И кто б Тебя не потревожил -
Ты был пьян.
И деву видел, что по небу
Плыла на крыльях голубых...
Ты, кажется, ее любил,
Но с нею не был.
Ты иначе в нее мечтал
Войти другим.
Но за спиной Твоей маячили
Огни. И лился гимн -
Железный мальчик -
Гордый мальчик-палладин.
И тысячи ему подобных
Мечтали небо увидать.
И было очень неудобно
Наблюдать.
21.
С восторгом аппетита дня
Я пожираю вкус ума.
Не чует сердце тела под собой -
Во вторник четверга - с Тобой!
Уже упрятаны слова
В далекость тайника.
Я прижимаюсь головой
К изгибам родника.
Я нахожусь в пути-пути
Походкой ходока.
Я раскрываю тайники
Таяньем ледника.
Как мы разъехались с Тобой
По швам земли одной!
И пусть качает головой
Скелет страны родной.
Скорее глупые слова
Ты забирай с собой!
А мне оставь лишь край села
Наедине с собой.
22.
Солнцеглазое прижмурье.
Город мертвых. Город снов.
Ты рассказываешь что-то
Про дежурство под луной.
Ты всегда под полнолунье
Начинаешь танец свой.
Представляешься, конечно,
Неразгаданной стрелой.
23.
Снова холод ужасный.
И на веревках развешены уши.
Клювы открыты. Клювы теперь воробьев.
Что же ты ищешь в складках
Подушки чужой?
Знаешь, как больно кусается клоп?
И умирает дурак.
Этот не спит - у него болит рак.
Ты хочешь свободы,
Ты хочешь меня,
Как ванная воду
Вдали от огня.
24.
В этой раме обычного гнева
Я такой же, как каждый поэт
Жизнь живу одиноко без хлеба
Заедая собою обед.
Ваши устрицы пахнут халвою
Нас не нужно напрасно хвалить
И кивая Тебе головою,
Я опять растворяюсь вдали.
25.
(О чем сегодня падал снег?)
26.
Я из кармана вынимаю смерть
И в рот себе кладу.
Стихи выходят из меня,
По улице идут
Мне хочется еще сказать
Последние слова.
Но ты не знаешь языка -
Я для тебя - сова.
Зачем мы здесь опять-опять?
В стомиллионный раз
Я начинаю понимать
И хитро щурю глаз.
Из-за щеки я выну смерть
И выброшу к чертям.
Ведь Ты не можешь умереть.
Как, впрочем, прочитать.
27.
Навстречу думаю Тебе.
А Ты сегодня на коне.
А Ты сегодня мимо мчишься
И нам придется разлучиться.
Скажи, что ждет нас впереди?
Уйдет ли горечь изнутри
Былых иллюзий пересуды
И страха полные сосуды?
28.
Спала полуденна жара.
Закрыли ставни мастерские.
С усталых ног как мокасины
Сползают краски с бога Ра.
Они ложатся на диваны
Свои кальяны достают
Лежат и больше не встают
Вином наполнены стаканы.
Художник явно подустал
Портрет писал. Ходжа Насредин
Готов быть должен точно в среду
Чтобы французу быть отдан.
29.
Кто я? Где я? Нафига?
Три вопроса у меня.
Я проснулся на квартире
В одиночестве и мире
И очнулся от себя.
Что за жизнь - Семипалатинск!
Что в ней мне - Улан Уде.
И любовь моя - зарплата
В поистертом пиджаке.
30.
Долгим казался мне отпуск хмельного веселья.
Мокрый ходил я под солнцем, как гроздь винограда.
В десять вставал, хоть часы трезво ставил на семь я.
С девушкой спал за холодной могильной оградой.
Гордый собой, как красивый и умный бездельник
Медленно в шкуру свою по утрам одеваясь,
Я за окном своим видел, как глупо висела
Вся Твоя грудь, хоть одна здесь во сне потерялась.
31.
Я пробовал денег любые сорта.
Они не вкуснее ни слив, ни торта.
Я чувствовал женщины пристальный взгляд,
Но он был похож на недейственный яд.
32.
Накорми, брат, голубя
Голыми руками.
Станут руки голые
Голубями.
Стынут пальцы в холоде -
Станут перья голубя.
Голуби-голубы,
Голубы как клубы
Дыма папиросного
Постного и пресного.
Голубеет синева
Синевеет голубь.
Накорми, брат, голубя
Голого, болезного
Сердцу бесполезного,
Приголубь.
33.
Из сини парка пруд навстречу.
И слышится свирель.
Разводят просто вербы
Руки здесь.
И волки в зубы хохотушки
Оскаля красные глаза
Идут за мной сюда.
Иди за мной сюда!
Не бойся, заходи!
Лебяжей шеей канул в пруд
Твой неподвижный кто-то.
Он вышел из-за спин дубов
И точно в небе разобьются
Его полночные круги.
И трахнет дьявол по осьмушке!
И счесть следов уже нельзя
Как слов...
Во тьме бессчетных насекомых.
34.
Моцартней Моцарта - Сальери.
Сальерней Моцарта - Дантес
И мы с тобою не успели
Избавиться от политес.
35.
Ну, подумаешь - не важно!
Ровно двадцать семь монет.
Я скажу, что кот бумажный
Перешел дорогу мне.
У него такое зренье,
Что с обратной стороны
Весь он словно подозренье
В дни Твоей луны.
У него такая чуткость
У него такой хвостаж
Что немного даже жутко
Даже страшно аж!
36.
(В первых лучах солнца ты особенно красива!)
37.
Как толкаются в спину слова здесь
Из букв кое-как состоящих -
Так и я неуклюже хватаюсь
За смыслы поступков твоих...
