Основная ошибка, — даже не ошибка, а коренной порок в отношении России к Грузии, порождающий все проблемы и напряженности в отношениях двух республик в последние 15 лет, — заключается даже не в непоследовательности российской политики (точнее, в отсутствии политики как таковой). И не в мягкости и слабоволии, которые выражаются в поощрении наиболее деструктивных и маргинальных элементов грузинской политической жизни. И дело не в том, чтобы проявлять к Грузии какое-либо дискриминационное отношение, дело не в том, чтобы не любить ее или не уважать.
Основной «порок», стало быть, в том, что Россия относится к Грузии как к независимому суверенному государству, способному проводить ответственную и цивилизованную политику, как на своей территории, так и на международной арене.
Грузия — интересное, яркое, древнее государство, существующее значительно дольше России. Грузия раньше узнала письменность и раньше приняла христианство. Те, кто твердят, что грузинской нации не существует, что грузины появились только в XX веке, что Грузия не имеет права на контроль своей исторической территории (включая Осетию и Абхазию) — отчасти просто невежды, отчасти — лжецы.
Грузия — одно из древнейших и культурнейших государств мира. По большому счету, таких — в мире не наберется и дюжины. Грузия — дошедший до нас осколок, раритет Древнего Мира. Ее территория в лучшие времена простиралась от Никопсы до Дербента, ее войска останавливали персиян, сельджуков, хорезмийцев, арабов и монголов. Грузия была оплотом античной цивилизации и христианской веры, когда нынешние ведущие страны Европы еще только начинали путь от варварства к цивилизации.
Если бы грузинская армия не встала при Георгии Лашарелле насмерть на пути передовых отрядов монгольского нашествия, Орда обрушилась бы на русские княжества значительно раньше, чем это случилось в действительности. Грузинские солдаты несколько веков дрались в рядах русских войск, грузинские полководцы вели русские войска в двух Отечественных войнах.
Грузины и русские — всегда были эмпатичными и комплиментарными народами, всегда чувствовали взаимное родство, всегда тяготели и симпатизировали друг другу. В состав России Грузия просилась, начиная с конца XVI века.
Просто Грузии не повезло. На ее долю выпала трагическая судьба. Зажатая между османами и персами, между шиитами и суннитами, она не успевала стереть кровь с клинка, отразив нашествие одних хищников, как на нее обрушивались другие. Без промышленности и огнестрельного оружия она вставала на пути турецких мушкетов и персидских пушек, останавливая их экспансию на Кавказе, прикрывая российские поселения на Тереке, срывая персидские планы захвата Астрахани.
Слава России и слава Грузии — идут в истории рядом. В Советском Союзе Грузия была одной из самых интернациональных и самых процветающих республик страны.
С разделом СССР на Грузию обрушилась новая трагедия. Свергающие друг друга диктаторы обрекли экономику на развал, народ — на вымирание и эмиграцию. Почти половина населения республики, ее наиболее дееспособные и динамичные люди, вынуждены были по политическим и экономическим причинам покинуть республику и уехать в Россию, которую грузины по традиции воспринимали как свою Родину, как исторического защитника. Оказавшись вне СССР и России, Грузия, повседневно унижаемая и разворовываемая то одной, то другой кучкой бандитов, сменявших друг друга, так и не стала самостоятельным и независимым государством. Те ее области, которые сумели противостоять энтропии, самоорганизовались и заявили о намерении войти в состав России. Если бы грузинскому народу дали возможность в демократической и спокойной обстановке высказаться по этому вопросу — он сделал бы то же самое, как и те из грузин, кто и так уехал в Россию.
Сегодня это — не определившаяся и не обретшая государственности территория. Заявлять, что она стала независимой — все равно, что считать независимой Ичкерию дудаевского образца. Говорить, что там установился демократический строй — значит, бредить наяву.
За все время «независимости» в Грузии не прошло ни одних демократических выборов. Причем результаты ряда из них напрямую оспорены европейским судом. В Грузии правят бандитские группы. В Грузии ни разу передача власти не произошла легитимным путем. В Грузии разрушена вся промышленность, оставшаяся ей от СССР. Нищий народ, те, кто не смог уехать в Россию, живут под занесенным кнутом боевиков преступных групп. Народ Грузии живет за счет денежных переводов родственников, работающих в России. Их надсмотрщики — на жаловании США, причем даже не всегда на государственном, а на дотациях тех элитных групп, которым перепродали право грабежа Грузии.
Древняя страна оказалась под пятой шайки пиратов, иногда носящих грузинские фамилии лишь потому, что за взятки поменяли их в условиях хаоса. А поскольку захватившим власть бандитам надо как-то оправдывать получаемые ими долларовые зарплаты, они пытаются это делать путем постоянных провокаций и хулиганств в адрес России. Им за это платят. Даже не потому, что так уж сильно, как пишут иные патриоты, ненавидят Россию, — а потому, что Россия — конкурент, и любая ее проблема — есть осложнение ее конкурентоспособности.
Именно поэтому, ведущие страны мира делают вид, что признают Грузию независимым государством и предлагают России очередной тест, чтобы замерить, стала ли Россия сильнее в сравнении с 1990-ми годами — или нет, может ли справляться с угрозами — или нет, намерена ли вести себя как цивилизованная великая страна — или нет, то есть в ответ на угрозу своим гражданам обрушивать на обидчика всю свою мощь, — или, как аутсайдер мировой политики, ограничиваться лишь протестами и жалобами в ООН.
Для России признавать, будто Грузия является суверенным независимым государством, что там все нормально, что там демократия, значит, во-первых, демонстрировать свою недееспособность западным странам. Более того, выставлять себя в качестве душевнобольного, неспособного отличить демократию от фашизма.
Во-вторых, это значит просто бросать в условиях цивилизационной катастрофы братский и близкий народ, обрекая миллионы людей на вымирание в условиях бандитского произвола. Сегодня ни один гражданин Грузии не может жить спокойно, не может быть гарантирован от того, что не будет брошен в тюрьму: или как организатор заговора, или как русский шпион, или потому, что тот или иной чиновник захочет отобрать его квартиру, или потому, что сексуально озабоченный Саакашвили захочет овладеть его дочерью.
В-третьих, это означает отказываться даже не только от своих прав, но и просто от своих обязанностей на территории СССР.
Дело в том, что процесс так называемого раздела СССР юридически не вполне оформлен. Не говоря о спорности Беловежских соглашений, ситуация такова, что именно Россией они в конституционном порядке не были ратифицированы. Было голосование об их ратификации в Верховном Совете РСФСР, но, поскольку они затрагивали конституционный вопрос, требовалась их ратификация Съездом народных депутатов. Такой ратификации не было. Более того, в марте 1996 г. Государственная Дума своим постановлением отменила постановление Верховного Совета о ратификации Беловежских соглашений. Это означало, что Россия остается в составе СССР, если даже предположить, что все другие республики из него вышли (что юридически тоже спорно), Россия — единственная оставшаяся в Союзе республика, одновременно провозгласившая себя его преемником и принявшая на себя его государственные обязательства. Раз Россия платит долги СССР, значит, она и осуществляет его юрисдикцию на не определившихся в легитимном порядке территориях. В косвенном виде это признано на высшем государственном уровне: в прошлом году уже Президент Путин, официально огласил трактовку государственного статуса России, как «сохраненной территории Советского Союза».
Это само по себе не означает непризнания новых государственных образований на территории СССР. Но это означает, что Россия вправе, обеспечивая обязанности СССР перед входившими в него республиками и народами, осуществлять над ними латентный протекторат. На этом пространстве есть территории, на которых государственные структуры, даже при спорности их выхода из СССР, де-факто не подлежат сомнению: бессмысленно, например, сомневаться в их реальности в Казахстане или Белоруссии.
В тех же случаях, когда государственность не состоялась, не выполняет своих обязанностей перед гражданами, Российская Федерация, как юридически полномочная сохранившаяся часть СССР, имеет право и обязанность на обеспечение юридического порядка и демократических норм на их пространстве. Во всяком случае, у нее такие права ничуть не меньше, чем у США на установление демократии в Ираке или Югославии.
То есть, если в наличии имеется такая территория, Россия имеет право и обязанность осуществить над ней юридический контроль, создать в ней дееспособную администрацию, навести нормальный цивилизованный порядок, стабилизировать ситуацию — и после этого, организовав честные и прозрачные демократические процедуры, во-первых, провести референдум о ее будущем государственном статусе. Желает ли такая территория отныне быть независимым суверенным государством, либо она желает войти в единое союзное государство с Россией, либо просто войти в состав России. Причем необходимо гарантировать участие как жителей данной территории, на ней проживающих, так и выехавших на работу в ту же Россию.
В зависимости от полученного ответа, Россия должна обеспечить созыв Учредительного Собрания данной территории, обеспечить возможность демократической разработки и принятия Конституции, проведения в соответствии с ней честных демократических выборов и формирование конституционных органов власти, в течение оговоренного срока передать им власть от созданной ранее временной администрации.
Причем все это должно происходить в спокойной атмосфере, при стабилизированной экономической ситуации, чтобы получить результат здравого осознанного выбора, а не очередного всплеска эмоций.
Такой неопределившейся территорией сегодня является Грузия, потому что, как уже говорилось:
— в ней не существует законно избранных органов власти;
— ни одни выборы проведенные в ней, не соответствуют современным демократическим нормам;
— все циклы передачи власти в ней происходили путем государственных переворотов;
— она не контролирует полностью свою территорию, а в референдуме и выборах должны принять участие, кроме прочего, и жители Абхазии, и Южной Осетии;
— она не имеет стабильной экономики и на сегодня не может обеспечивать минимальное благосостояние своих граждан.
Не делать этого — значит бросать дружественный народ на произвол судьбы, обрекая его на катастрофу и вымирание.
Все остальное, все разговоры о «независимой и процветающей Грузии» — есть частью информационная война тех, кого устраивает сохранение нынешнего статус-кво, кого устраивает роль Грузии как пристанища политических хулиганов, провоцирующих Россию, частью — результат проплаченного этими же бандитами и хулиганами PR’а, которым они занимаются достаточно активно.
Уже через несколько месяцев после того, как в Грузии установилась диктатура Саакашвили, туда были приглашены для знакомства многие российские и зарубежные журналисты. В духе традиции им устроили празднество, длившееся несколько дней, ознакомили со всеми особенностями национальной кухни и виноделия, вручили соответствующие сувениры. Участники застолья вернулись в Россию, существенно укрепив свое материальное положение, а по многим СМИ, даже контролируемым государством, прокатилась волна благожелательной информации, повествующая об успехах грузинской демократии.
Об этом направлении работы Саакашвили не забывал и позже: в Москву и вновь приезжали его эмиссары с сувенирами соответствующего казначейства, и в самые неприятные моменты для грузинского диктатора, который в последнее время даже завел памятный гитлеровский зачес на лбу, в российских СМИ появлялись хвалебные статьи, рисующие его демократический имидж.
Даже недавно, после известной провокации Саакашвили, бросившего в тюрьмы десятки людей, объявив их организаторами заговора, считающаяся вполне респектабельной и независимой Марианна Максимовская в субботней аналитической программе на Ren-TV разместила в ней странно апологетический репортаж о блеске правления Саакашвили, открывающего одна за другой в Грузии новые школы и полицейские участки. Подобные просаакашвилевские материалы, повествующие о благоденствии грузин, появились уже совсем недавно и в ряде вполне пророссийских и патриотических изданий.
Вообще, здесь складывается ненормальная ситуация: если подобные материалы волнами расходятся время от времени по нашей стране, особенно после очередных антироссийских выходок тбилисского диктатора, то материалы о грузинской оппозиции и популярном в Грузии Игоре Георгадзе, которого не пускают в Тбилиси, можно увидеть значительно реже.
Россия вообще проявляла все это время странную слабость к Саакашвили. Сначала чуть ли не первой признала осуществленный им переворот, отрыв дорогу международному признанию нового режима. Затем позволила свергнуть ориентированного на нее Абашидзе, подарив новому диктатору Аджарию. Затем вяло отмахивалась от настойчивых провокаций в Южной Осетии, проглатывая хамство по отношению к своим миротворцам. Летом этого года Россия не воспрепятствовала прохождению через ее наблюдательные посты в Кодори боевиков, брошенных на подавление мятежа сванов.
Вместо того чтобы, — если она, по странности, готова рассматривать Грузию как суверенное государство, — четко и однозначно реагировать на хамство Саакашвили, достойно великой державе пресекать провокации хулиганов, твердо и однозначно поддержать грузинскую оппозицию и Георгадзе, оказав им достаточную помощь, в первую очередь — информационную, но и другую, и смести кучку бандитов, не первый год насилующих грузинский народ, — Россия то бросает на борьбу с ними экзальтированного Онищенко и, в духе 1985 года устраивает борьбу с грузинскими винами, — то плачется в жилетку международных организаций.
Вообще, в российско-грузинских отношениях присутствуют два мифа. Один заключается в том, что Саакашвили пользуется в Грузии высокой поддержкой. Второй, что если России призовет его к порядку, то она поссорится чуть ли не со всем миром.
И тот, и тот являются ложью. Саакашивили действительно, пользовался популярностью в первые месяцы — на фоне осточертевшего Шеварднадзе. Но уже за первые несколько месяцев он и сам осточертел грузинам. Его любовные похождения, его гитлеровский зачес и замашки клоуна, ни чуть не улучшившаяся экономическая ситуация, постоянные военные авантюры и антироссийские провокации (а грузины вовсе не понимают, зачем им ссориться с Россией, считая ее второй родиной) привели к тому, что рейтинг его поддержки упал примерно в восемь раз и сегодня дошел уже до 12 %. Российских грузин, приезжающих в Тбилиси уже давно только и спрашивают о том, когда «вернется Игорь» (Георгадзе), тогда как о «Мише» говорят только как о сумасшедшем, благо, соответствующие данные европейских клиник не для кого не секрет.
Второй миф тоже является ложью. Наведя порядок в Грузии, Россия ни с кем не испортит отношений. Грузия интересует западные страны сегодня только, как уже говорилось, в качестве теста для России. Им интересно, стала Россия сильнее, или нет. Наведет порядок — будут уважать больше и разговаривать соответственно. Не наведет порядок — будут уважать меньше. Мир уважает не тех, кто морочит голову ООН своими жалобами. Мир уважает тех, кто сам решает свои проблемы. Первые — есть проблема для мира, которую ему надо решать за счет своих средств. Вторые — его опора, на которых держится его стабильность.
Однако все это имеет смысл, если считать Грузию независимой страной. Она таковой, увы, не является. И если и вести речь о ее независимости, реально такую независимость может дать ей только Россия, взяв ее под свой административный контроль и наведя в ней порядок.
И это означало бы и выполнение своих обязанностей перед близким народом, всегда шедшим рядом с Россией, и перед остальным миром, поскольку означало бы спасение одной из цивилизационных и культурных сокровищниц, одного из великих народов, который попал в катастрофическую ситуацию, стал добычей авантюристов.
***
***
***
Почему осетины имеют право на свою государственность, а чеченцы нет

Война, начатая Михаилом Саакашвили, имеет иного составляющих, в том числе, конечно, информационную.

Одной из главных задач в такой войне является внедрение в сознание противника ложных мифов. Делать это гораздо удобнее, притворяясь другом России. Все-таки открыто хамить в информационной войне непродуктивно.

Внедрять удобнее всего ложные аналогии — симметричные утверждения, заканчивающиеся на лукаво-утверждающее «isn’t it?» («не так ли?»).

Аналогии красивы своей симметричностью, убедительны своей этичностью: «если Вам это можно, то можно и нам, isn’t it?».

Ну и, конечно, для того, чтобы сказать в ответ «no, it isn’t», требуется дополнительное усилие, и это нашими «друзьями» тоже учитывается.

В конце концов, любая дискуссия предполагает выработку точек соприкосновения, и такие аналогии на первый взгляд кажутся надежным островком согласия в море бесчисленных споров. В результате часто можно видеть, как вполне разумные люди уверенно повторяют явную глупость.

Объяснять каждому по отдельности простые, в общем-то, вещи не слишком продуктивно, так что лучше сделать это один раз посредством сводной статьи.

Самой важной для наших «друзей» является аналогия «Грузия делает в Южной Осетии то, что Россия уже сделала в Чечне». Ее рассмотрим после всех — поскольку об остальных можно сказать буквально парой слов.

Итак, по очереди:

1. «Грузия обладает полным суверенитетом в границах Грузинской ССР, воюет на своей территории, так же, как и Россия в свое время — в границах РСФСР».

Это один из способов поставить на одну доску Грузию и Россию. Способ, конечно, ложный.

Соглашение о Смешанной Контрольной Комиссии (СКК) от 1994 года, подписанное Грузией, Россией и двумя Осетиями, существенно ограничивает суверенитет Грузии над Южной Осетией. Более того, суверенитет Южной Осетии этими соглашениями фактически признается, поскольку она является, наряду с Россией, одним из подписантов Соглашения.

Возможности одностороннего выхода из соглашений не предусмотрено. Так что нападение Грузии на Южную Осетию Грузии просто запрещено.

О суверенитете Грузии над Южной Осетией в свете имеющейся правовой базы говорить нельзя. Россия в свое время подписывала с Чечней только двусторонние соглашения. Хасавъюртовский мир предусматривал значительную уступку суверенитета России в Чечне, но третьи стороны в нем не участвовали, а нарушен он был в 1999 г. именно Чечней, что и развязало России руки.

2. «Давайте не трогать грузин, ведь они не трогают нас; давайте останемся в стороне, ведь война — это ужасно».

Снова ложь.

Во-первых, убийство 12 миротворцев в результате внезапной атаки в день открытия Олимпиады — это, конечно, не тот поступок, который можно простить. Но и без этого очевидно, что никакого выбора Россия в данной ситуации не имела.

Препятствовать силовым действиям участников конфликта есть долг миротворца. Манкировать своим долгом означает потерять всякое уважение и доверие в мире, в частности и в особенности на Кавказе.

Это обошлось бы намного дороже — в том числе и в человеческих жизнях.

3. «Миша — это Милошевич, Южная Осетия — это Косово, Россия — это НАТО весной 1999 года».

Тут тоже все не так. Аналогия для того и проводится, чтобы скрыть факт явной и принципиальной разницы.

«Миша», вообще-то, в низости своего поведения превзошел всех, и Милошевичу, даже такому, каким его представляют «друзья», до такой низости падать и падать.

Саакашвили нарушил подписанные Грузией соглашения, нарушил свое же слово о перемирии, внезапно начал войну в день открытия Олимпийских Игр, накрыл спальные районы Цхинвала огнем «градов» и убил российских миротворцев. Милошевич не совершал и тысячной части этого.

Более того, если бы совершил, отношение к нему в России было бы совсем другим.

Если бы, к примеру, сербы намеренно грохнули десяток американских миротворцев, силовая реакция США на это была бы воспринята в России как должное.

Статус Южной Осетии сейчас и статус Косова весной 1999 года тоже никак не равны.

Сербия обладала суверенитетом над Косово вплоть до лета 1999 года, поэтому сербская полиция и армия имели право и были обязаны поддерживать правопорядок в крае. Грузия таких прав и обязанностей в отношении Южной Осетии не имеет.

На самом деле правовое положение Южной Осетии близко к правовому положению Косова в 1999-2008 годах: фактический суверенитет — и миротворцы, этот суверенитет защищающие.

Если бы, к примеру, Коштуница в 2001 году приказал занять Косово внезапной атакой, убивая по дороге миротворцев, аналогия была бы точна. Но Сербию после этого сравняли бы с землей.

Правовое положение США по отношению к Косово в 1999 году и России по отношению к Южной Осетии сейчас, принципиально различны. Россия — см. выше — делает то, к чему ее обязывает договор и долг миротворца. США делали то, что хотели, явно нарушая международное право.

4. «Россия и Грузия достойны друг друга, ибо ведут себя одинаково».

Это не так. Во все времена виновником конфликта считался тот, кто его начал. Выражение «первая кровь» появилось не на пустом месте. Вся ответственность за гибель людей ложится на того, кто нарушил статус-кво, закрепленный договором.

5. «Давайте прекратим огонь, остановим конфликт, хватит убивать друг друга».

Давайте. Только начинать нужно как минимум с восстановления статус-кво анте беллум, плюс получения от агрессора гарантий ненарушения этого статуса в будущем.

Именно это условие озвучивает Д. Медведев — и вовсе не вследствие своей агрессивности. Наоборот, мир устроен так, что такое условие является минимальным. Возможны и более жесткие условия, и за примерами далеко ходить не надо. Гитлеру, например, в подобных условиях было предъявлено требование о безоговорочной капитуляции. А от Грузии пока требуют самого малого — чтобы она прекратила нарушать подписанные ей же договора.

Россия же не нарушает их даже в данный момент. Ибо продолжает усилия по выполнению миротворческих обязательств теми средствами, которые на данный момент, увы, необходимы.

Естественно, наши «друзья» предлагают для начала прекратить действия российской авиации и вывести российские подразделения из Южной Осетии. Это, конечно, приведет к падению последней и к резне грузинами осетин.

Именно такова, увы, цель наших человеколюбивых «друзей».

Можно сказать и пару слов о том, почему Саакашвили продолжает конфликт, явно понимая его бесперспективность.

Ситуация словно взята из классики: тов. Саахов похитил девушку, чтобы заставить ее выйти за себя замуж. Но девушка надавала ему по мордасам, и теперь он, ошеломленный, понимает: «или я веду в ее ЗАГС, или она меня ведет к прокурору».

Прокурором в данном случае может быть и трибунал, и собственные соратники, и кураторы с родины супруги — во всех случаях хорошо ему не будет.

Ну а пока невеста в заложниках, еще можно барахтаться и даже на что-то надеяться.

6. Конспирологическое. «Все это неспроста, там же нефтепровод, значит, русские проводят ту же циничную политику, что и Штаты».

Очередная глупость. Россия уступала несколько лет подряд, пока, наконец, не оказалась у последней черты. Все эти годы в буквальном смысле больно было смотреть, как Россия уступает очередной наглой выходке Саакашвили, действуя по принципу «лишь бы не было войны».

США же, увидев лакомый кусок, действуют по-другому: собирают всевозможные «казусы белли» в копилку, не гнушаясь самых мелких.

Копилка эта, как правило, бывает полна намного меньше, чем наполовину, но тех, кого США выбрали себе в противники, это не спасает.

7. «Грузия делает в Южной Осетии то, что Россия делала в Чечне — восстанавливает территориальную целостность».

На первый взгляд, аналогия верна. Но только на первый.

Если вспомнить недавнюю историю, то выяснится такая парадоксальная вещь: «имперская» Россия дважды (в 1991г и в 1996г) предоставляла Чечне фактическую независимость, а «демократическая» Грузия почему-то все прошедшие годы только и мечтала о контроле над своими бывшими автономиями.

Несмотря на это, абхазы и осетины почему-то не захватывают заложников в грузинских больницах, театрах и школах, не взрывают жилых домов в грузинских городах и не держат в зинданах грузинских рабов. А ведь чеченские «борцы за независимость» это делали и неоднократно.

Южная Осетия и Абхазия доставляют проблемы Грузии разве что фактом своего существования, и больше ничем, а Чечня в годы своей фактической независимости доставляла России проблемы любым способом, который только можно придумать — вбросом рублей, заботливо подаренных Марти Лааром, фальшивыми авизо, знаменитой чеченской мафией, терактами и, наконец, вторжением в Дагестан, приведшим к прекращению ее независимости.

И ведь эти неприятности далеко не всегда были следствием некоего зловредного антироссийского заговора, возглавляемого, скажем, Дудаевым или Масхадовым. Большей частью это делали чеченцы, никак Дудаеву или Масхадову не подчиняющиеся.

Проблема не в том, что у власти в Чечне сидел злой гений, а в том, что, получив независимость, Чечня каждый раз шла вразнос. Способом ее существования становилось доставление России неприятностей, причем с течением времени и количество неприятностей и их масштаб только увеличивались.

Собственно, вся политика России в 90-е заключалась в поиске такого modus vivendi с Чечней, при котором количество и масштаб неприятностей удалось бы, по крайней мере, заморозить. Ни о каких имперских амбициях речь и не шла.

И лишь после второй попытки, убедившись в том, что независимая Чечня всегда будет доставлять неприятности, Москва окончательно определилась в своем отрицании чеченской независимости.

При этом фактический статус Чечни в составе России весьма высок (некоторые считают, что даже слишком).

Грузинское же отношение к Абхазии и Южной Осетии всегда было именно имперскими амбициями и ничем другим. Несмотря на то, что modus vivendi вполне возможен, что уже доказано историей, Грузия делает все возможное для его крушения.

Результат можно видеть по телевизору.

В принципе, этого вполне достаточно, чтобы понимать всю ложь красивых аналогий, на основе которых наши «друзья» выстраивать свою концепцию «российской агрессии против беззащитного соседа».

Однако может возникнуть вопрос: как же так, почему все-таки Чечня, получив независимость, оказалась гнездом терроризма, государством, в столице которого продавались рабы, одним словом, классическим failed state, а Абхазия и Южная Осетия, несмотря на экономическую блокаду, — нет.

Вкратце можно сказать: потому, что Абхазия и Южная Осетия не изменили своей традиционной политике и не погнались за миражом независимости. А Чечня и Грузия погнались, отчего им и снесло крышу.

Для того, чтобы это понять, следует разобраться в том, что такое независимость — не как понятие международного права, а как понятие, описывающее реально наблюдаемую сущность. Ведь мы видим вокруг себя множество стран, формально вполне независимых, но фактически полностью подчиненных воле других стран.

На самом же деле независимость — это не то, что можно признать или не признать. Реальная независимость как раз вообще не нуждается в признании.

Независимость от кого-либо — это способность жить так, чтобы самому не сдохнуть с голода, если с ним что-то случится.

А вот в том, чтобы быть зависимым, есть варианты.

Рассмотрим их на знакомом многим из нас примере.

Допустим, у богатого бизнесмена есть своенравный, но не самостоятельный сын. Полностью зависимый от отца. То есть с юридической точки зрения он совершеннолетний и вполне самостоятельный гражданин, но вот если папа вдруг умрет, то сын просто не будет знать, что делать и как жить.

В каких формах могут сложиться их отношения, отношения зависимости? Каковы, говоря иначе, варианты зависимости такого сына от отца?

Перечислим.

Во-первых, отец может научить сына своему ремеслу, взять в свое дело, в общем, как это говорят, дать ему удочку.

Во-вторых, можно давать не удочку, но рыбу, то есть подкармливать сынулю помаленьку. Однако при всей простоте этот вариант и бесперспективен и опасен. Ведь сынуля от легких денег начинает разлагаться как личность.

И дело вполне может кончиться третьим вариантом: сын начнет зарабатывать деньги, доставляя отцу неприятности. Например, тихо сливать информацию конкурентам или шантажировать любимого папу. Или просто занять кучу денег, потратить их, а потом поставить папу перед необходимостью платить.

Понятно, что самый лучший из вариантов зависимости для отца — первый, второй намного хуже, а третий просто ужасен.

Но, однако, заметим, что во всех вариантах, даже в третьем, сын очень даже зависим от отца, ибо в любом из вариантов, случись что с папой, жить будет просто не на что.

Можно даже сказать, что во всех вариантах сын живет за счет отца, только в первом он ему помогает, во втором — не помогает и не мешает, в третьем — живет за счет неприятностей, доставляемых папе.

Кстати, немаловажно заметить, свою зависимость сын уменьшает только в первом варианте, ибо только в нем он приобретает профессиональные навыки. Часто думают, что такой сынуля уменьшает зависимость в третьем варианте, причем сразу до нуля, а уж сам сынуля, предавая отца, в этом просто уверен. Но этот соблазн — пустой. Ибо тогда сын деградирует дальше, лишаясь всякой привычки к самостоятельности.

Что же касается поведения папы, то второй вариант нормальный отец будет стремиться перевести в первый, в том числе и для того, чтобы сынуля не соблазнялся третьим.

Попав же в третий вариант, папа в сердцах подумает о том, чтобы совсем отказать сынуле от дома или вообще убить придурка, но потом его сердце смягчится, и он, не гнушаясь рукоприкладством, заставит-таки сыночка работать — в полном соответствии с библейскими принципами.

К чему же весь этот Честерфилд, спросит читатель?

К тому, что, будучи своенравными, но беспомощными детьми в братской семье народов, чеченцы жили в СССР именно по первому варианту.

В СССР вообще всех заставляли жить по первому варианту, это было чуть ли не главным принципом, в этом и заключалась та самая «несвобода», так пугающая «друзей». Работать, совершенствоваться и становиться человеком должен был каждый, несмотря на то, что многим этого не хотелось и не хочется. Даже пресловутая коллективизация — это как раз пример того, как крестьян заставляли повышать свою производительность труда, заставляли расти профессионально и осваивать технику.

Ну а когда все эти злодеяния кончились, и к власти в России пришла невидимая рука рынка, выяснилось, что в Чечне имеются десятки тысяч молодых людей, выброшенных этой рукой на улицу.

Между прочим, дорогой читатель, не дерет ли Вас холодок при мысли о том, что — Вы вдумайтесь — своим владыкой в те годы мы выбрали начальником над собой не Ельцина и даже не Буша-старшего, нет, а — невидимку, невидимую руку рынка.

Страной правил всевластный и абсолютно безответственный невидимка, которому даже и жаловаться-то было невозможно. А люди, приближенные к невидимке, делали свои грязные дела, прячась под его покровом, а если их и ловили за руку, ссылались на него же. «Рынок решил — в морг, значит, в морг».

А ведь до этого все было по-другому, советские люди прекрасно знали, кто за что отвечает, и каждый был уверен, что знает, кто в чем виноват.

Так что приход к власти невидимки сам по себе сдвинул крышу почти всей стране, в том числе и чеченцам, ну и, конечно, создал из чеченской молодежи готовый боевой резерв. И помочь этим чеченцам не мог ни Дудаев, ни Запад, ни даже верховный невидимка. Помочь могла только Россия, ибо именно от России Чечня продолжала зависеть по полной программе.

А вариантов, как мы помним, было три. Первый, создание рабочих мест, отпадал — невидимка не велел. На второй тогда не хватало денег, тем более что традиционно чеченское общество жило набегами, то есть по третьему варианту. И в этот третий вариант оно скатывалось всякий раз, как только власть России ослаблялась.

Вспомним, именно обвинение в поведении по третьему варианту служило для Сталина основанием для высылки чеченцев в Среднюю Азию.

Неудивительно, что и в начале девяностых события пошли по третьему варианту. Чечня зарабатывала именно тем, что доставляла России неприятности — фальшивыми авизо, деньгами от Марти Лаара, захватами заложников и т.д.

Еще раз подчеркнем — это не было борьбой за свободу, это была одна из форм зависимости. Вся «независимость» Чечни заключалась в том, что она формально могла выбирать форму зависимости по одному из трех вариантов, и, как всегда, выбрала третий.

Не стоит, однако, обвинять в этом одних чеченцев. По большому счету в объятия невидимки их бросило именно российское руководство, как, впрочем, и жителей остальных республик. В конце концов, многие республики с куда более цивилизованным, казалось бы, населением, встало на третий путь зависимости, только позже.

Пресловутое вступление в НАТО обычно означает именно доставление России неприятностей с целью получить вкусный пряник от заокеанского дяди. И дядя, конечно, платит не за красивые глазки, а именно за доставляемые неприятности.

Так что третий вариант, дорогие читатели, третий вариант, а никакая не независимость!

Где еще взять газ по цене в три раза ниже рыночной, как не у России? Для этого можно интегрироваться с ней в Единое Экономическое Пространство (первый вариант), но тогда придется работать, поэтому душа просит истерики с обращением в Вашингтонский обком (третий вариант). Естественно, России, как и тому отцу, третий вариант нравиться не может, отсюда и все трения с бывшими братьями, в том числе, конечно, и с грузинами. А они нас ненавидят не только потому, что для третьего варианта такая ненависть желательна, но и потому, что понимают — именно Россия их однажды на этот путь толкнула, отдав во власть невидимки.

Но вернемся в Чечню девяностых. К 1994 году ельцинское руководство сочло потери от третьего варианта слишком тяжелыми и попыталась силой (как тот отец) вернуть чеченцев к варианту первому. Но, опять-таки, создавать рабочие места невидимка не велел, так что после полуторалетней войны ельцинское руководство сочло, что дешевле не воевать, а просто платить дань, то есть повести отношения по второму варианту — пришло время Хасавъюрта, принесшего временное облегчение.

Жизнь, однако, показывает, что второй вариант обычно скатывается в третий, ибо безделье до добра не доводит.

Так и получилось в 1999 года, когда руководство России во второй раз и уже навсегда решило, что хуже третьего пути быть не может, никакой реально независимой Чечни мы все равно никогда не получим, так что надо как-то выкарабкиваться к первому варианту.

Сами чеченцы тоже что-то такое сообразили, так вот и живем. Не совсем понятно, первый это вариант или второй, скорее что-то среднее, однако все лучше, чем третий.

Надо, правда, иметь в виду, что многие чеченцы полагают первый вариант оптимальным путем к реальной независимости. «Окрепнем, разовьемся, и вот тогда …» Но все-таки это маловероятно, ибо слишком хлопотно.

И дело не в том, что Россия стиснет зубы и не даст. Даже если даст, реально независимой Чечня вряд ли станет. Опять начнется выбор варианта зависимости, опять скатятся на третий…

Реально независимых стран в современном мире мало. Да и для того, чтобы защитить себя, в современном мире нужно иметь не только мышцу, но и массу. В современном мире все противостояния ведутся в абсолютной весовой категории, так что без массы на этом мировом татами делать нечего — а уж приём всегда найдется.

Кстати, можно поговорить и насчет массы.

Почему-то среди «друзей» принято считать, что эту самую массу, то есть просторы, население и прочие несметные богатства России дал, не подумав, господь Бог, после чего она, Россия, начала этим всем подло пользоваться против маленьких и слабых. Однако даже минутное размышление откроет нам совсем иной источник русской силы: русские всегда умели ладить между собой и с другими народами. Именно зависеть от России всегда было выгодно, ибо русские в иные времена умудрялись обеспечить своим вассалам куда лучшую жизнь, чем себе — за свой, естественно, счет. Да, в дальнейшем нередко происходила ассимиляция, постепенная утрата малыми народами своей культуры, однако ответ на вопрос «почему Польша маленькая, а Россия большая» весьма прост: с поляками всегда было тяжело ужиться. Гонору много, все отношения с другими народами Польша выстраивают по схеме пан-холоп, что и для грузин, кстати, характерно.

Отсюда и малые размеры. Причем те относительно большие территории, которые занимают закавказские страны, фактически были ими получены при помощи России.

Ни для кого, кроме самих грузин, не секрет, что объединение картлийцев-кахетинцев-мингрелов-сванов в единую грузинскую нацию произошло в составе Российской Империи/СССР. Объединиться самостоятельно при их характере и структуре их общества у них бы вряд ли получилось.

Но вернемся вс-таки к Чечне.

Как мы видим, «республику Ичкерия» отпускали в свободное плавание целых два раза. И оба раза даже помогали деньгами. Оба раза чеченцам достаточно было просто стать реально независимыми и перестать приносить России неприятности. Однако этого не произошло по той простой причине, что быть реально независимыми очень и очень непросто.

Этого не смогла Чечня, этого не смогла и куда более мощная Украина, только держалась дольше. Тем не менее, шанс был дан. Дальнейшие кровопролитные события оказались лишь следствием того, что независимость получила республика, к этой самой независимости неспособная. Failed state в своем чистом выражении.

Примерно то же, между прочим, можно сказать и о Грузии.

А что Южная Осетия и Абхазия? А они как-то живут, не принося никаких неприятностей Грузии.

Именно поэтому никакого шанса на независимость Грузия им дать не могла и не может. Потому что уйдут навсегда, и никогда не дадут повода вмешаться в свои дела. Никаких рейдов, подобных рейдам Басаева на Буденновск и Ботлихский район, не будет, а, значит, и casus belli Грузия не получит.

Собственно говоря, в этом вся разница между failed state по имени Чечня с одной стороны и Южной Осетией и Абхазией — с другой. Южная Осетия и Абхазия так или иначе состоялись.

Они не захватывали заложниц в родильном отделении — и в этом смысле все попытки привязать Басаева к Абхазии ложны. Они не взрывали самолетов, не посылали смертниц на улицах Тифлиса, не устраивали Норд-Остов и Бесланов. По одной простой причине: им это не было нужно. Они были независимы от Грузии и без этого, еще раз повторимся — они состоялись.

Конечно, эти маленькие республики должны были от кого-то зависеть. И в качестве субъекта зависимости они, конечно, выбрали Россию — страну, от которой они зависели уже давно.

Что же касается Чечни, то своего Юрьева дня эта республика не имела никогда. Зависеть от Грузии — бессмысленно. Стать базой НАТО на Кавказе — вполне возможно, но это опять-таки зависимость от России, негативная, но зависимость. Мы же понимаем, что такая база нужна была бы только против России. Опять-таки, не миллион же человек будут базу обслуживать, так что и для обычной мафиозной деятельности народ найдется. Зависимость от России в том или ином виде — судьба Чечни на долгие времена, и это следовало бы понять гораздо раньше.

Почему Абхазия и Южная Осетия состоялись как государства?

Положение Южной Осетии и Абхазии в составе СССР принципиально отличалась от чеченского. Они, конечно, как и все, зависели от России, но не напрямую, а с промежуточным звеном в виде грузин. И это промежуточное звено им, конечно, мешало, ибо толку от него не было — ни экономического, ни политического, ни культурного.

Поэтому в грузинских автономиях, особенно в Абхазии развился свой уникальный вид сепаратизма: стремление зависеть от России непосредственно. Хоть тушкой, хоть чучелком, хоть в виде автономной области, хоть — в идеале — в виде союзной республики.

Просьбами об этом абхазы и осетины регулярно бомбардировали Кремль, но его обитатели решили не трогать того, что покоится. А когда покоиться перестало, сепаратисты нового типа продолжили свою политику уже самостоятельно и — добились успеха.

Таким образом, можно сформулировать разницу между Южной Осетией и Абхазией с одной стороны и Чечней и Грузией — с другой.

Две последние в начале девяностых погнались за химерой независимости, а две первые в то же время фактически боролись за хорошо знакомый статус-кво, за сохранение зависимости от России.

То, к чему стремились Грузия и Чечня, было химерой, делом невозможным. А упрямство в стремлении к невозможности ведет к психическому срыву и ожесточению. Отсюда Норд-Ост, Беслан, обстрел «градами» Цхинвала и прочее. С другой стороны, цель абхазов и осетин была реальной и достижимой.

И они ее достигли.
***
Почему и военная, и дипломатическая реакция России на агрессию наступила с неоправданным опозданием?
Зафиксировано, что агрессия началась уже поздно вечером 7 июля мощным обстрелом Цхинвали (Орджоникидзе, как его до сих пор называют многие из его жителей) с последующим его штурмом.

Не только до утра, но и утром не было внятной официальной реакции Кремля. Первым что-то внушающее надежду сказал не президент Медведев, и не Министерство Обороны, а находящийся за многие тысячи километров Путин, который первым развернул и дипломатическую работу с мировыми лидерами по этому вопросу, и первым обнадежил и Осетию, и Россию, сказав, что ответ на агрессию будет, и виновные будут наказаны. От МИДа в этот момент исходили нечленораздельные осуждения и призывы, а так же инициатива по созыву Совбеза ООН. Сам по себе созыв его был нужен — но только для демонстрации его безволия и политической импотенции. К пресечению агрессии это никакого отношения иметь просто не могло.

Судя по официальной информации, первое совещание по обсуждению ситуации действующим президентом было созвано лишь в 9.30 8-ого июля — только через десять часов после начала агрессии. Несколько часов это совещание — было это собственно заседание Совбеза России или они проходили как-то отдельно — не совсем понятно из официальной информации — уподоблялось Совбезу ООН и не могло принять никакого решения. Лишь к четырем часам было оглашено официальное выступление Медведева.

По существу, страна просто, на несколько часов, застыла в недоумении и ощущении, что у нее просто нет руководства, нет Президента, что никто не знает, что делать и некому отдавать приказы. Это даже нельзя назвать «эффектом 22 июня» — потому что в 41 году обращение к народу последовало в 12 часов — через шесть часов после начала войны и все это время армия действительно вела тяжелейшие бои — далеко не всегда удачные — но действительно их вела.

Можно предполагать, что это время потребовалось действительно для того, чтобы выработать тот самый комплекс ответных мер, о которых говорилось в официальных сообщениях. Но тогда это означает лишь одно — что к моменту начала агрессии такие меры не были выработаны. И это — как раз и ненормально. Потому, что то, что подобное как минимум может случиться (а на деле — неизбежно должно было случиться) — было ясно.

И в Генштабе уже должны были лежать оперативные планы действий, а в соответствующих частях — соответствующие пакеты на действия в случае «Часа С». Почему их не было?

Почему вся информационная кампания последних дней — предельно невнятна?

В круглосуточном канале «Вести+» круглосуточно показывают в основном последствия гуманитарной катастрофы — что само по себе понятно — но почти ничего о ходе боевых действий.

О последних же круглосуточно идет крайне сумбурная информация. Сначала: «Части 58 армии подходят к северным окраинам Цхинвали», — потом: «Части 58 армии движутся к Цхинвали», — потом: «Части 58 армии подошли к границам Южной Осетии».

Затем в том же духе: «Цхинвали полностью очищен от агрессора», — потом: «Грузинские войска остаются только в южной части города», — потом: «Миротворцы приступили к пленению грузинских военнослужащих, окруженных в западной части города», — потом: «Грузинские войска отошли к Гори и занимают оборону около занимают оборону на подступах к нему», — затем: «В Цхинвали продолжаются бои, части 58 армии и миротворцы выдавливают противника из города», — затем: «Части 58 армии наконец-то деблокировали окруженных миротворцев и соединились с ними»…

Понятно, что освещение идущих с высокой динамикой боевых действий имеет много сложностей — но ведь такой стиль запутывает наблюдателя и снижает доверие к источнику. Не говоря о ситуациях, когда диктор с решительным лицом заявляет: «А вот срочная информация полученная нами несколько минут назад!» — и озвучивает текст, звучавший в эфире минимум несколько часов, а то — и с прошлого вечера.

Правильно, что показывают последствия саакашвиливских зверств — но нужно в позитиве показывать и отражение своих действий — причем в реальной динамике.

3.Представитель Генштаба на последнем брифинге заявил, что силы российской армии и силы вторгшихся боевиков, после осуществленного усиления примерно равны. Это что за операция по принуждению к миру с равными силами? Равными силами можно вести бой. Можно обороняться. Можно наступать. Но принудить к миру — то есть принудить к скорейшему прекращению военных действий нельзя. Можно в течении длительной войны — победить. Но нельзя собственно «принудить к миру» и скорейшим образом прекратить войну. Для этого нужна группировка, по своей мощи существенно превосходящая силы противника — чтобы подавить его сопротивление, заставить сдать оружие и капитулировать, то есть — лишить его всяких шансов на продолжение борьбы.

Почему в таком случае такая группировка не создана? Особенно с учетом того, что общая численность саакашвилевских боевиков не сводится к частям в зоне конфликта и составляет тридцать тысяч человек — и говорится о десятках тысяч резервистов?

Ну, и так далее.

На втором фронте Россия практически столкнулась с дипломатической и информационной агрессией взявших под свою защиту Саакашвили западных стран.

Заявления и предложения о «немедленном прекращении огня всеми сторонами и без всяких условий» — есть просто попытка спасти Саакашвили. Причем бесстыдная попытка. Что стоило сказать то же самое — но на первом заседании Совбеза и до того, как Россия ввела войска? А заодно, соответственно, отвести войска и восстановит статус-кво?

А теперь — какое статус-кво?

Бандит начал стрелять в мирных граждан. Они стали сопротивляться. Совбез молчит. Спрашивает: «А правда что там много мирных граждан убили? Много? Ну, как, просто много, или очень много? Давайте разберемся».

На помощь к пострадавшим приходит сосед, первым обративший внимание на буйство преступника, защищает жертву, начинает бой с бандитом. Тут Совбез говорит: «Не пойдет. Сосед сильнее и слишком сильно бьет морду бандиту. Брек, все по углам. А то, не дай бог, бандита побьют,а он так здорово говорит по-английски».