– Здравствуйте, Хранитель. Я за назначением.
– Новенький, – послышался ворчливый голос Хранителя. – Ты от этих земных штучек отвыкай! И чем скорее, тем лучше.
– Я... А что? – удивился Ангел.
–
Ты кому здравия-то пожелал? Тут живых-то нет, хе-хе, – усмехнулся
Хранитель, но тут же сменил тон на серьезный. – Проинструктирован?
– Эээ…
–
Ясно, значит мимо ушей все. С кем приходится работать… – опять заворчал
Хранитель. – Значит так, самое основное: спасаем три раза. Три!
Запомнил? Поэтому ориентируйся по обстановке. Видишь, что человек без
тебя выкарабкается, так не лезь лишний-то раз, понял? Я тут тебе
неплохой материал подобрал. Если ничего не напортишь, так до
восьмидесяти лет доживет твоя подопечная…
– А как я узнаю, когда… ну, когда вмешиваться?
Хранитель рассердился:
–
Я за тебя работу что ли делать буду?! Давай, вперед! Да, и самое
главное уясни: в чужую судьбу не лезть! Вот прямо перво-наперво запомни –
не вмешиваться!
«Нужно больно, – подумал Ангел, – тут со своей бы подопечной не сплоховать».
Хранитель горестно вздохнул, зная наперед все ошибки новичков…
Ангел
заглянул в детскую кроватку и облегченно вздохнул. Малышка сладко
спала, улыбаясь во сне. Слезы еще не успели высохнуть на пухлых щечках.
Кажется, в этот раз его помощь все-таки не потребуется. Несколько капель
лекарства спасли ребенка от этих жутких колик, будь они неладны. Еще
несколько минут назад малышка так надрывно плакала, что Ангел уже было
подумал, что его время пришло. Нервная работенка, да… Но постепенно к
детским болезням Ангел привык, благо мама его подопечной попалась
адекватная. Он с благодарностью вспомнил Хранителя – наверное, все-таки
новичкам сложные случаи не подбрасывают.

Прохладные отношения между людьми возникают вследствие взаимных трений.
Что ты скажешь на это, физика? /Станислав Ежи Лец/

Мой бред о тебе длиною в пять сигарет, разбитую чашку и тысячу сердцебиений.
Размером с парсек или сотню кармических лет, полночных бессонниц
и смятых душевных затмений.
Ты рвешься внутри, истончаешься в сеть паутин. Латаю и штопаю, тыкая иглами в кожу.
По венам толчками не кровь, а остывший Гольфстрим.
И мы друг без друга так остро, отчаянно можем.
Беснуется челка от ветра густой бахромой. И хочется выть на луну под шансон Азнавура,
Когда вспоминаю твой колкий, почти шерстяной, насмешливый голос уже без озноба. Вот дура…

Мы киллеры чувств и адепты абсурдных причин. Я делаю вид, что не вижу, как ты пеленгуешь
Мой мир, мою жизнь и наличие новых мужчин. А ты – будто веришь, что мне наплевать на другую.
Февральской агонии спазмы уже не страшны. И падает рейтинг тоски в философии кухонь.
И если, назло веской лжи, мы друг другу важны,
то к черту пошлем обжигающей ревности рухлядь.

Нам взгляды б сцепить и оттаять внутри поскорей.
Послать всех подальше, смешаться на время с толпою,
Чтоб где-то столкнуться без старых обид и соплей...
- Мне б чаю покрепче.
- С лимоном?
- Нет. Просто с тобою.

Горчичка