Давать надежду проще, чем ее отнимать. Откуда столько боли, столько злости? Откуда во мне столько слез? Делать выбор - отказываться от другого, не ясного, у истории нет сослагательных наклонений. Мне хочется верить, что все это не цветные витражи, мне хочется верить, что потолок не давит на мои виски. И в выражении "хочется верить" уже какая-то убитая надежда, убого побирающаяся у метро.
Я не прощаю себе это, но не пишу. Раньше эмоции становились словами и отпускали. Откуда тебе знать мой внутренний мир? Интересен ли он тебе, если ты даже не прочтешь это? За какую такую необычность можно любить меня? Но все же меньше, чем свою собаку. Стоит снова начать писать, чтобы не выходить из себя. . Я знаю, не в собаке дело, но что я могу поделать, если чувствую - я лишняя в твоей жизни. Ты отдаляешься, огрызаешься, грубишь. Моя защитная реакция бывает разной, но мне так жаль той "хочется верить", что я не ломаю ничего, а собираю осколки, которые режут мне ладони в кровь. И это больно, но я больше не плачу. Я пишу.