Он опустил свой жезл и ласково посмотрел на точно такой же талисман, висевший на собственной груди. Мне такое дело уже знакомо по прежней жизни, особенно той, когда плетение золотых браслетов еще комсомольцем был. Со всех сторон тянулись длинные постройки из необожженного кирпича, с галереями, в которых располагались почти окостеневшие старцы. Вообщето немного жарко стало. Вначале левая, потом правая. Причем, изза какойто ерунды.

Только немножко другой, более или же менее счастливый, спокойный, удачливый, образованный, умный, женатый, сильный, слабый, с чуть иной биографией. А горыто, горы прямо так и нависали на тебя. Ну вот, начались всетаки неслабые фокусы. Нож по прежнему был закреплен на ноге.

На землю сажать тебя рано, потому что навредишь значит, пойдешь на простую работу. Нет и тьмы пузырьков тот, в котором путешествовал я, тоже лопнул. Человек завязал еще один узелок, но уже на другом шнурке, синем. Через полминуты я, икая, расположился на краю бассейна, в то время как остальные граждане покинули святилище и затворили мощные двери.

Человек завязал еще один узелок, но уже на другом шнурке, синем. Окинул взглядом свой прикид какието грязные лохмотья остались от некогда белой футболки, на одной ноге сохранились хоккейный щиток и почтисвежий носок, рядом с ним нож, а вот вещмешок канул в лету вместе с новыми трусами и свитером, хорошо хоть поясная сумочка с ее сокровищами не покинула меня. Вместо этого компьютера долбаного запросто можно было приобрести. И это все благодаря некрасивым, но трудолюбивым товарищам демонам.

Дада, понял, это дом божества. Нездорово мне было после такого путешествия. Наверное, так эта долина кличется. Жрецы творят требу, их крепкие руки режут глотки жертв, да так, что кровь брызжет на солнечного бога. Я не смог больше выносить внутрипалаточные ужасы и уполз подальше от них на солнышко.

Услаждая слух своим звучным пением медбратья в птичьих масках давали пострадавшим отвар какихто трав с дурманящим запахом, после чего стоны становились из мучительных более благостными. Не привык я без штанов гулять. У меня ведь чтото важное в поясной сумочке. В худшем, в дело пускались пилы с обсидиановыми зубчиками.

А вот и нашелся, плетение золотых браслетов одном из бесчисленных пузырьков, устремившихся навстречу солнцу. У них шлемы из черепов крупных животных, более того, некоторые физиономии защищены металлическими масками. Бабы в одних юбках, титьки свисают аж до пупа, за спинами подвязаны круглолицые младенцы, уныло жующие какуюто дрянь. Вот последние пятачок тверди, попадаю на правую ногу, толкаюсь, лечу.

Все идолы находились внутри меня, я сам находился внутри себя. И вот уже опытные руки стали ощупывать мою голову, выискивая фронт работ.