Я читал много книг, но тебя я прочесть не смог.  Я писал много строк, но тебя написать нельзя.  Просто ты каждый раз появлялась под эпилог,  Независимой тенью сквозь строчки мои скользя.    Я чертил на стене путь от комнаты до тебя,  Рисовал твои руки на жёлтых страницах книг,  И ужасно боялся нечаянно потерять  Эту хрупкую связь,  Возникающую на миг.    Снова выучив буквы, я тщетно слагал слова:  Получалось лишь имя,  Звучащее как табу.  Видно, формулу счастья случайно настиг провал,  Ибо счастье моё умещалось в цепочке букв.    Я любил тебя?  Боже, конечно же,  Я любил.  Но не так, как народ любит музыку и вино.  Если я был ранением, ты была – белый бинт,  Между жизнью и смертью связующее звено.    И от этой любви можно было сойти с ума.  От себя самого навсегда совершить побег.  И я дал себе слово: за месяц создать роман,  Где не будет ни строчки,  Написанной о тебе.    Я творил день за днём,  Я писал обо всем подряд,  Мой роман превращался в бессмертную ленту слов.  Так прошло сорок дней. И однажды под вечер я  Окончательно понял: роман, наконец, готов.    Но когда я открыл его, сделав глубокий вдох,  Залегла сеть морщин в уголках потемневших глаз.  Ведь на каждой странице,  Исписанной от и до,  Было имя твоё, повторенное сотни раз.    Владимир Листомиров