Но как быть, когда опытный мастер берётся описать нам то, о чём сам знает только понаслышке? Возможно ли полностью доверять его проницательности? Наверно, всё-таки нет. Но можно сверять по его живописным размышлениям свои собственные ощущения от какого-то известного эпизода прошлого. И чтобы было понятнее, попробуем провести опыт на основе эмоциональной, полной человеческих страстей картине Сергея Ивановича Грибкова «Годунов показывает своей дочери Ксении портрет жениха…».

В общем-то, история тщетных попыток Годунова выдать свою любимицу хоть за какого-то заморского принца достаточно хорошо известна многим со школы. Не секрет и то, что принцессой Ксении стать так и не пришлось, хотя умная, прелестная, образованная девушка могла составить счастье любой коронованной особе. Царю Борису во чтобы то ни стало нужно было упрочить свою власть, поэтому замужество дочери являлось, в первую очередь, шагом политическим, и уж потом семейным.

Царевна же Ксения была совсем не прочь поменять статус, тем более, что речь шла о милейшем принце Иоанне, брате датского короля. Кроме титула, Иоанн имел ум, приятную внешность, был образован и галантен по-европейски. Итак, главные действующие лица застыли в картинных позах, так что можно рассмотреть их, не боясь вспугнуть.

На переднем плане сидит сам царь Борис, в глубокой задумчивости глядя на дочь. Черты его спокойного красивого лица говорят об огромной силе воле, властности, уверенности в себе. В его взгляде читается гордость и скрытая радость от того, что всё складывается так замечательно: нашёлся жених, и Ксения довольна, и наконец-то Европа перестанет коситься на «ненастоящего» царя. Правой рукой он опирается о ручку стула, готовый вскочить с места, чтобы горячо обнять почти уже принцессу.

Безупречный лик девушки скрывает затаённое торжество. Она не может отвести глаз от портрета Иоанна, любуясь его молодостью и радуясь, что сможет быть счастлива, не переча отцовской воле. Её обнимает мать, Мария Скуратова-Бельская, с нежностью и любовью вглядываясь в милые черты. На женщин, стоящих в глубине картины, направлены потоки света, льющиеся сквозь окно светлицы. Именно семейные трогательные и глубокие чувства более всего важны для художника. Чтобы ни случилось дальше, сейчас личные интересы сошлись воедино, поэтому легко и радостно всем участникам.

Кошке, играющей на полу с ниткой заброшенного шитья, дела нет до людских планов и амбиций. Но именно она является той лакмусовой бумажкой, которая отражает истинную атмосферу картины: счастливы все! Красочная, с мастерством написанная сценка из прошлого, кажется остановленным кадром исторической хроники. Нажми на кнопу «stop», и Ксения снова шагнёт к портрету, а отец всё-таки поднимется со своего места, чтобы приголубить её. Кошка спрячется под рамку или отправится путаться под ноги хозяевам, как это принято у всего кошачьего рода во все века.

Да, ощущения совпали: Сергей Иванович смог передать именно те эмоции, о которых через сто пятьдесят лет узнали и мы. И в этом есть какая-то особая магия живописи; ведь только она может сохранять живые импульсы человеческих чувств сквозь время, разделяющее эпохи.