...
Кое-кого из своего класса я нашла в лесу. Они уже разожгли костерок, шныряли вокруг, знакомиться не спешили. И только один Кефир не отходил, хотел рассказать, как сегодня били ребят.

«Ну, построили всех, сказали, что эти — Федоров и Власов — украли пятьсот рублей. Я бы рубль побоялся украсть, а они — пятьсот! Они вообще много раз убегали, и все должны были их искать. А теперь будут выплачивать деньги и не купят телевизор, в Тверь не поедем в цирк. Говорил-говорил Олег Иванович, и все разозлились. А потом учителя все ушли и смотрели из окна учительской. А школа стала бить Федорова и Власика, их даже видно не было. Все бросились, а они были под ногами. Тошно все-таки, когда все бьют двоих». Великий человек был Коля Никифоров в 12 лет!

Потом мы вышли к озеру, к песчаному бережку, где они летом купались. «Вот бы сейчас искупаться», — сказал кто-то не всерьез. Я: «Хотите — купайтесь». Мне не поверили. Я еще подначила: «Нечего тогда зря говорить». И решились. Один за другим вскакивали в воду и выскакивали (все-таки октябрь). Я даже давала леденцы за храбрость. Кто купался, кто смотрел — им развлекуха. Все было хорошо, но пришла другая группа. Эти не купались. Молодая воспитательница смотрела на меня — и все.

Коля Никифоров не купался, шелестел мне в ухо: «Я летом здесь тонул. — Выплыл? — Нет, был на том свете. — Что там видел? — Видел дорогу к своей родной деревне. Пошел по ней и пришел в сельмаг. Там были весы с двумя чашками. Продавец переставлял гири. На одной стороне перетянуло, и я вышел из магазина. И там были две дороги. Я пошел по той, которая была в деревню матери, но до матери я не дошел, увидал, что на берегу лежу. Мне в рот Ольга Анатольевна дышала, она молодая, физоргом была. Но потом ее сняли, сказали: она допустила, что я тонул».
...

Бурашево — юдоль печали. Я не была там никогда. А мои ребята перебывали почти все. От них наслышалась-наслушалась: если в ж… всех наколют, то палата ноет, ползает. От желтых таблеток — блюешь, от белых — слюни до полу и башка отлетает. Коля рассказывает: «Надежда Владимировна меня в Бурашево отправила. Я ничего не сделал ей. За что? Те, кто в Бурашеве были, не могут машину иметь, мотоцикл, мопед. А велосипед можно только с разрешенья. Человек вообще тогда одиноким останется. После Бурашева дружить никто не станет и не женится. Надежда Владимировна на меня наврала, я хорошо вел. Я ненавижу ее. Я буду мстить ей!» (Это Коля, очень тихий — такой тихий, что, говорят, когда тонул, не крикнул: «Тону!») «…Там травят, и все. Таблетки желтые дают по пять штук. Я попробовал — от них понос и тошнит. Я выплевывал. Еще синие какието — от них тоже плохо. Я ел только белые, вроде как мел. А еще там есть гадость, от нее человек не может спать, все время мечется по комнате. Ходят от нее как пьяные, заносит. Мы с Яшкой держались, старались прямо. А еще мне давали, от которого спишь, а спать нельзя, надо работать, распорядок соблюдать, а ты все — спать да спать. Я вел себя хорошо, меня не кололи. Мне нравится, что там можно зарабатывать. Коробки картонные делать — рубль в день платят. Половину вычитают на питанье и одежду. Все равно много остается. Когда выходишь — богатый. А в переплетной самая поганая работа — 10 копеек в день».

...

Отрывки из дневника воспитателя о жизни в интернате: http://www.strana-oz.ru/?numid=18&article=884

А сейчас кто-нибудь пишет правдиво о современных интернатах?

Куда денешся от всего этого? Фронты и сражения... Что поможет увидеть как вытаскивать из мрака, плена, уродующей системы. Чтобы не оказаться захваченным врасплох, нужны примеры... Есть воспитатели, которые воюют очень здорово. За нас...