В колонках играет - Panik - WegweiserНастроение сейчас - доволен ^^Название - [его нет, как такогового]
Автор - Strawberry&Chili
Бета -
Пейринг - Dante/OFC
Жанр - het, lime, hurt/comfort
Рейтинг - PG-13
Предупреждения - ниче такого, выходящего за пределы жанра и рейтинга
Фандом - Devil May Cry
Размер - мини
Статус - закончен
Дисклеймер - Данте - Капкомовский, Мэри - а мало ли их, таких, по свету) Но моя такая блондинка одна)
Размещение - с указанием автора
- Я не могу жить с этой женщиной! - в сердцах завопил Данте. – Сколько можно меня контролировать?!
Это было утром: третий скандал за неделю, вновь осколки, разлетевшиеся по полу, горловой рык одного и яростный прищур другой.
Сейчас день уже клонился к вечеру, ветер на улице завывал холодно и тоскливо, тяжелые тучи обложили небо.
Неро хмыкнул и побарабанил пальцами по столу. Третий скандал за неделю, и то только из тех, о которых он знал. Но еще он знал, что спорить с сыном Спарды и объяснять ему, что Мэри виновата не больше, чем он сам, бесполезно. Нужно просто выждать минут двадцать-полчаса. Еще через три четверти часа нужно технично сваливать, потому что в восемь вернется Мэри, и здесь будет жарко во всех смыслах. И вообще, почему Мэри? Все знали, что Моника, а звали почему-то именно так.
Вопли о том, как все женщины коварны, как от них страдают мужчины и вообще за что им такое наказание, растянулись минут на пятнадцать.
И все же жил. Жил и знал, что никуда не уйдет. У нее невыносимый характер? Да, она чертовски утонченная стерва.
Любит играть им? Да, и делает это с большим удовольствием, но при том никогда не раня его чувства.
Язвительна, взбалмошна и уперта? Чувственна, улыбчива и чувствительна.
Запал проходил. Полудемон в который раз покорно ощущал, как сердце тяжелеет от наплыва нежности и вины за крик. Из-за чего они поругались? Данте вздохнул и повернулся к Неро.
- Малыш, спасибо, что пришел, но, думаю, тебе пора идти. Мне надо сделать кое-что до прихода Мэри.
- О’ кей, до скорого, - Неро махнул рукой и вышел из агентства, тихо посмеиваясь. И так каждый раз: он приходил, наблюдал за монологичными терзаниями друга и уходил, лишь только тот остывал, а это обычно случалось быстро.
- Итак, - Данте крутанулся вокруг своей оси, оглядывая гостиную, - убрать осколки, потом бутылки, потом коробки, потом вымыть пол…Брррррр, и ради чего все это?
Он знал, ради чего. Ради того, чтобы, едва стрелка часов переползет за отметку восемь, увидеть входящую в дверь девушку и знать, что он не полностью, но постарался избавиться от того, что вызвало ссору, загладить вину. Что ее глаза засияют, озорно и нежно, что она…
Электронный будильник пискнул, обновляя цифры. 20:00.
- Данте, ну когда мы перестанем вести себя словно неуравновешенные подростки? – раздался где-то в районе лестницы на второй этаж негромкий вздох.
Мужчина обернулся, его глаза просияли.
- Обещаю бросить тебя сразу же, как только ты станешь со всей серьезностью относиться к жизни, - он подошел ближе и робко обнял девушку – ее фигурка утонула в широких объятиях. Моник подняла на него глаза, обвив руками шею и принимая молчаливые извинения.
- Я соскучилась.
- Конечно, не видела мою ослепительную физиономию целых девять часов, - улыбка запуталась в светлых волнистых локонах, а руки крепче обхватили талию. – Ты мне нужна, очень.
- Я без тебя не могу.
***
И снова никакой оригинальности: большинство их примирений заканчивались в спальне. За исключением редких случаев, когда от разговоров дело сразу переходило к действиям, обычно Данте получал фееричное шоу с расшнуровыванием корсета; негромко рыча от нетерпения, наблюдал за исчезновением волны шелка с колен, бедер, плеч; сжимал в руках края простыни, следя за приближением к нему пары ножек в откровенных чулках и на шпильках. Терял контроль от ласкового мурлыканья в шею, срывался, и часто от дорогих чулок оставались лишь маловразумительные ошметки, а туфли и вовсе находились утром под окнами. Сжимал тонкие запястья, целуя грудь, живот, бедра; подчинялся, переворачиваясь на спину, ощущая на себе приятную тяжесть, долгие мягкие поцелуи, щекочущую волну длинных мягких волос. Не выдерживал, переворачивал девушку на спину, придерживая ладонью под лопатки, и, покусывая губы, медленно входил; закрывал глаза, выдыхал, и тут же ускорял темп, одновременно размыкая ресницы. Слушал, слушал ушами и кожей, слушал душой, ощущал на плечах первые капли крови, выступившие под длинными ногтями, ощущал, что рассудок покидает его. Окончание ночи обычно ему рассказывала, улыбаясь и устраиваясь на широкой груди, утром Мэри.
Каждый день похож на предыдущий, да. Но так ли это плохо, если это не обременяет?
Почему-то этого точно не ожидала.
