1. Песня многозначна как жанр. Есть песни старые и новые, народные и исторические, а к тому же и истерические, и блатные, и весёлые, и грустные. И помимо песен, зовущих к подвигу, застолью и сотрясанию телес, есть такие, которые напоминают о глубоких переживаниях человека, о скитаниях его в этом мире. Несчастный влюблённый из песни "Ах, зачем эта ночь" и беспризорник из  "Позабыт, позаброшен" являют собой, конечно же, по большей части  СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ, обобщённые и условные. И тем не менее,  взгляните, сколь охотно коллективная душа поющих принимает обличье этих вырвавшихся из позапрошлого века слезливцев-горюнов, сколь комфортно она себя чувствует в роли песенного неудачника...

2. Песни я пишу уже четверть века. В одном из проектов, в "ПРОСОДИИ",  на музыку положены некоторые – избранные – стихи из сборника «Антология поэзии русской эмиграции» (этот двухтомник вышел в свет в России под редакцией Е.Витковского в конце 90-ых годов прошлого века). Звучащая «Антология» открывается композицией «Изолятор» – я написал этот текст как некий эпиграф, стремясь  охватить всю сумму настроений эмигрантских поэтов прошлых лет (если такое вообще возможно, конечно). Здесь и грусть, и ностальгия, и скитания, и какие-то лагеря, пересыльные пункты, оторванность от корней, но и надежда в первую очередь… Надежда на спасение души.

3.Известный писатель-паломник Павле Рак как-то заметил (дело было  у нас в доме, на литературных чтениях), что поэзия в большинстве своём апофатична,. А вот если взять стихи, написанные людьми духовного звания... не окажутся ли они напрочь избавлены от мирской, светской, трагической проблематики? Нет, не окажутся.

Был такой поэт, писавший под псевдонимом Странник – свящ. Дмитрий Александрович Шаховской.  И вот какие строки принадлежат его перу:

Звуки медленно клевещут

На любовь и на добро.

Распадаются все вещи

На последнее ядро.

И висит над миром липкий

Полушёпот, полукрик.

Всё спокойно, как на Шипке.

И торчит из снега штык.

Страшное состояние нераскаянности человеческой души описывается с привлечением верещагинского батального «пейзажа».

 4.Песня не может быть унылой  до бесконечности; песня, даже будучи сверхмонотонной, содержащей огромное количество словесных и музыкальных пустот, являет, тем не менее, вполне оформленный выход: это уже не смертная тоска, не уныние, замкнутое в своей невыразимости, но излияние, поэтика, освобождение. И если от «сухих» текстов, от шуршащих буквами стихов подчас бывает очень сильтная отдача – как от ружейного приклада при выстреле – отдача тяжести и боли, ударяющая по сердцам и судьбам самих авторов и их читателей, то в случае с пением такая отдача опосредуется просодическими конструкциями, отстраняется (впрочем, нет правил без исключений: вспомним хотя бы Александра Башлачева, который  пел:  «Нам нужно лететь... А ну от винта.. все от винта»,  а там и сам выпал из окна и разбился).

 

 

5. Следующая песня составлена из стихов двух парижских поэтов прошлого века – Владимира Вейдле и Перикла Ставрова. Первый, Вейдле, был известен больше как литературовед, он преподавал в Богословском институте. О втором мало известно, в сравнении с авторами первого ряда, такими как Георгий Иванов или Бунин, он и вовсе кажется незаметным. Тема песни – страдание человека и его исчезновение.

                                                                                                             НЕТ МЕНЯ

Однако мы можем ретроспективно  придать этой песне совершенно иной смысл, предпослав  ей в качестве пост-скриптума строки ещё одного парижского поэта, Владимира Смоленского:

Господи, не надо смрадной гнили,

Тяжести, безумия, сомненья,

Знаю –  нет тебя в твоей могиле,

Верю в славу, вечность, воскресенье...

 

            Следующая песня – по мотивам стихотворения Марины Цветаевой, в котором Россия на волне ностальгического переживания исполняется какой-то несбыточной красотой, наделяется неземными свойствами.

НАШ КРАЙ

 

Ну, и последняя композиция – это религиозное песнопение на праздник, народная песня Доминиканской республики.

ПРАЗДНИК, ПРАЗДНИК