Приснись мне сегодня, пожалуйста,
Я так по тебе скучаю.
Только приснись не из жалости,
А так, случайно.
Приснись мне родным и внимательным,
Каким наяву не бываешь,
И любящим обязательно,
Хотя бы во сне, понимаешь?

Приснись мне, а то я уже забываю,
Что надо тебя мне любить и беречь.
Приснись, не сердись, я ведь тоже живая!
Приснись, прикоснись.
Можешь рядом прилечь.

Приснись мне усталым, покорным, тяжелым,
Приснись – как горячечным грезится лед,
Как снятся мужья своим брошенным женам,
Как матери – сын, как ребенку – полет.
далее

Вот любовь по советски,чистая,честная...верная ...

По счастливой воле случая,
то робея, то грубя,
всем, что есть на свете лучшего,
я поверила в тебя.
Мне и пляшется, и плачется,
и бесстрашны смех и грусть,
словно я в ребячьем платьице
к взрослому,
тебе,
тянусь…
Это чувство не уронено
ни к тщеславью,
ни к рублю.
Я люблю тебя, как родину,
как отца и мать люблю.
Все мне – праздник,
все – по норову,
и —
бездонней и теплей —
я людей люблю по-новому:
силой всей любви к тебе!
Римма Казакова
ssesorova

С годами становишься бережным к заполнению своего внутреннего пространства…
Не хочется больше занимать драгоценное место трофеями прошедшей любви, пыльными вымпелами выклянченных чувств, треснутыми статуэтками изжившей себя дружбы…
Никакого хлама, друзья мои…
Ничего ненужного…
Ценишь чистоту и простоту…
Бережёшь настоящее…
Не берёшь количеством…

Никого не стремишься удивить, или вогнать в зависть…
Не смотришь на чужое…
Не обмениваешься за углом одной ерундой на другую…
И не испытываешь никакой потребности быть там, где тебе не рады…
Обнимать тех, с кем холодно…
Ждать того, чего не будет…
Все просто...
Лиля Граддалее

У поезда застыв, задумавшись, в глазах бездонно и черно,
Стояли девушка и юноша, не замечая н и ч е г о.
Как будто все узлы развязаны , и всё, чем жив, - уже в конце,
Ручьями светлыми размазаны слезинки на её лице.
То вспыхивает, не стесняется, то вдруг, не вытирая щёк,
Таким сияньем осеняется, что это больно, как ожог.
А руки их переплетенные! Четыре вскинутых руки,
Без толмача переведенные на все земные языки!
И кто-то буркнул:
- Ненормальные, - но сел, порывисто дыша.
К ним, как к магнитной аномалии, тянулась каждая душа.
И было стыдно нам и совестно, но мы бесстыдно, всё равно,
По-воровски на них из поезда смотрели в каждое окно.
Глазами жадными, несметными, скользящим по глазам и ртам,
Ведь, если в жизни чем бессмертны мы,
Бессмертны тем, что было там...
А поезд тронулся. И буднично:
- Неужто эта нас зажгла? -
С авоськой, будто бы из булочной, она из тамбура зашла.
И оказалась очень простенькой - И не красива, и робка,
И как-то неумело простыни брала из рук проводника.
А мы уже тверды, как стоики, твердили бодро:
- Ну, смешно!
И лихо грохали о столики отчаянное домино.
Лились борщи, наваром радуя, гремели миски, как тамтам,
Летели версты, пело радио...
Но где-то там,
Вдали, в глубинках, на скрещении воспоминаний или рельс,
Всплывало жгучее свечение и озаряло все окрест.
И двое, раня утро раннее, перекрывая все гудки,
Играли в е ч н о е, бескрайнее,
В четыре вскинутых руки!

Римма Казакова
"Дневник Еленаско" благодарю

В какой-то миг неуловимый,
неумолимый на года,
я поняла, что нелюбимой
уже не буду никогда.


Что были плети, были сети
не красных дат календаря,
но доброта не зря на свете
и сострадание не зря.


И жизнь — не выставка, не сцена,
не бесполезность щедрых трат,
и если что и впрямь бесценно —
сердца, которые болят.
Римма Казакова

1978