Мы с тобой заодно, мы похожи с тобой,
Наше время гудит, как разбуженный улей.
Ты готов убивать, чтобы не было войн,
Я уверенно вру, чтобы не обманули.

А без нас сотни раз начиналась весна,
И, цветенье её пустотой занавесив,
Нас учили молчать, и от этого нам
Только больше хотелось песен.

Мы всегда привыкали к умению ждать,
Но привыкнув ходить по житейскому дыму,
Ты боишься любить, чтобы не потерять
Тех, кто мог бы тебе показаться любимым.

Я такой же, как ты: между прожитых лет
Укрываясь листвой, что за прошлое кружит,
Я боюсь говорить, что любовь - это свет
И признаться себе, как он дорог и нужен.

Что-то вновь колыхнётся как будто внутри,
И опять вместо нежной словесной дрожи
Получается крик, получается крик,
Много больше и чаще на правду похожий.

Нас теперь обвинят, что от страха хрипя,
Мы совсем потеряли повадки героев.
Но порой трудно даже сыграть за себя,
А не, чтоб ещё чьи-то роли.

Здесь от прошлых пробоин заделать бы течь,
Впрочем, что там жалеть о потрёпанном старом?
Нам бы только сберечь, нам бы только сберечь
Это право и силу держать удары.

Открывай нараспашку, наотмашь окно,
Даже если морозы и климат не очень.
Мы похожи с тобой, мы с тобой заодно,
Это значит, что всё-таки не в одиночку.

Мы когда-нибудь тоже увидим весну
Чуть заметной полоской подутренней рани.
И пытаясь до этой весны дотянуть,
Мы не спим допоздна, согреваясь дыханьем...

Да что вы знаете о белках,
В колесах мчащих очумело…
У них душа просила бега,
А вышло – мчится только тело.

Давно забыт счастливый трепет,
Закрыты выходы на волю.
Но есть в отчаянии степень,
Когда уже не чуешь боли.

Из глубины приходит ветер,
вскипая в тонких тёмных венах,
преображая сердце в вектор,
в один порыв самозабвенный.

Уже ступицы исчезают,
Вот-вот и клетка станет дымом…
Непроницаемы глаза их,
Их лапы неостановимы.

Сквозь бой тамтамов, вой молений,
Cквозь все привычные паскудства..."
И движет ход колёс Вселенной
Не разум храбрых, а безумство.