Иногда случаются события, вроде бы мелкие, и при поверхностном рассмотрении - малозначащие, но вдруг одномоментно из-за какой-то своей пустяковины, переходящие в разряд сюрпризов. Закончился дома сахар, бывает. А поскольку я, извращенец, чай могу только сладкий употреблять, возникла мысль забежать по дороге с работы в магазинчик. Первый попавшийся, похожий на сотни прочих. А там книжный ларёк или киоск – в 1.5 метра полезной площади. Что туда потянуло? Подхожу и вижу то о чём читал, слышал, но никак не ожидал увидеть здесь вот, среди колбас, сыров, творожков и когорты бутылей всех мастей, - а потому поначалу даже усомнился. Полноте, ну кто в продмаге, вместе с донцовыми и мариниными на прилавок положит это: «Наполеон. Годы изгнания» мемуары Луи-Жозефа Маршана? Мало того, кто (и для кого) здесь же поместит «Наполеон. Годы величия» в воспоминаниях Меневаля и камердинера Констана? Согласен, чтиво специфическое. Но 250 ре за всё – это по-царски. Купил не глядя. Читаю взапой. А поскольку про величие более или менее ясно, начал про изгнание. День за днём, год за годом про пребывание императора на Святой Елене. И можно по разному относиться к масштабу и истинной степени его величия, но читая это нельзя не испытать сочувствия, банального человеческого соучастия к этому человеку. Высокопарно загнул конечно. Но – вот человек, вершитель судеб Европы, миллионов людей, изменивший навсегда облик и уклад проживающих в Старом свете, на богом забытом острове, под надзором пристрастных стражей, лишённый атрибутов власти и главное – лишённый возможности той кипучей деятельности, которая всегда была присуща. При всём этом старающийся сохранить своё величие. И вместе с тем – тихое угасание свечи. Да, написаны книги, мемуары и т.д. Но здесь же полный текст завещания – и он поражает. Я бы сказал – для Наполеона он банален, разочаровывающе банален. На страницу – то что потомкам, - вяло, безжизненно и неинтересно. И на 10 (?) – кому и сколько он отдаёт денег, шкатулок, орденов, вкладов, табакерок, шпаг, шпор (горелок для ладана и таз для умывания – умияет!) и прочее. В описях – вся одежда, сколько пар, вплоть до нижнего белья, чулок и гетр и кому всё это отойдёт. Сразило именно завещание, его диссонанс с величием прожитого и пережитого этим человеком, а не отчёты о вскрытии, скурпулёзно приведённые здесь. Хотя … как нам понять великих?