Президент украины хочет поместную церковь |
|
|
О ситуации на Чукотке |
|
|
Епископ Диомид предал анафеме Патриарха |
|
|
Таблица вредных пищевых добавок |
|
Метки: полезное |
Интересный факт в деле епископа Диомида |
|
|
Клевета на православных блоггеров |
|
|
Поддержим отчественного производителя!!! |
|
|
...вы — письмо Христово, написанное не чернилами, но Духом Бога живаго... |
  |
|
|
Рыжий пьяница |
|
|
Еще раз об "Альфа-курсе" |
|
|
Убийству - нет! |
|
|
Православное кино |
Реки Вавилона. Часть 2. Миссионерское письмо с телеэкранаавтор: С Евгением Крыловым беседовала Валерия Ефанова Thu, 22 May 2008, 09:44 |
|
 |
– С какими сложностями вы столкнулись при работе над «Миссионерскими письмами»?
– Бюджет проекта невелик, он не позволяет привлечь известных актеров, художников кино. Они стоят дорого. У нас обычная телевизионная техника, которую мы, как умеем, приспосабливаем для задач художественного кино. Мы не можем позволять себе заграничные командировки, а содержание требует присутствия героя, например, в Иерусалиме, или в Индии…
- А все-таки, как это выглядит на экране?
У «Миссионерских писем» небольшой формат. Каждая серия - законченный маленький фильм, раскрывающий события, описанные в письме. Каждый фильм длится семь минут. Представьте, вы получили письмо, сколько времени потребуется, чтобы его прочесть? Пять, семь минут. Сама форма очень понятна, ведь всегда есть кто-то, задавший вопрос, написавший святителю Николаю, и есть его ответ. Я, кстати, возлагаю большие надежды на интернет – формат «Миссионерских писем» позволяет при необходимости сделать их доступными и для просмотра в сети.
Сейчас закончен монтаж письма сироте, которая очень одинока, живет в детском доме, и спрашивает, почему в Евангелии не говориться о счастье. То есть, это всегда очень личные истории.
 |
| На съемке «Миссионерских писем» |
– Ведущая роль в проекте принадлежит Серафиму Скляренко, сибиряку из Новокузнецка. Он учится в Свято-Тихоновском Православном Университете и работает в Издательском Совете Русской Православной Церкви системным администратором, потому что он - физик, математик, необыкновенная голова. Он, по-моему, успешно сдал вступительные экзамены в университет в Салониках. Я с ужасом жду, что он уедет в Грецию и тогда фильм прекратится сам со бой. У Серафима есть благословение владыки Кемеровского и Новокузнецкого Софрония, ныне покойного, на подрясник и скуфью. Духовник благословил его сниматься в этом проекте. Конечно, я предупредил его, что придется гримироваться, что он – это уже не он, а лирический герой. Более того, этот лирический герой – как бы автор этих текстов. А как еще приблизить это все к зрителю? В старом формате «Миссионерских писем» возникала фотография настоящего святителя Николая, и звучал закадровый текст. Наверное, так было канонически чище и правильнее, но эта отстраненность мне очень мешала.
В «Письме на Великую Пятницу», думаю, ему удалось… не сыграть, нет. Это не пресловутое лицедейство. Он ведь не играет, а реально проживает эту ситуацию.
На съемки «Письма к молодому учителю» я пригласил замечательную актрису Елену Блохину, заслуженную артистку России. Вы знаете, она ведь в реальной жизни перестала играть в театре. Слова «я больше не хочу играть в театре», которые она произносит на экране – это ведь кусочек ее настоящего монолога, который я решил вставить в игровую ткань. Мне показалось, что это уместно.
 |
| На съемке «Миссионерских писем» |
– На какой стадии сейчас находится этот проект?
– Съемки «Миссионерских писем» начались почти четыре года назад. Были сняты около двадцати фильмов, потом проект приостановили. Наверное, есть правда в том, что тогда его надо было остановить, чтобы уберечь от неумелой экранизации. Были хорошие серии, а были и не очень. В начале этого года мне поступило предложение возобновить съемки. Я согласился, потому что верю, что этот проект может иметь очень большой резонанс, если только найти правильные пути прихода этого материала к зрителям.
– Вероятно, подобные проекты сейчас просто обречены на успех? Ведь все хотят видеть православные передачи…
– В том то и дело, что не хотят. Вернее, хотят, но как? С чем имеет дело Православие? Жизнь, смерть, семья. Узловые точки бытия человеческого. Поэтому, когда все большие телевизионные начальники говорят, что это не интересно, они не понимают, от чего отказываются. Другое дело, что мы, те, кто находится внутри церковной ограды, не умеем к ним обращаться с тем, что интересно нам.
– Каковы Ваши творческие планы?
– Миссионерские письма я бы потом собрал в полнометражную версию или выпустил отдельным диском... Но решения тут принимает правообладатель. Можно только как-то апеллировать со стороны заинтересованных кругов, говорить, что этот материал нужен, востребован. Не получается делать его для эфира – выпускайте на видео.
Наш разговор недаром начался с темы кино, потому что, по складу своему я кинорежиссер, хотя не снял еще своей большой картины, в моей фильмографии только короткометражные кинофильмы… И если говорить о том, что я хотел бы сделать, это полнометражный сценарий, который называется «Реки Вавилона». Это современная история духовного подвига.
 |
| «Письмо сироте, которая спрашивает, почему в Евангелии не говорится о счастье» |
– Почему? Этот сценарий получил премию кинофестиваля «Лучезарный ангел». И разве после успеха фильма «Остров» для продюсеров не стало очевидным, что эта тематика вызывает большой интерес, что подобные фильмы очень ждет зритель?
– «Остров» не имел коммерческого успеха, он имел явный общественный резонанс. Что происходит с моим проектом? Действительно, в некоторых кругах захотели продолжить линию «Острова», казалось, все очень серьезно. Мы начали подготовительный период, но потом все остановилось... Вроде бы есть интерес, но кто готов за это отвечать и платить, в то время, когда кинопроизводство в нашей стране достигло европейских цен…
– Если говорить о зрительском интересе, кого вы видите своими зрителями?
– Я думаю, что мой зритель – это человек, который не разучился читать книги. Человек, который думает о своей жизни, о ее смысле, обладает определенным уровнем культуры… Хотя, как я считаю, у любого, даже самого простого человека, есть какие-то знания и тяга к тому, что ему еще не известно. Я с уважением отношусь к своим зрителям. Не высокомерно. Я не хотел бы никого учить. Если люди чего-то не знают, то в этом часто нет их вины. Если общество лишили культуры, образования, снизили все планки… Сколько таких людей? Думаю, не очень много, но и не так, чтобы мало. Я думаю, что их больше, чем упомянутые четыре процента воцерковленных людей. Вопрос в том, как они будут приходить к этому. Целая наука – организовать приход слова к людям. Это и есть миссионерство.
Что делают Кирилл и Мефодий? Они приносят непросвещенным славянам на их языке слово истины. Перед этим они этот язык создают. Значит, нам нужно создать язык, на котором та часть нашего народа, которая хоть как-то просвещена светом Христовой истины, обратится к остальным.
– Речь идет о визуальной передаче информации?
– Понимаете, мы, к сожалению, живем не в мире книг, а в мире экранов.
Телевизоры, компьютеры, мобильные телефоны… Всюду экраны - окно, картина на стене, зеркало, лужа… Есть технологическая часть экранного мира, которая создается ноосферой, а есть естественные экраны. Театр теней, может быть, одно из первых экранных искусств.
Знаете, чем отличается литература от кино? Есть чеканная формула: «Литература делает ценное видимым, а кино – видимое – ценным». Абсолютно разнонаправленные типы восприятия. Когда вы читаете слово написанное, в вашем сознании происходит ассоциативная работа, эта мыслительная работа рождает образы. В кино же мы имеем непосредственный, сразу данный образ. Этот образ и надо сделать ценным, насытить его духовным смыслом.
 |
| Репетиция с Серафимом |
– Расскажите, пожалуйста, подробнее о сценарии «Реки Вавилона».
– Это женская история, мелодрама. У главной героини Александры – врожденный порок сердца, и по медицинским показаниям ей категорически запрещены беременность и роды, потому что ее сердце, по мнению врачей, не сможет выдержать этой нагрузки. Вся система: родители, друзья, и, прежде всего, медицина, принуждают нашу героиню к аборту. У нее, если даже исходить из «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви», есть уважительная причина, но она не может пойти на это, не может убить дитя. Притом, что она – не воцерковленный, а самый обычный человек, каких миллионы. Но душа ее настолько светла, что она не может пойти на это и делает свой выбор. Это фильм о духовном подвиге.
– Показательно, что большой кинематограф последнее время заинтересовался этой темой. Вокруг убийства ребенка вращается история фильма Звягинцева «Изгнания», выставлявшегося в прошлом году в Каннах, и принесшего награду актеру Константину Лавроненко. А лауреатом «Золотой пальмовой ветви» стал фильм «4 месяца, 3 недели и 2 дня» румынского режиссёра Кристиана Мунджу. Фильм о последствиях криминального аборта.
– Главное кино мирового кинематографа. Правда, тут тоже нельзя фарисействовать. Фильм, с точки зрения чистой режиссуры, сделан очень сильно. Понятно, что режим Чаушеску строго запрещал аборты, но создатели фильма перешли какую-то грань. Показали мертвого младенца крупным планом… Девушка бегает по Бухаресту с этим страшным свертком…
– Почему Европа отдала свое сердце этому фильму?
– Конечно, все это выглядит очень сильно. Ведь их и удивить-то уже ничем нельзя. Они ищут острых ощущений. Кроме того, они все время носятся с идеей «прав человека». И среди этих «прав» - право на убийство дитя во чреве матери.
– Потребляют мертвых детей даже в таком вот виде.
– Культурологический каннибализм. Это ужасно.
– Значит, Западу уже не нужны добрые образы?
– Нужны… Всегда были нужны, и всегда будут нужны… Но, современные люди все более и более дичают… А зло наступает и наступает активно… Но, когда мы начинаем бороться с этим злом нарочито декларируемым добром, получается елейность. Истина – посредине.
Фильм Звягинцева построен на каких-то туманных образах, на некой многозначительной интонации… Героиня якобы изменила мужу. Из якобы высоких побуждений… Но ведь любая измена – это низко и пошло.
У меня совершенно простая история, понятная любому человеку. А сколько женщин проходило через это? Все… Мама бросает ей: «А с нами что будет?!». Врачи говорят: «Дура, ты же умрешь!». Муж, вообще, уехал в длительную командировку. У них у всех есть своя правда, свои аргументы, но правда героини больше их «правд». Потому что за ней Истина, побуждающая ее к духовному подвигу.
Художественным руководителем проекта я попросил быть мою однокурсницу Веру Сторожеву, очень успешного режиссера. Её фильм «Путешествие с домашними животными» победил на прошлом Московском кинофестивале.
Картину, зная, что я – дебютант, только из-за материала, согласился снимать лучший оператор нашей страны Владимир Михайлович Климов, народный артист России, обладатель ТЭФИ и «Золотого Орла». Он и будет снимать картину, когда проект возобновится.
Мать должна была играть Евгения Добровольская, тоже получившая «Золотого орла», как лучшая актриса, отца – Александр Феклистов, доктора – Алексей Макаров, священника – Михаил Трухин, известный по сериалу «Менты». Миша – замечательный драматический актер, играет в Московском Художественном театре…Это был бы очень неожиданный ход.
Наш проект - послание обществу. «Перестаньте убивать детей!» Если наша героиня, которой «можно», не может, то почему же вы убиваете?
- А главная роль?
Это было бы открытие. И это пока секрет.
– Есть ли еще надежда, что этот фильм будет снят?
- Он будет снят. Я этим живу. Но нужно, чтобы кто-то подхватил инициативу. Нужно как-то донести до общества, что такой проект существует… Это же и демографическая проблема, и проблема ответственности человека перед самим собой, перед страной, перед Богом.
|
|
Православное кино |
Реки Вавилона. Часть 1. Есть ли смысл в православном кино?автор: С режиссером Евгением Крыловым беседовала Валерия Ефанова Wed, 21 May 2008, 10:07 |
Отправить по почте Версия для печати |
 |
– Евгений Евгеньевич, расскажите, как вы стали режиссером?
– Начало моей жизни прошло в Саратове, по первому образованию я – инженер теплоэнергетик. Занимался прикладной наукой, учился в аспирантуре... Эту линию последовательно выстраивал мой отец, доктор наук, профессор, который сам свободно мог одновременно преподавать четыре технических дисциплины. Ему хотелось, чтобы я продолжил династию, он видел меня кандидатом наук, поднимающимся по ступеням научной карьеры… Не будучи человеком технического склада, я повиновался воле родителя, окончил Саратовский Политехнический институт, начал там работать. Когда я был еще студентом, у меня уже выходили статьи в журнале «Энергетика». Параллельно всему этому шла моя совершенно отдельная художническо-артхаусная жизнь. Я организовал киноклуб, в котором творческая интеллигенция смотрела «кино не для всех». Всё это происходило в советское время, когда в прокате почти не было авторского кино. Тарковский, Феллини, Антониони и другие корифеи мирового кино – всё это в СССР закупалось, но лежало на полке, не шло в широкий прокат. Сейчас есть и специальные сеансы, всё неоднократно издано на DVD , но появились новые проблемы. Сегодня бы Тарковский не снял ни одной картины.
– Почему?
– Из-за своей бескомпромиссности. Он слишком серьезен, глубок, принципиален… Ему бы сейчас просто не дали денег на то, что начальники от кинематографии и продюсеры считают некассовым. Я сейчас читаю его дневники, которые названы им символично - «Мартиролог» - и понимаю это. Нынче всё измеряется в других единицах.
Тоталитарная советская система художника с одной стороны, подавляла, а с другой очень дисциплинировала. Когда художнику удается пробиться через жесткую цензуру, он создает необычайно интересное произведение.
В те годы, если ты попадал в профессиональную среду, становился в очередь на Мосфильме, получал так называемые «простойные», то потом, через пять лет тебе всё равно давали снимать картину. Теперь нужно иметь хорошие отношения с чиновниками Роскино или найти частного инвестора, который захочет финансировать искусство, а не получать быстрые деньги из проката. Фильмы Тарковского давно окупились, только это происходило очень долго. И еще будет происходить. Кассовое же кино в первый weekend отбивает все вложенные в него деньги, а потом перестает кого-либо интересовать.
Когда рухнула советская система, заинтересованные в этом силы Запада не случайно стали разрушать и нашу кинематографию. Ведь только четыре страны в мире способны существовать за счет своего внутреннего кинорынка: США, Россия, Китай и Индия. В других странах нет такого количества зрителей, которые позволили бы, при маленьких ценах на билеты, доступных абсолютно всем, окупить расходы на кино, а они ведь очень большие… Порог окупаемости одной ленты в СССР – 17.000.000 зрителей. Сравните, фильм «Табор уходит в небо» посмотрело больше 80.000.000 человек. Экран – это мощное идеологическое оружие. Сегодня российский экран служит идеологии, враждебной России, ее культуре, ее национальным интересам.
 |
| На съемке «Письма молодому учителю» из цикла «Миссионерские письма» |
– У кого вы учились?
– Я иммигрировал из науки восемнадцать лет тому назад и поступил на Высшие курсы сценаристов и режиссеров в мастерскую моего незабвенного учителя Григория Наумовича Чухрая. Сказать, что я люблю Чухрая – это не сказать ничего. Я люблю его так, как любят родителей. Его нет уже семь лет, а я все равно мысленно с ним советуюсь, сверяю то, что делаю с его установками, нравственными ориентирами, с его масштабами. Так получилось, что он меня взял в свою мастерскую, хотя я хотел поступить к Александру Кайдановскому, будучи совершенно артхаусным и помешанным на «кино не для всех». Кайдановский хотел взять меня, а Чухрай «перехватил». Всё это происходило в 1990 году. Я поступил в киношколу в Советском Союзе, а закончил ее уже в демократической России.
Из института я уволился совсем – почему-то был уверен, что поступлю, хотя со стороны это казалось совершенно неправильным.
Когда я уже собирался ехать на экзамен, ноги сами понесли меня в храм, в кафедральный Троицкий собор Саратова, и там я принял святое Крещение. Вместе со мной крестилось человек семьдесят. Я тогда ничего не понимал, воцерковление происходило долго и мучительно, как у многих людей. Единственное, что я осознавал, это то, что без Бога жить не могу. Понимал, что на свои собственные силы я не могу опереться, их просто нет. Есть только одна настоящая Сила, которая меня поведет. Но это я сейчас так говорю, тогда бы просто не смог найти таких слов. Не хватало подготовки к духовной жизни, я только знал, что духовная жизнь и есть настоящая жизнь… Потом только, потихоньку, с искушениями, падениями я начал многое понимать. Воцерковление мое происходило параллельно моему профессиональному режиссерскому образованию и совершенствованию. Две этих параллельных дороги потом сошлись в один путь.
 |
| Работа над картиной «Время Патриарха» в Пюхтицком Успенском монастыре. 2001 год. |
После окончания учебы я долго сидел без работы, а в 1998 году устроился в Православное Информационное Телевизионное Агентство (ПИТА). С середины 1990-х годов на телевидении почти на всех каналах шли православные программы. Сейчас с этим делом стало намного хуже, а тогда «ПИТА» делало «Слово пастыря» на Первом канале, на «Культуре» выходили «Ортодокс» и «Кредо», на канале «Россия» в будние дни по утрам Николай Николаевич Лисовой вел «Православный календарь», а на ТВ-6 шла передача «Канон», руководить которой пригласили меня. Я делал еще тот старый «Канон» с Иваном Охлобыстиным, который позже стал отцом Иоанном. Мы позволяли себе острые темы. Например, представьте себе, сделали передачу об отношении Православной Церкви к сексуальным меньшинствам.
– Какой она вызвала резонанс?
– Представители голубого лобби звонили мне с угрозами, а в церковной среде пастыри, которые вынуждены часто общаться с этими несчастными, говорили: «Теперь у нас в руках есть инструмент, пример, как с ними разговаривать». Потому что мы делали передачу с таким подходом, настроением: ненавидь грех, а не грешника. К человеку надо относиться с состраданием. Мы к ним так и относимся: как к несчастным больным людям, страдающим от чудовищных изменений своей природы.
Мы сделали передачу об отношении Церкви к оружию. Целых три выпуска программы было посвящено компьютерам и виртуальному миру, столько же – наркомании. Мы хотели показать, прежде всего, что наркомания – это духовная болезнь, и лечить ее нужно духовными средствами, медицина же может только снять ломку. Мы старались рассказать о том, что делает в этом направлении Церковь, дать необходимые адреса помощи. Показать людей, которые смогли с духовной помощью всё преодолеть.
Особенный отклик вызвала тема виртуального мира. Когда мы сделали вторую программу этого цикла, ее рейтинг перевалил за двойку – для православной передачи это очень много. Ведь тогда, да и сейчас, ситуация была такая: приходишь к какому-нибудь руководителю, предлагаешь сделать православную программу, и тебе сразу говорят «это скучно, до свидания». У нас ведь и в Конституции записано, что Россия – это светское государство – что с них взять?
 |
| На съемках «Письма одной благочестивой семье на вопрос "Как воскрес Христос"» |
С другой стороны, те, кто работал в поле православного кино, телевидения, журналистики – они тоже виноваты, потому что, как только Церковь выпустили на свободу, в кадре запестрели купола, кадила… И почти все это, и в самом деле, сделано скучно… Внешняя сторона. А надо было идти вглубь. Потому в тот момент, когда праздновали Тысячелетие Крещения Руси, когда при Горбачеве отпустили Церковь на свободу, могло произойти второе Крещение нашего народа. Многие крестились… но жить духовной жизнью не захотели…
Православными себя называет около 80 % населения европейской части России, а из них лишь 4 - 5 % регулярно исповедуется и причащается. И цифра эта почти не меняется… У нас нет социальной базы. Нам нужно все время искать пути того, как обратиться к светской части аудитории. Кроме куполов, кроме внешней атрибутики должно быть что-то, что волновало бы людей, отвечало на острые вопросы, которые ставит жизнь…
– Удалось ли Вам сделать что-то в этом направлении? Как складывалась ваша дальнейшая судьба?
– В начале 1999 года агентство «ПИТА» развалилось, православные проекты на больших каналах стали один за другим сворачиваться. Я ушел в спутниковую сеть АСТ – корпоративный канал, который финансировал Газпром. Это был единственный на моей памяти достаточно крупный телеканал, который с самого начала своего существования создал службу религиозного вещания: кроме православных передач на АСТ также выходила программа «Мир ислама».
Мы делали православное обозрение «Благовест». Фонд развития телевидения, учредивший премию ТЭФИ, наградил нас дипломом за профессионализм в раскрытии темы. Кроме того, ко всем двунадесятым праздникам готовились специальные программы. Мы делали много документальных фильмов православной тематики.
К сожалению, в 2001 году канал АСТ прекратил своё существование.
В 2004-2005 гг. я снял также тридцать три серии проекта «Вера святых» – это экранизация «Православного катехизиса» святителя Николая Сербского, разъяснение основ вероучения. Можно ли было снять это иначе? Сейчас я, пожалуй, сделал бы всё живей, но катехизис – он и есть катехизис. Есть пределы, за которые нельзя выходить без умаления высоты и святости предмета. Как рассказать о Троице, о двух природах во Христе Иисусе, о таинствах? Возможна ли адаптация Священного Писания? Мне кажется, что не может быть «Детской Библии», или «Библии для неверующих»… Библия – она не детская. Она – Библия. Одна и та же на все времена, как и Христос всегда Один и Тот же.
Три года назад творческая группа, которой я руководил, по благословению Патриарха сделала два больших проекта на федеральных каналах «Россия» и «Культура», посвященных 625-летию Куликовской битвы и первому в современной российской истории празднованию Дня народного единства – преодолению Смутного времени в начале 17 века. Большая была работа, мы сделали более сотни оригинальных программ. Помню, даже Президент Путин благодарил Патриарха за освящение этих событий.
Сейчас я снимаю «Миссионерские письма» для детского семейного образовательного канала «Радость моя». Это экранизация еще одной книги святителя Николая Сербского.
 |
| Съемка в Скорой помощи для «Письма учительнице о явлении Божией Матери» |
– Почему вы обратились именно к этому источнику? Есть ведь и другие богословы.
– Святитель Николай (Велимирович) больше чем богослов. Он, во-первых, прежде всего миссионер. Во-вторых, его слово имеет силу. Он говорит как власть имеющий. Слово не всякого богослова имеет силу. Можно читать лекции для двадцати студентов в православном институте, и твои слушатели тебя поймут, но тут задача шире.
Слово святителя Николая Сербского кроме духовной глубины имеет удивительную литературную красоту. Вспомните «Письмо на Великую Пятницу», когда говорится о встрече Богородицы с Сыном на Крестном пути: «Она едва узнала Его. Неужели это Ее Сын, неужели Она родила Его? Эту огромную рану, размером с человека?»
Нет другого писателя, который так бы сказал об этом.
– Мэл Гибсон попытался…
- И ему удалось. Убедительно сказал. «Страсти Христовы» - хороший, правильный фильм. В сцене Распятия не показаны палачи, видны только руки, которые забивают гвозди. Это руки самого Гибсона. Таким образом, он символично сказал, что мы все являемся сораспинателями Христа.
|
|
Ловцы человеков: разведка боем |
|
|
О мнимом отсутствии идеала христианской семьи в истории России |
|
|
«ТАИНСТВО БРАКА - ТАИНСТВО ЕДИНЕНИЯ» |
|
|
Сохраним Хитровку! |
|
|
Второй диспут со староверами |
|
|
