Цитата сообщения Ирина_Кремкова даты


Ростислав Плятт
Rostislav Plyatt
( 13.12.1908 года [Ростов-на-Дону]- 30.06.1989 года )
Россия (Russia)

Народный артист СССР

Сайт: KinoX.ru - Энциклопедия кино
Родился в Ростове-на-Дону. Окончил драматические курсы под руководством Ю. А. Завадского (1928). С 1927 - актер Московского театра-студии под руководством Ю. А. Завадского, с 1936 - Ростовского драматического театра им. М. Горького, с 1938 - Московского театра им. Ленинского комсомола, с 1941 - Московского театра драмы, с 1943 - академического театра им. Моссовета.

Народный артист СССР (1961).

Лауреат Государственной премии СССР (1982, за театральную работу).

Автор: Марина Давыдова

Сайт: Известия

У Ростислава Яновича Плятта, родившегося в Ростове-на-Дону в семье известного адвоката Ивана Плята и для вящего благозвучия убравшего несколько букв из отчества и прибавившего дополнительную "т" к фамилии, была на редкость счастливая актерская судьба. Насыщенная событиями, богатая ролями, в сущности безоблачная. В этой судьбе ощущалось что-то приятно-импозантное - как и в облике самого Плятта, наиболее импозантного из всех наших комиков. Впрочем, был ли Плятт комиком - вопрос непростой. Строго говоря, комедийных ролей можно насчитать у него побольше, чем у Михаила Пуговкина или Бориса Новикова. И не меньше, чем у Сергея Мартинсона или Эраста Гарина. Но Плятт всей своей актерской статью как-то выламывался из этого амплуа.

В составе его лицедейской природы было нечто, не укладывающееся в стандартный набор комика, - что-то кроме эксцентрики и гротеска. Какая-то своя нота, уникальная и неповторимая, которую он являл обаятельно и артистично и которая располагала к его героям безотказно - даже к тем, кого по роли полагалось "не одобрять". Она узнавалась с ходу - в его неуклюжей долговязой осанке, в его немножко лукавом голосе, в его умном приветливом взгляде. Он вообще (не только в ролях, но и в жизни) был остроумным человеком - но остроумным сдержанно, мягко, отнюдь не искрометно.

Нет, он мог, разумеется (прекрасный же был лицедей!), играть и злых людей. И играл - проходимцев, пошляков, обманщиков... Фашистского офицера в "Смелых людях", эдакого типичного фрица, с моноклем, каким его принято было изображать во фронтовых газетах. Или знаменитого администратора Бубенцова из "Весны". Но даже злостность этой ходячей карикатуры была дурковатая и трусоватая - беззлобная, в общем-то, злостность. Нужно было сильно обезобразить его интеллигентное лицо, заставить поминутно гоготать, долдонить ходячие остроты ("где бы ни работать, лишь бы не работать"), чтобы переключить его талант в сугубо комедийный режим.

В большинстве же ролей природная доброта и трагедийная нотка все же мешали ему называться комедийным артистом. Он редко оказывался прокурором своих персонажей. Куда чаще пребывал в состоянии стабильной, обоснованной уверенности в правоте героя. Он вызывал щемящее сочувствие к извозчику Янеку, живущему в "меблирашках" пани Скороход ("Мечта"). К непутевому обывателю из "Подкидыша", который, не понимая, что ему делать с "подброшенной" девочкой, кормит ее каким-то варевом, а когда девочка вернулась к родителям, тоскует, места себе не находит. К герою из "Послесловия" Хуциева, неисправимому идеалисту, встающему, заслышав по радио звуки пафосной советской музыки. И даже желчный Бернард Шоу видится нам в его исполнении теплым и добрым дедушкой, который любил и умел пошутить.

Главное орудие комика - иронию - Плятт обыгрывал на свой лад и на свой безразмерный диапазон. Он играл добродушно-насмешливую иронию (Нинкович в "Госпоже министерше"), трагическую иронию ("Семнадцать мгновений весны"), горькую иронию ("Милый лжец"), трогательную и сентиментальную ("Дальше - тишина"). Со всей специфической виртуозностью своего дарования он являл иронию в дубляже: например, говоря голосом короля в фильме "Фанфан-тюльпан" или становясь авторским голосом в "Скандале в Клошмерле". Но вряд ли случайно он запомнился зрителям не столько ролями мелких фатов, горе-администраторов и самодовольных королей, сколько пастором Шлагом, смешно идущим на лыжах. И вряд ли случайно с возрастом его облик обрел спокойное благородство, которое совсем не характерно для комиков. Он единственный в нашем театре и кино создал нишу странноватого человека, скромного, тихого, вечно одинокого протестанта, не то чтобы активно возражающего против несправедливости, а просто не умеющего жить по законам недоброго и трижды безумного мира.

Великими обычно именуют темпераментных, истово духоподъемных, возвышенно отрешенных артистов, "потрясателей сцены". Таковыми были иные звезды первой плеяды Юрия Завадского: Ванин, Мордвинов, Марецкая. Плятт, проработавший большую часть жизни в театре Завадского, тоже принадлежал к этой плеяде. Но мягкость, добродушная простоватость заземляли его, делали и на сцене, и на экране своим, свойским. И вот интересно - "потрясателям" замена так или иначе нашлась (нишу того же Мордвинова, где-то заполнил Георгий Жженов, а где-то Леонид Марков). А у свойского, добродушного Плятта, все многоцветье жизни окрасившего характерной неуклюжестью, неуместностью, трогательной непутевостью, замены не было и нет.