Это цитата сообщения Мила Лова

3 июня - равноапп. царя Константина и матери его царицы Елены.





Св. ЦАРЬ КОНСТАНТИН.


Гай Флавий Валерий Константин родился 27 февраля 274 года.


Св. Константин родился в иллирийском городе Наиссе (ныне сербский Ниш).


Отец Константина Констанций Хлор, цезарь в западной половине империи, хотя и казался внешне идолопоклонником, но не усердствовал в службе идолам, а возлагал надежду и упование на Единого Истинного Бога.
Во времена, когда во всех других пределах обширной Римской империи кипело гонение Диоклитианово, в области Констанциевой христиане жили в мире и благоденствии. Впрочем, не имея возможности явиться ослушником воли Диоклитиана, старшего из императоров, Констанций позволил одно - разрушить некоторые из христианских церквей.

Когда Константину исполнилось 18 лет, он был взят Диоклетианом ко двору, в качестве заложника. Чтобы его папа – Констанций Хлор – чувствовал себя не так свободно.

Его биограф Евсевий Кесарийский сравнивает положение Константина в свите Диоклетиана с пребыванием во дворце фараона пророка Божия Моисея, которому, «бывшему еще младенцем», «Бог… дал случай… получить воспитание в самих чертогах, на груди тиранов, и научиться у них мудрости». Императоров, учинивших гонение на Церковь, Евсевий называет тиранами, замечая при этом, что «среди них был уже Константин, впоследствии бич тиранов, но тогда еще юноша ранних лет, нежный, украшенный едва пробившейся бородой»


***

Отец св. Императора Константина - Констанций Хлор.

Но Диоклетиан был не совсем тупой деспот. Хотя страшный нечестивец. С его приходом к власти закончился так называемый кризис III века. Кризис был полный и обширный: в экономике, торговле и ремёслах.
Диоклетиан установил твердое правление и устранил фикцию, согласно которой император был лишь первым из сенаторов (принцепсом). Официально он не имел особых полномочий и прав, кроме почётного права первым высказывать своё мнение в сенате по запросу консулов.
Диоклетиан объявил себя полновластным правителем. Т.е. укрепил вертикаль власти.

Родом Диоклетиан был из самого низшего класса (отец его был вольноотпущенником). Имя его было Диокл, которое, став императором, он сменил на имя Диоклетиан. Поступив при Галлиене простым солдатом в военную службу, он быстро поднимался в служебной карьере и, делая походы с одного конца Римской империи на другой, приобрел знакомство с положением дела в государстве.
Спустя двадцать лет своего правления Диоклетиан решил отпраздновать эту знаменательную дату. Но поскупился на увеселения для народа. За что подвергся насмешкам. Это заставило его поскорее бросить Рим и отправиться в свою любимую резиденцию. Вот такие нравы. Он сложил с себя власть. Вообще в Римской империи – 20 лет это срок правления, после которого императоры слагали с себя власть в пользу своего сына. Можно было и усыновить любого.
Доживать свой век Диоклетиан отправился на родину и поселился в своем поместье близ Салон (ныне Сплит), где прожил 8 лет в уединении. На попытку Максимиана и Галерия убедить его возвратиться снова к власти он ответил решительным отказом, заметив, между прочим, что если бы они видели, какова капуста, которую он сам посадил, то не стали бы в другой раз приставать к нему со своими предложениями.

***


В 295 и 296 годах Константин участвовал в военной экспедиции в Египте, состоя в свите Диоклетиана.
На обратном пути они останавливались в Кесарии Палестинской.



Евсевию, позже ставшему епископом этого города, а тогда еще мирянину, другу и ученику святого Памфила – мученически скончавшегося богослова оригеновской школы, случилось увидеть Константина, и в своем жизнеописании императора он писал, вспоминая полученные тогда впечатления: «Стоя с правой стороны от василевса, людям, желавшим видеть его, он казался величественным и уже в то время обнаруживал в себе знаки царского высокомудрия. По красоте тела и высоте роста не было подобного ему, а телесной силой до того превосходил он сверстников, что они боялись его».

В 299 году, во время войны с персами, святой Константин был ближайшим помощником Диоклетиана, уже тогда обнаружив свои незаурядные полководческие дарования.

Когда после ухода Диоклетиана от власти и переезда его в Салону в 305 году Константин оказался во власти находившегося в Никомидии Галерия, особенно яростно преследовавшего и истреблявшего христиан, он осознал грозившую ему опасность со стороны нового августа, стремившегося к единовластию и знавшего о болезненном состоянии своего соправителя Констанция, пребывавшего тогда далеко на западе. И Константин обнаружил тогда поразительную изобретательность, решимость, храбрость и выносливость: усыпив бдительность Галерия, он бежал от никомидийского двора к своему отцу. Чтобы предотвратить погоню, он, как известно, велел перерезать жилы почтовым лошадям по пути своего следования на запад.

Встретившись с тяжело больным отцом в Булони, где готовилась военно-морская экспедиция в Британию против прорвавших Адрианов вал пиктов, Константин отправился через Ла-Манш вместе с отцом. Из-за болезни отца именно ему пришлось осуществлять практическое руководство военными действиями, и в течение нескольких недель пикты были разбиты, а их остатки отброшены на север, за Адрианов вал.




Нападение пиктов на Адрианов вал.




25 июля 306 года Констанций Хлор умер в Эбураке (Йорке), и сразу же после этого печального события его боевой товарищ – король союзных Риму алеманов, командовавший германскими вспомогательными войсками, провозгласил новым августом Константина, и он незамедлительно был аккламирован легионерами и федератами, находившимися в Эбураке, а затем вскоре признан августом и императором всеми войсками, состоявшими ранее под командованием его отца.
С этих пор святой Константин стал одним из ключевых участников политической и вооруженной борьбы за власть в империи.

Первым браком Константин был женат на Минервине, которая родила ему сына Криспа, вторым – на дочери Максимиана Фаусте, от которой он имел трех сыновей: Констанция, Константа и Константина.


Обращение Константина и его победа над Максенцием

После самоубийства Максимиана и смерти Галерия в 311 году в империи осталось четыре правителя, из которых каждый именовал себя августом и императором, не признавая верховных прав конкурентов, но был готов к образованию коалиций, направленных против общих соперников. Это были святой Константин, власть которого распространялась на заальпийский Запад, сын Максимиана Максенций, имевший резиденцию в имперской столице Риме и правивший в Италии, Испании и Африке, Лициний, контролировавший Балканы и примыкавшую к ним территорию центральной Европы, и, наконец, Максимин Даза, который держал в своих руках азиатские провинции и Египет – самую населенную и богатую часть имперской территории. С точки зрения легитимности, восходящей к конституировавшему новый порядок управления империей акту Диоклетиана и его преемников, законными правителями могли считаться Константин, Лициний и до известной степени Максимин Даза, который, вероятно, имел право на титул цезаря, но не августа, в то время как Максенций справедливо рассматривался соперниками как тиран, что на юридическом языке той эпохи обозначало узурпатора.
Не признаваемый августами Константином и Лицинием Максенций обрел союзника в лице обладавшего сомнительными правами Максимина Дазы. На этот союз их обоих подталкивало также отсутствие опоры в населении подвластных им стран. Даза обнаружил себя заядлым врагом Церкви, а в его власти находились самые христианизированные провинции империи, к тому же местные язычники, с ужасом наблюдавшие преследование своих соседей и часто добрых друзей христиан, не сочувствовали гонениям – кровожадные фанатики составляли среди них исключение.


Сон Константина и Победа Константина над Максенцием у Мульвиева моста в Риме 26 октября 312 года. Византийская миниатюра. IX век.



Максенций же был ненавидим подвластным ему народом ввиду действительно тиранического режима, который он установил, особенно в Риме, и из-за своей крайней и вызывающей безнравственности, напоминавшей римлянам, и особенно страдавшим от его произвола сенаторам, о временах Калигулы, Нерона и Коммода. «Завладев хищнически царственным городом, тиран, – по словам Евсевия, – непрестанно отваживался на нечестивые и злодейские поступки… У мужей отнимал законных жен и, обесчестив их, отсылал с позором назад к мужьям. Такие насилия совершал он не с незначительными и маловажными людьми, а с занимавшими первые места в римском сенате»[4]. Терроризируя ненавидевших его сенаторов, узурпатор не щадил и простолюдинов: «Однажды под каким-то незначительным предлогом он предал народ на убийство своим копьеносцам, и целые тысячи римлян пали среди города не от скифов или варваров, но от копий и оружия сограждан»[5]. Константин знал, что в Риме его встретят как освободителя от тирании. Евсевий, может быть и упрощая ситуацию в панегирическую сторону, так писал о причинах, побудивших Константина к войне против Максенция: «Потом он представил себе всю ойкумену как одно великое тело и, видя, что глава этого тела – царственный город Римской земли – терпит рабское притеснение от тирана, защиту его сперва предоставил властителям над прочими частями государства, как лицам, по возрасту старше себя. Но когда никто из них был не в состоянии оказать помощь свою Риму, так что желавшие попытаться постыдно оканчивали свое предприятие, Константин сказал, что жизнь ему не в жизнь, пока царственный город будет оставаться под бременем бедствий, и начал готовиться к уничтожению тирана».

Вступив в схватку с Константином, Максенций не использовал лозунга защиты древней отечественной религии от экспансии христианской веры, к которой, как это виделось уже тогда многим, склонялся его противник, – этот лозунг был вконец дискредитирован провальной кампанией Диоклетиана и Галерия; но, сознавая смертельную опасность начавшейся борьбы, он обнаружил приверженность темной и изуверской оккультистской практике в надежде получить помощь от инфернальных сил: по словам Евсевия, «он вдался в чародейство. Для целей магии то рассекал он беременных женщин, то рассматривал внутренности новорожденных младенцев, то умерщвлял львов и совершал другие невыразимые мерзости, чтобы вызвать демонов и отвратить наступавшую войну. Этими-то способами надеялся он одержать победу».

Константин смог употребить для войны с Максенцием лишь около трети находившихся в его власти вооруженных сил – 8 тысяч конницы и 90 тысяч пехоты.

Армии Константина противостояли численно превосходящие силы противника: преторианский корпус и набранные в Италии легионы, насчитывавшие вместе до 80 тысяч человек, 40 тысяч превосходных воинов, набранных в Африке, в основном из берберов; вместе с крепостными гарнизонами италийских городов получалось более 150 тысяч воинов. Ударной силой Максенция была тяжелая кавалерия клибинариев, которая заимствовала экипировку и тактику у Ирана и своими надежно защищавшими, но чрезмерно тяжелыми доспехами предвосхищала средневековое рыцарство.

Зиму и весну 312 года Константин провел не в своей трирской резиденции, а ближе к театру военных действий – в Кольмаре, занимаясь разработкой стратегии предстоящей войны и проводя военные учения.
Летом основные силы сосредоточены были на юго-востоке Галлии, и в сентябре армия во главе со своим полководцем двинулась из Арелата, где находилась штаб-квартира, в сторону Альп. Константин провел ее через перевал в Женеврских отрогах Альп, по дороге, которой не существовало во времена Ганнибала, приблизительно этим же путем вторгшегося из Галлии в Италию на пять столетий раньше.

На итальянском склоне Альп молниеносным штурмом был взят укрепленный город Сузы (Сегуэнсо). Император удержал солдат от привычного грабежа, напомнив им о том, что в Италию они пришли не как завоеватели, но как освободители.
От Суз лежал путь на Турин.
У стен этого города Константин столкнулся с контратакой прославленных клибинариев, но для встречи с ними он предусмотрительно вооружил своих воинов тяжелыми палицами, обитыми толстыми стальными пластинами, действовать которыми воины обучались заблаговременно, до начала похода. Ими они пробивали доспехи клибинариев и их коней. Не выдержав натиска противника, клибинарии повернули назад, но городские ворота оказались для них запертыми. Так в первый раз обнаружилось ставшее затем вполне очевидным обстоятельство: войска хранили верность Максенцию, но население италийских городов ненавидело его и принимало его противника как освободителя.

После взятия Турина Константин не повел армию кратчайшим путем на юг на Рим, но двинулся на восток по Падуанской долине, чтобы на будущее гарантировать себя от ударов с тыла. Вслед за Турином пали Медиолан, Брешия и Верона. У стен этого города Константин столкнулся с энергичным сопротивлением преданных Максенцию войск, которыми командовал один из самых способных военачальников – префект претория Руриций Помпеян.

Битва длилась всю ночь, победа досталась Константину дорогой ценой, но потери противника были ужасающими. Преторианский корпус фактически прекратил свое существование. Оставшиеся в живых были взяты в плен, и, как язвительно писал Я. Буркхард, Константину «пришлось заковать всех пленных воинов Вероны в цепи… Предать их смерти значило поступить несогласно с новоявленными идеалами гуманности и интересами государства, а на слово их, по-видимому, нельзя было положиться; поэтому мечи их перековали на кандалы». Одна часть армии была оставлена Константином для завершения операции у Вероны, а другая двинулась дальше на восток. Очистив север Италии от гарнизонов Максенция, Константин повел войска на юг мимо Болоньи, через Аримин, затем вдоль Адриатического берега до Фано и оттуда по Фламиниевой дороге на Рим.

Стратегический расчет Максенция заключался в том, чтобы нанести решающий удар по численно уступавшим войскам противника у стен столицы. После гибели своего лучшего полководца Руриция Помпеяна Максенций вынужден был взять командование на себя, хотя он понимал, что как полководец он уступает своему противнику.
Альтернативой сражения на подступах к Риму была оборона внутри стен, укрепленных при Аврелиане настолько основательно, что они считались совершенно неприступными, но Максенций не мог положиться на готовность римлян вынести испытания длительной осады, предвидя, что с обострением ситуации с продовольственным снабжением угроза голодной смерти превозможет страх мести со стороны его карателей и Рим восстанет против него.
Расчет был на победу над основными силами врага в генеральном сражении, которое решит исход противостояния.
До подхода к Риму Константин одерживал одну победу за другой, но до сих пор ему противостояли относительно малочисленные отряды. Исход битвы с превосходящими по численности войсками Максенция представлялся неясным.

И вот тогда, в канун сражения, по версии Лактанция, «во время сна (in quiete) Константин получил вразумление (commonitus est), чтобы он изобразил на щитах небесное знамение Бога (coeleste signum Dei). Константин и сделал так, как ему было открыто: изобразил на щитах монограмму»[9]. Лактанций писал об этом событии год, два или три спустя, не позже 315 года, в сочинении «О смертях гонителей» («De mortibus persecutorum»), так что буквально по самым свежим следам.



Другое свидетельство принадлежит биографу Константина Евсевию Кесарийскому, который вскоре после смерти равноапостольного императора писал о том, что, молясь Богу о даровании ему победы, «василевс получил удивительнейшее, посланное от Бога знамение, так что и поверить было бы нелегко, если бы говорил кто-то другой. Но нас с клятвой уверял в этом сам победоносный василевс, когда, спустя долго после того, мы писали настоящее сочинение и удостоились его знакомства и беседы… ”Однажды в полуденные часы дня, когда солнце начало уже склоняться к западу, – говорил василевс, – я собственными очами видел составившееся из света и лежавшее на солнце знамение креста, с надписью: "Сим побеждай!"”. Это зрелище объяло ужасом как его самого, так и все войско, которое, само не зная куда, следовало за ним и продолжало созерцать явившееся чудо. Константин находился, однако же, в недоумении и говорил сам себе: ”Что бы значило такое явление?” Но между тем, как он думал и долго размышлял о нем, наступила ночь. Тогда во сне явился ему Христос Божий с виденным на небе знамением и повелел, сделав знамя, подобное этому виденному на небе, употребить его для защиты от нападения врагов. Константин рассказал друзьям свою тайну и потом, созвав мастеров, умевших обращаться с золотом и драгоценными камнями, сел между ними и, описавши образ знамени, приказал в подражание ему сделать такое же из золота и драгоценных камней».
Затем Евсевий подробно описывает вид этого знамени: «Это знамя некогда случалось видеть и нам собственными очами. Оно имело следующий вид: на длинном, покрытом золотом копье была поперечная рея, образовавшая с копьем знак креста. Сверху на конце копья неподвижно лежал венок из драгоценных камней и золота, а на нем – символ спасительного наименования: две буквы показывали имя Христа, обозначавшееся первыми чертами, из середины которых выходило ”Р”. Эти буквы василевс впоследствии имел обычай носить и на шлеме. Потом на поперечной рее, прибитой к копью, висел тонкий белый плат – царская ткань, покрытая различными драгоценными камнями и искрившаяся лучами света. Часто вышитый золотом, этот плат казался зрителям невыразимо красивым, вися на рее; он имел одинаковую ширину и длину. На прямом копье, которого нижний конец был весьма длинен, под знаком креста, при самой верхней части описанной ткани, висело сделанное из золота грудное изображение боголюбивого василевса и его детей. Этим-то спасительным знаменем, как оборонительным оружием, всегда пользовался василевс для преодоления противной и враждебной силы и приказал во всех войсках носить подобное ему»...



Св. ЦАРИЦА ЕЛЕНА.

Флавия Юлия Елена Августа (лат. Flavia Iulia Helena, ок. 250—330 гг.) — мать римского императора Константина I.


Фрагмент скульптурного изображения Царицы Елены (Капитолийский музей)

Отец святой Елены, судя по древним, в том числе агиографическим, источникам, был трактирщиком в сицилийском Дрепане, где и могло произойти ее знакомство с офицером или уже генералом Констанцием Хлором, взявшим ее в жены.
Елена была христианкой, и снисходительное отношение Констанция к христианам в той части империи, которой он правил в период тетрархии, до известной степени могло проистекать от влияния его жены, впрочем, в ту пору уже бывшей. По указанию Диоклетиана Констанций Хлор должен был оставить ее перед назначением его цезарем, чтобы породниться с августом Максимином, помощником которого он становился, женившись на его падчерице Феодоре, которая родила ему трех сыновей и трех дочерей.

Разлученная императором со своим мужем, Елена пребывала в скромном положении, обстоятельства которого неизвестны документально, пока ее сын, став правителем империи, не возвысил ее, удостоив титула августы.


Возвышенная сыном в старости, святая Елена тяготилась пышностью дворцовой жизни и на закате своего земного жития отправилась в долгое паломничество на святую землю Палестины.

Преставилась она по возвращении к сыну уже в начале 330-х годов.

***

Миланский эдикт.

Своим всемирно историческим подвигом – изданием Миланского эдикта, положившего начало христианизации Римской империи, – Константин до известной степени обязан своей матери. Хотя ни в детстве, ни в юности, находясь при своем отце, а потом в свите Диоклетиана, Константин не был сознательным христианином, но его отношение к единоверцам матери и к исповедуемому ими учению зависело, очевидно, от светлых впечатлений, которые он имел от общения с нею.



В этом году в сербском Нише открыли юбилейный год «Миланский эдикт: 313-2013»




Источник: ПРАВОСЛАВИЕ.RU


Православная община