Многие считали причиной смерти Мирры
ее тайную любовь к Бальмонту

Начало творческого пути

Биографические подробности о личной жизни
Тэффи немногочисленны и скупы.

Первым мужем писательницы был поляк
Владислав Бучинский, он окончил
юридический факультет и служил судьёй в Тихвине.

После рождения первой дочери в 1892 году он
оставил службу и семья поселилась в имении под
Могилёвом. Когда родились ещё двое детей, Надежда
развелась с мужем и начала литературную
карьеру в Петербурге.

Несмотря на любовь к стихам, огромную
популярность Надежда Лохвицкая приобрела не на
поэтической стезе.

Её литературный дебют состоялся в
журнале «Север» в 1901 году. Это было стихотворение
«Мне снился сон, безумный и прекрасный»,
подписанное: Надежда Лохвицкая.

    В страшные дни тобольcкой ссылки
царская семья перечитывала Тэффи
Среди тех, кого привлекли сочинения писательницы, был и российский император Николай II, который оставался верным поклонником её таланта до конца своих дней.

 

…В революционные годы в творчестве Тэффи стали звучать трагические мотивы. Она не могла найти своё место в нарождающейся новой жизни, принять кровопролитие, жестокость.
В 1920 году вместе с гастрольной группой Тэффи отправилась на юг, и там, поддавшись панике, села на корабль, покидающий охваченную огнём революции Россию.
На корабле было написано её знаменитое стихотворение «К мысу ль радости, к скалам печали ли…», вошедшее в репертуар А. Вертинского.
Со многими лишениями Тэффи добралась до Константинополя, позже обосновалась в Париже, став летописцем эмигрантского быта.
В столице Франции она чувствовала себя старой парижанкой и в небольшом номере гостиницы устроила первый литературный салон.
Среди его посетителей - Алексей Толстой с женой Натальей Крандиевской, петербургская богиня Саломея Андроникова.
В 20-30 годы рассказы Тэффи не сходят со страниц эмигрантских журналов и газет, издаются книги.
Современники И. Бунин, А. Куприн, Ф. Сологуб, Саша Чёрный, Д. Мережковский, Б. Зайцев к Тэффи относились как к серьёзному художнику и высоко ценили её талант. Популярность Тэффи оставалась высокой, она была лучшим сатириком эмиграции.
Время от времени писательницу вспоминали и в России: её фельетоны под рубрикой «Наши за границей» перепечатывала «Правда», изредка выходили сборники рассказов.
Представление об образе жизни писательницы до войны даёт письмо хорошо её знавшей В. Васютинской-Маркадэ: «У Тэффи была очень приличная квартира из трёх небольших комнат со всеми, конечно, удобствами, не считая просторной передней.
Она любила и умела принимать гостей… Обыкновенно потчевала приглашенных дорогими закусками из самых хороших магазинов.
Терпеть не могла обильных угощений, говоря, что это мещанство. У неё же дом был поставлен на барскую ногу, по-петербургски.
В вазах всегда стояли цветы, во всех случаях жизни она держала тон светской дамы».
В годы войны писательница жила в голоде и холоде. Книги не выходили, печатать рассказы было негде.
Несмотря ни на что, Тэффи жила, работала, радовалась жизни. И была счастлива, если ей удавалось вызвать смех у других в те тяжелые времена.
«Дать человеку возможность посмеяться, - считала писательница, - не менее важно, чем подать нищему милостыню или кусочек хлеба. Посмеёшься - и голод не так мучает. Кто спит - тот обедает, а, по-моему, кто смеётся, тот наедается досыта». Житейская мудрость писательницы не имела равных по чувству юмора.

	Полжизни прошло на чужбине

В 1946 году предпринимались попытки уговорить переехать в Советский Союз знаменитых людей искусства. Тэффи не согласилась на возвращение.
Парижский миллионер и филантроп С. Атран согласился выплачивать скромную пожизненную пенсию четырём престарелым писателям, среди которых была и Тэффи.
«Для поддержания остатка дней своих послала Вам одиннадцать книг для уловления и эксплуатации нежных сердец», - с чувством юмора пишет писательница.
Эти книги предназначались для продажи в ее пользу среди состоятельных людей Нью-Йорка - таким способом в течение ряда лет добывались средства и для Бунина.
За книгу, в которую вклеивался дарственный автограф Тэффи, платили от 25 до 50 долларов. Но со смертью С. Атрана выплата небольшой пенсии прекратилась.
Состоятельные люди Нью-Йорка были в достатке снабжены книгами Тэффи, а выступать на вечерах, зарабатывая деньги, писательница была уже не в силах.
Чувство юмора не покидало её даже в трагических ситуациях. «Все мои сверстники умирают, а я всё чего-то живу, словно сижу на приёме у дантиста, он вызывает пациентов, явно путая очередь, а мне неловко сказать, я сижу, усталая, злая…».
Последняя книга писательницы «Земная радуга» вышла в Нью-Йорке незадолго до её смерти.

В сборник вошли юмористические - в стиле
писательницы - произведения, но есть и
раскрывающие её душу.
 

Она пишет о земных
страданиях последних лет своей жизни, обращается
с прощальным словом к читателю.

«Третьего дня добрался (с превеликим трудом!)
до Тэффи, - писал Бунин романисту М. Алданову,
- жалко её бесконечно: всё то же - чуть ей станет
немного легче, глядь, опять сердечный припадок. И
целый день, день за днём, лежит одна-одинёшенька в
холодной, сумрачной комнатке».

Скончалась Надежда Александровна в
Париже в возрасте 80 лет 6 октября 1952 года,
похоронена на русском кладбище
Сент-Женевьев-де-Буа.

Из рассказов и писем Тэффи:
«Женщины - существа неблагодарные. Человека, который от них отошёл, редко вспоминают теплом…».
«Это ужасно милая шляпка. Ужасно! Но я видела ещё ужаснее и ещё последнее».
«Что же вы, так нечёсаная и побежите? Я ещё вчера поняла, что положение тревожно, и сейчас же сделала маникюр…»
«Анекдоты смешны, когда их рассказывают. А когда их переживают, это трагедия. И моя жизнь - это сплошной анекдот, т. е. трагедия».