Это как маленькая смерть, но это и не смерть вовсе. Просто небольшая смена масок, просто другой узор на гладком фарфоре, и им кажется что они знают тебя уже вечность. Но они не знают тебя, и ты не знаешь их. Каждый день мы чуть-чуть другие. Мы уходим навсегда, никто не возвращается. Приходит кто-то другой, пусть сначало незаметно другой, но секунды сплетаются в годы, и та ты, которую все знали год назад уже не та, которая смотрит из-за прозрачных зеркал глаз на уже другой мир. Старая маска стала тесна, она начала диктовать свои условия, но новая дает много новых вариантов, хотя и за ее рамки трудно выйти. Это необходимость, желание есть пустой звук для толпы.
It is kinda funny, though. We still want to belive. Just forgot [how]
Это провода за окном, несущие в себе одиночество и пустоту сотен тысяч, но теряющие души где-то в пути. Это атомы кислорода, поселившиеся в огромном пространстве пустых комнат, давят на плечи, сгибают поддатливое тело в позу эмбриона. Это чужие взгляды и сотни масок, как легко они вырывают тот кусок сердца, который все еще верил в чудеса. Жаль что наркоза для этой операции еще не придумали, и можно лишь лежать и смотреть в вечно падающий потолок, покрытый трещинками-венами, и пытаться свести края кровоточащей раны. Удается? Больно. Не больно. Точность фраз вырисовывает коцентрические круги на поверхности реальности, но вот вопрос: чьей? Черные линии на стенах складываются в чьи-то глаза, и они более живые, чем те, в которые каждое утро мы заглядываем в метро. А за стеклами поездов тянуться провода, бегущие из ниоткуда в никуда, за окнами пустая темнота, и отражение смотрит внутрь невидящим взглядом, но в его мире все еще сложнее...
The rain is falling and my clothes are soaking wet. Or is it [heaven's tears], baby?
Наше мышление суть электрические импульсы, но иногда они сбиваются, оставляя странные образы и кусочки оборванных фраз, и можно всю ночь спрашивать себя, принадлежали ли они тебе? Тебе уже неинтересно кричать, твой мир замыкается в круг, не выпуская за грани своего воздушного замка. Тело продолжает двигаться по инерции, но душа не принимает участия в построении этих фраз, и другим они кажутся правильными, но лишь потому что они и сами такие. Со страниц книг, испещренных ничего не значащими символами, в мозг ввинчивают слово "любовь", но эти закорючки и сами не знают его значения. Мы ищем то, чего не знаем. Разве это не очаровательный смысл жизни?
I lose myself over and over but i'm never [lost]. Have any[body] ever seen {me}?
Мы сливаемся с серыми стенами многоликого чудовища по имени "город" и пытаемся стать одним из... Смысл жизни становиться бессмысленным. Капилляры лопаются из-за тишины, но тебя лишь восхищает вид разливающейся крови под тонкой пленкой кожи, и самоубийство уже не доказательство жизни, потому что ты уже не знаешь, какая жизнь требует доказательства, та, которую ты проживала вчера, или сегодняшняя, которая умрет, оставив лишь очередной шрамик на мышечной ткани, усердно толкающей кровь навстречу новому дню?
Looks like my sun is dead. Show's over, kids. There will be no moon from [now] on...
Блин, чего ради нам тащится в Ростокино (читай - в попу мира), если у нас в четверг всего одна пара? И ведь мы честно ездим. Ладно, почти честно=) А тому кто делал нам расписание, голову бы оторвать. Почему нельзя было бы три пары с субботы на четверг перенести, чтобы у нас хоть чуть-чуть времени было? Вот у 117ой в субботу 1 пара. Счастливые...
Время уже не имеет значения. Оно растворяется в остатках вчерашнего чая, который забыли вылить. Две вечности сходятся в одну линию, которая начинает искривляться в такт сбивчивому дыханию, она выгибается испуганной кошкой, стремясь увернуться от цепких пальчиков судьбы. Это уже не имеет смысла. Зеркала отыграли свою роль и стоят пустыми стеклами, вглядываясь слепыми линзами в роговые наслоения на душах, и не видя ничего, кроме темноты. Страх сползает соленой капелькой по нежной коже виска, ввинчиваясь в сосуды и донося сминающий внутренности крик до сгустка крови и мышц, заставляя его сжиматься в точках зрачков, выворачивать наружу хрупкие суставы. Мы хватаемся за надежду, вырывая от отчаяния ломкие ногти и шепчем потрескавшимися губами: "Mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa", но сделанное имеет глупую привычку забывать дорогу назад и неважно, как громко ты кричишь, пустота пожирает звуки и слова словно голодная толпа бесплатную, пусть и отвратительную еду. Это маленький закон, который одним оброненным взглядом перечеркивает все попытки высвободиться из ненавистно-привычного кольца, в котором мы вынуждены повторять свои же следы. Поэтому тишина присасывается вампиром к слуху, поглощая все, что стремиться достичь перепонок, раскидывая нежно-жесткие сети одиночества. Возрождение возможно, но столь же бесполезно. это просто смена привычного круга на другой, который станет таким же через определенное количество песчинок в разбитых часах. ..
