Эпиграф:
"Чрезмерная откровенность столько же неблагоприлична, как совершенная нагота" (Френсис Бэкон)

Не могу отделаться от чувства одинокости и стыда. Нет, в обыденном смысле, в быту, все Ок. Я счастлива, и да сколько можно об этом... Ощущение конечности всего и все такое... Так хочется душе рвануть. Куда-то. К кому-то. В порыве к единению, общности. А все миражи. Есть способ: не называть все прямо, не долбать все в лоб и лбом. Но тогда Форма становится выпуклей Сущности, и порывы - лишь игра: "А смотрите, я вот так могу, и вот так...". И тебе вслед покрутят у виска (что тоже хорошо! Даже очень хорошо. - Да, я существую!), или же поаплодируют. Но после театрального успеха хочется отползти тихонько, запереться в своей гримерке и, безучастно вглядываясь в свое отражение в зеркале, вдруг увидеть лишь пульсацию своего зрачка - и рыдать, рыдать. Все не то, не то! Боже, как стыдно: что это все было? Зачем другим? Произнесенное, названное - живое лишь в момент произнесения. И лишь стихнут аплодисменты - уже неправда! И король-то - голый.