Судьба семьи Бочаровых стала известна широкой общественности. Трагическая история о матери, потерявшей ребёнка на 17 лет, и дочери, которая выросла, ничего не зная о своём прошлом, облетела газеты Польши и Советского Союза. Целыми днями группы журналистов не покидали дом Рыдзиковских в Освенциме и дом Бочаровых — в Енакиево. Об Анне и Лидии-Людмиле выпускались радиопередачи, снимались телевизионные сюжеты.

Репортёры были с Анной и Алексеем в день их первого разговора с дочерью по телефону. Кроме них на телефонной станции присутствовал шахтёр Владислав Нетецкий — он говорил по-польски и был одним из немногих в Енакиево, кто мог помочь Бочаровым с переводом разговора.



Читатели газет радовались вместе с Анной и Алексеем их счастью — многим жителям СССР эта история дала надежду на то, что найдутся и их родственники, пропавшие во время войны. Бочаровым стали приходить письма из разных городов страны — кто-то рассказывал свою историю, кто-то просил помочь в поиске ребёнка, а кто-то знал Анну со времён заключения в концлагере и хотел восстановить контакт.

Сюжеты в советских газетах отличались особым стилем повествования — одновременно драматическим и помпезным. История девочки из Освенцима должна была вписаться в государственную пропаганду, поэтому в газетных статьях особое место занимало противопоставление нацистским преступлениям героизма советских солдат, освободивших концлагерь Аушвиц-Биркенау, а заодно и всю Европу от фашизма.

Целый ряд сюжетов о судьбе Лидии Рыдзиковской вышел в ежедневной газете Северной группы советских войск «Знамя победы». Полковник Михаил Ильин и майор Дмитрий Петунин провели большую журналистскую работу в Освенциме, результатом которой стал обширный репортаж под заголовком «Семнадцать лет спустя». Согласно требованиям времени, статьи изобиловали пропагандистской риторикой. Подчёркивались преимущества социалистического уклада, дружба между Польской Народной Республикой и СССР, а также ведущая роль коммунистической партии в жизни обеих стран.



История о Лидии-Людмиле стала одним из инструментов советской пропаганды. Рассказывая историю девочки, репортёры по-своему истолковывали факты. Лидию описывали как «дочь русского народа», которая «своей жизнью обязана в первую очередь советским солдатам». Какие-то факты преувеличивались — так, например, число жертв концлагеря Аушвиц-Биркенау указывалось как четыре миллиона, хотя, согласно современным оценкам, эта цифра завышена в четыре раза. Сюжеты публиковались в разгар холодной войны, поэтому повествование дополнялось подобными выпадами: «Муки и страдания принесла эта [Вторая мировая] война. Но сколько горя принесёт она людям, если её снова навяжут человечеству империалисты?». Одна из статей из цикла «17 лет спустя» заканчивается решительным обращением:

Люди, будьте на страже! Ты слышишь, солдат? Это к тебе обращается бывший узник гитлеровских застенков. Так крепче сожми автомат, зорче всматривайся вдаль. Ведь на тебя с надеждой смотрит весь наш народ, трудящиеся всего мира.

После публикаций в польской и советской прессе Лидия начинает получать письма от незнакомых людей. Писали взрослые, искавшие своих детей, писали бывшие солдаты, освобождавшие концлагерь в Освенциме, писали дети, которые хотели подружиться с Лидией. Написал даже дядя Юра из Клайпеды — брат Анны Бочаровой. Утверждал, что брат Михаил, которого у Лидии никогда не было, но о котором она почему-то помнила, это и есть дядя Юра. Виделись они в 1942 году, когда девочка была совсем маленькой, поэтому она и не запомнила дядю, зато он её запомнил очень хорошо:

В день прихода к нам ты стояла у стола и кушала молоко с хлебом, подбирая на столе крошки. Такой ты мне запомнилась до сих пор.

Были письма от отчаявшихся родителей, которые просили Лидию помочь им найти близких, оставшихся в Освенциме после освобождения лагеря. Сообщали свои имена, свои лагерные номера. Были и другие трогательные письма:

Пишет тебе советская пионерка Валя. Твой адрес и фото я видела в газете.
Люда! Если ты хочешь, мы будем дружить. И обязательно встретимся.
Я учусь в 7 классе. Мне 23 февраля исполнилось 14 лет.
Люда, прошу тебя писать мне. Я буду рада.
Желаю здоровья и скорого возвращения на Родину.

Для всех было очевидно, что «на Родину» Лидия вернётся —все ждали встречи Лидии со своей семьёй в Советском Союзе. Газеты строили догадки, останется ли она после этой встречи в СССР или вернётся в Польшу. Сама Лидия говорила, что, скорее всего, вернётся — ведь у неё в Освенциме муж Артур и приёмные родители, которые её воспитали. Всем четверым вскоре пришло приглашение посетить Советский Союз, оставалось только решить проблему с финансированием поездки. В этом помогли корреспонденты газеты «Знамя победы» Ильин и Петунин.

Формальности, связанные с оформлением разрешения на посещение СССР, удалось уладить достаточно быстро. Уже в середине апреля 1962 года Лидия, Артур, Бронислава и Рышард отправились в Москву, где была организована встреча с семьёй Бочаровых. Бронислава переживала и плакала. Лидия успокаивала свою приёмную мать. Обещала, что обязательно вернётся в Польшу и не оставит её одну.