Ты не снишься мне – ну и зря
В своих снах – ты проходишь мимо
Не держу не тебя - я зла…
Зря ты снишься чужим – милым…

Не они ведь нас – развели
Не они обманули - карты
Это мы, дальше так не смогли
Это мы… Это я и ты…
Это мы… Это я и ты…

Ты не снишься мне – по ночам
Может я, тебе снюсь – не знаю
В своих снах – ты другим крича
Свое зло ты на них – сгоняешь…

Не они ведь нас – развели
И не их обманули - карты
Это мы, больше так не смогли
Это мы… Это я и ты…
Это мы… Это я и ты…

Слова падают - в теле дрожь...
Словно листик попав под дождь
Вместе с каплями рвется вниз
Листик падает - на карниз...

На карнизе лежит листок
Светлым заревом уж Восток
Зажигает опять небеса
Сквозь прищуренные глаза...

На карнизе стоять нет сил...
И нет сил вернуться просить
Пусть лежит на карнизе листок
Пусть продляется - жизни срок

Зеленые глаза Миледи светились адским огнем утоленной ненависти… Она давно вышла на эту парочку, но просто предать их суду было не в ее извращенном вкусе… Она даже пыталась соблазнить Шпиона, но он словно чувствуя ловушку, все время ускользал из ее сладких объятий… Обуреваемая жаждой мести, она, не знавшая поражений на любовном фронте, закрывая глаза на регулярные депеши Шпиона, помогавшие Англии в ее войне, в бреду ночных бессонниц планировала изощренную месть… Изучив почерк Шпиона, она составила подложное письмо от его имени, которое и положила вместе с розой в комнату, где спала Она - ее недруг, ее ненависть… ее соперница… Шпион, даже не подозревал об этом, занимаясь перекупкой информации у посла… Когда он вернулся… неся утренний поцелуй на губах для Нее… Ее уже не было, не было и ее коня… Он долго и с удивлением рассматривал сломанную розу на атласной подушке, потом подошел к столу, прочел «свое» письмо и все понял…Он знал ее мгновенную реакцию… Она никогда не разбиралась, она сразу действовала, чем вредила себе хуже недругов… Но найти ее ему уже не удалось… Подняв глаза, он увидел лишь отъезжающую карету с зашторенными окнами. Очень знакомую карету.
Ее схватили на следующий день, в захудалой таверне под Парижем. Он не знал и этого. И лишь спустя месяц, после долгих поисков, подкупов и сделок он вышел на ее след… Ее содержали в одиночной камере Бастилии, пытали, пытаясь выбить признание… Его она так и не выдала, подарив ему жизнь и возможность спасти Ее… И вот теперь, стоя на Гревской площади, в толпе падших женщин, недалеко от эшафота, он ждал гонца от Наполеона… у которого ценой одной уступки, предупредив о покушении, выкупил ее жизнь. Она не знала этого, и жгла его своим полным любящей ненависти взглядом, который он чувствовал затылком… но не оборачивался… боясь не выдержать этого взгляда и натворить беды им обоим…
И лишь перед тем, как палач поставил ее на колени их глаза встретились… Он пошатнулся, но выдержал этот взгляд… и ответил взглядом полным любви… Она закусив губы до крови, резко мотнула гривой смоляных волос упала на колени, показав небу беззащитную изящную шею, волосы скрыли ее лицо, вытянутая рука разжалась и на эшафот скатился небольшой медальончик… Толпа взревела, но палач медлил..
А Миледи теребила руками затянутыми в тонкие перчатки карманную библию с золотым тиснением и не могла понять, почему Она еще жива… Почему эта, как она считала, ведьма, до сих пор оскверняет небо Франции… Она не видела стоящего сзади Шпиона, который уже услышал топот копыт лошадей приближающего эскорта и обняв первую попавшуюся деваху, отхлебнул из ее бокала глоток вина… боясь поверить своему счастью и топя в бокале свою сумасшедшую улыбку… Через десять минут возмущенна толпа начала расходиться, а эскорт гвардейце увез Ее в резиденцию первого канцлера… Карета Миледи умчалась сбивая прохожих в другую сторону…

И лишь, одинокий подвыпивший «рантье», бродил по площади, зажав в руке медальон с изображением парусника и тоскующей женщины и не знал что делать со своим счастьем…

Когда-то давно, уже занимаясь опасным шпионским делом, она подумала однажды: «Расплата будет жестокой… Каков он – путь на эшафот?»… но тогда она отогнала от себя эти мысли, боясь напророчить .. И вот сейчас, ступая по булыжной мостовой, она его проделывала … этот путь …
Она не смотрела под ноги, не смотрела по сторонам… взгляд ее был направлен в прошлое… В который раз она перелистывала последние страницы своей жизни, пытаясь найти … поймать… уловить тот момент, когда случилось непоправимое …
Она помнила, как получив в условленном месте записку от Него, немедленно бросилась на встречу с любимым… Помнила, как неслась, не давая времени на отдых ни себе, ни коню … Помнила, как бешено забилось в груди сердце, когда вдали на дороге заметила Его фигуру, меряющую шагами перекресток в ожидании Ее … Помнила пыл и жар объятий… страстность поцелуя … и ощущение веселья и счастья, накрывших их обоих с головой … А потом была ночь любви, наполненная ароматом роз и ванили … откровенность признаний и желаний ….
- Я люблю тебя, моя Леди!
- Я твоя, мой Шпион!
Он, не переставая, шептал признания … Она вторила ему …
- Нежность моя….
- Нежность твоя ….
Этой ночи позавидовал бы любой … За такую ночь не жаль отдать полжизни … И Она отдает ее … всю ….
Ее разбудил луч солнца, запутавшийся в ее ресницах. Его не было рядом, на подушке лежала алая роза … Пара лепестков оторвалась и напоминала капельки крови …
Леди подошла к окну … и остолбенела! Он весело беседовал с господином, в котором она узнала посла враждебной страны …. Она отпрянула от окна … в растерянности оглянулась по сторонам … Взгляд ее упал на исписанные Его почерком листы бумаги ….
Донесение? … Так неосторожно оставлено на столе? .. Не похоже на опытного и рассудительного Шпиона … Значит, это предназначено Ей! Он хочет, чтобы она увидела это …
Последние строчки сливались в Ее глазах … Слезы душили, а противоречивые мысли молниями проносились в ее милой головке …. Она не могла!! Не хотела верить в его предательство!! …
Ноги сами вынесли Ее на улицу … Она вскочила на своего верного коня, огромного, мощного, породистого красавца светлой масти, и поскакала … Обычно прогулки на коне успокаивали Ее, Она могла думать, анализировать … Но в этот раз конь, словно почуяв состояние хозяйки и приняв на себя Ее дрожь и волнение, несся вперед, не разбирая дороги … Он слегка замедлил бег лишь после того, как чуть было не выронил свою драгоценную ношу в реку с бурным потоком …
Целые куски жизни выбрасывает память, оставляя лишь самое важное, самое значимое …
Следующее, что Она помнила – это серые стены одиночной камеры, до краев наполненные разочарованием, отчаянием и безысходностью …
Сейчас она стояла на эшафоте посреди площади со связанными руками и кляпом во рту … Вокруг собиралась толпа, охочая до таких зрелищ … Здесь были все: и те, кого еще вчера она считала единомышленниками, и те, в ком узнавала вражеских разведчиков … Миледи тоже была здесь, скрываясь за занавеской кареты …
Глаза Ее ни на ком не останавливались и ничего не выражали … в висок по прежнему стучала мысль, которую Она оказывалась пускать – «Неужели Он меня предал? Неужели это Он допустил? Неужели это Он сам поставил ее сюда – на поругание этой веселящейся, ржущей и плюющей толпе?» … Невыносимая боль пронзила Ее сердце … Она не хотела верить …
На эшафот поднялись палач и глашатый. После оглашения приговора, последний , следую древнему закону, обратился к толпе:
- Есть ли среди присутствующих мужчина, который согласится взять себе эту женщину, тем самым сняв с нее позор и вину за содеянное?
… Сердце Ее вновь забилось в надежде: вот та соломинка, за которую она должна сейчас ухватиться и которая спасет Ее! … «Ведь Он здесь,- думала Она – Он лишь до поры, до нужного момента прячется за спинами этих обывателей» … Сейчас Он сделает шаг навстречу ей, протянет руку … и спасет Ее! .. как спасал не раз … вспомнив, как и Она не раз протягивала ему руку в тяжелую минуту … Она искала его глазами … Но сердце ее вновь смолкло, когда Она его увидела …
Он стоял среди толпы, почти спиной повернувшись к эшафоту, а на шею Ему вешались дешевые шлюхи самых разных мастей: худосочные и долговязые, жирные и титястые, вечно пьяные и всем довольные … Подставляя Ему свои нечистые тела, они обещали Ему сальные ласки и дешевое пойло, пошло и громко хохотали … Казалось, Он был всем этим доволен, судя по тому, как снисходительно принимал все …
Зрелище отрезвило Ее. Она не слышала своего сердца, не чувствовала собственного дыхания … казалось, Она не существует … живет лишь последняя Ее мысль : «Что ж, все правильно! Теперь, благодаря и Ей тоже, у Его ног и Англия, и Франция … весь мир, с его радостями и развлечениями … И совершенно неважно, что за все это Он расплатился Ею!!» …
Их глаза встретились в тот момент, когда Она спокойно и гордо склонила голову над плахой …
- Прощай,- одними лишь губами произнесла Она …
… И если бы Шпион обладал честью, он оглох бы от этого немого крика ….

- Верь мне Грин, - чуть слышно прошептали ее губы, - ты единственный, ради кого я жертвую честью Франции. Даже, если мы не будем вместе, я буду с тобой и за тебя.
Грин, спрятав свой рапорт за обшлаг рукава, легко соскочил со стола и сделал несколько шагов к ней. Опустившись на колени у ее ног, но взял в свои ладони ее холодные пальцы.
- Я тебе верю, потому что люблю тебя. И буду тебя ждать, столько, сколько будет нужно. В таверне “Спящий Лев”, в Марселе будет лежать письмо, из которого ты узнаешь, где меня искать. Покажешь этот медальон, и тебе его отдадут. С этими словами Грин, снял с груди серебряную монетку с изображением парусника и тоскующей женщиной на обороте и вложил его в ее маленькую ладошку. – А теперь прощай. Я люблю тебя. Она зарылась носом в его стянутые на затылке длинные волосы и молча сжала его пальцы.
Поднявшись, он накинул плащ, взял шпагу и оставив жаркий поцелуй на ее губах, быстрым шагом, спустился по лестнице. На улице, в темноте ночи и дождя он рассмотрел силуэты двух лошадей и кареты. Внезапная вспышка молнии осветила фигуру человека в черном за дверью. Убийца, замешкался, словно увидел не того, кого должен был поразить своим оружием. Этого мгновения хватило Грину, чтобы, пропустив мимо себя руку со сверкнувшим кинжалом, несильным рывком продолжить ее движение и воткнуть шпагу в ставшее неуправляемым тело нападавшего. Его предсмертный крик заглушил раскат грома, как и звук падения тела. Времени на раздумья не оставалось. Он перекинув бездыханное тело убийцы через седло одной, из лошадей, закрепив поводья на другой, вскочил в седло другой и галопом понесся по ночным улицам Парижа. Струи дождя хлестали по его щекам, смывая жар тела и, отрезвляя мысли. Получалось, что не его ждал за дверью убийца, но, если не его, то значит ее... А он случайно, спасая себя, спас жизнь и ей. Они опять были в расчете... И единственное, что жгло совесть Грина, это то, что вернуться и предупредить ее он уже не мог. Слишком поздно... В пригороде он избавился от тела, сбросив его в канаву и, пришпорив коня, направился в Сен-Дени, через который пролегала дорога ведущая в Дьеп, в порту которого его уже несколько дней ждала небольшая шхуна.
А она продолжала сидеть у потухшего камина, зябко поеживаясь от предрассветного холода и собираясь с силами, что бы уйти из этой квартиры, в которой еще все дышало его присутствием. Медальон, свесившись с ее руки, поворачивался к ней то парусником, убегающим в предрассветный туман, то женщиной заломившей руки от небывалой тоски на каменном утесе у моря.

Шпион Грин склонившись над столом, дописывал последние строки секретного донесения английскому королю. Рука задевала эфес шпаги лежавшей на столе. Перо скрипело и разбрызгивало капельки чернил по листу бумаги. Он торопился, ведь по его данным, французская эскадра с генералом Бонапартом скоро должна была отправиться из Тулона в Египет. Это была прекрасная возможность положить конец и войне и ненавистному корсиканцу…
Пламя свечи качнулось, и он услышал шелест креолинов за спиной… Нос уловил легкий запах ванили и роз. Он не оборачивая и продолжая писать, левой рукой сжал рукоятку пистолета на поясе…
- Как Вы меня нашли мадам??, - почти не слышно спросили его губы. Он положил перо и развернувшись корпусом, встретился взглядом с карими глазами гостьи...
Та, откинув капюшон накидки, также изучающе смотрела ему в глаза...
- Хотела и нашла...Впрочем вы месье не сильно и прятались...
Ее черные локоны были были растрепаны быстрой ходьбой, высокая грудь затянутая корсетом, вздымалась, выдавая ее волнение...
Волновался и он... Прошлое словно дало обратный ход, окутав его волной любви, страсти, предательства и ненависти... И тем не менее, разглядывал он ее с любопытством и интересом. Сняв руку с рукоятки пистолета, он легко поднялся со стула и сделал навстречу гостье несколько шагов. Она не отстранилась, дав поцеловать руку и провести к полукреслу около потухшего камина... Их глаза словно искали нужные слова и не находили их... За окном хлынул дождь и прохлада заполнила комнату. Пауза затягивалась.
Он устроисшись на уголке стола, решил ее нарушить... как всегда первым...
- Я ждал тебя, но не так скоро... Можешь звать своих сопровождающих, я не буду драться...
- Я пришла одна и не по твою жизнь..., - ее голос был чуть хриплым и переливался знакомыми нотками волнения и желания... –Я пришла тебя предупредить..., Твое инкогнито расскрыто и завтра тебя арестуют, если ты сейчас, же не покинешь пределов Франции... Лошади ждут внизу...
Грин молчал, покачивая ногой в высоком ботфорте. Его зеленые глаза играли искорками недоверия... Он не знал, что заставляло его верить этой молодой женщине. Женщине, которую он любил и ненавидел одновременно. Именно она была его музой, его феерией... Именно с ней они провели самое счастливое время в их жизни, именно с ее помощью он провалил несколько французских военных начинаний... Но потом, что то случилось, и она начала играть против него... или против Англии, что в его понимании было одно и тоже. Он узнал об этом случайно, перехватив депешу, написанную ее почерком... Но мстить не стал, просто одним осенним вечером тихо покинув свою квартиру в Париже и растворившись во французкой глубинке. Потом была его родная Англия, новые документы, новое задание... И вот она снова на его пути... Или это начало пути совместного... Ему хотелось этого, но он не знал, чего хотелось ей...
Пауза опять затягивалась...

Капитан Уильям Кидд никогда не был в Марселе…
Но действительно, был несправедливо казнен за пиратство в 1701 году…

Шпион Грин шатался по ночному Марселю, любуясь полной луной и провожая пристальным взглядом компании подвыпивших матросов. Его темный плащ и шляпа то и дело мелькали возле небольших таверн, словно он пересчитывал их завсегдатаев.
На самом деле, подданный английской короны вот уже четыре часа как должен был плыть в сторону Туманного Альбиона, но два скрепленных большой государственной печатью патента на имя капитана Уильяма Кидда, спрятанные в рукаве его камзола, не давали ему этого сделать. Один из них давал право капитану захватывать суда и имущество французского короля, другой - пиратов и их корабли. Оба документа в этом городе могли стать приговором, но, не отдав их капитану, Шпион не имел права вернуться на свою шхуну.
Было уже далеко за полночь, когда к прислонившемуся к стене Шпиону подошла молодая девушка в одежде монахини и пряча лицо под капюшоном спросила, не хочет ли господин пожертвовать несколько монет на монастырь Св. Анны. Это был условный знак, и Шпион Грин, кивнув и вложив серебряную монетку в ее руку, перешел на другую сторону улицы и ленивой походкой последовал за ней.

Идти пришлось не очень долго, но даже это небольшое расстояние дало возможность Шпиону убедиться, что за девушкой пристально наблюдали двое мужчин, до того изображавших в стельку пьяных матросов. Причем намерения их были не самые лучшие. Один из них щелкнул пальцами в сторону уходящей девушки, и «пьяницы», вмиг отрезвев, стали ее преследовать, маскируясь в тени домов. Шпион ускорил шаг и обогнав подозрительную пару мужчин и юную монахиню, выбрал предположительное место нападения в темной подворотне старинного особняка. Через пару минут он услышал стук женских каблучков и характерное дыхание бегущих мужчин. Он вышел из тени как раз в тот момент, когда девушка, увидев погоню, закрыла лицо руками и закричала. Первый из преследователей, сжимая в вытянутых руках удавку, молча наткнулся на острие шпаги Шпиона и рухнул у ног плачущей девушки. Второй, на бегу доставая широкий матросский палаш и скаля отсвечивающие синевой в лунном свете зубы, уже собирался снести темному человеку голову, но левая рука Шпиона, мгновенно оказавшего сзади нападавшего, блеснула небольшим кинжалом и тот, палашом высекая о брусчатку искры сделал несколько не твердых шагов и упершись левой рукой о стену, затих, опустившись на колени.
Шпион Грин, вытерев шпагу и кинжал об одежду убитых, уверенным движением распорол подкладки их камзолов и извлек оттуда квадратные лоскуты материи украшенной вензелями французского королевского двора. Он поднял глаза на стоящую девушку и резким рывком, схватив ее за руку, увлек прочь от места схватки. Через несколько кварталов они остановились, и Шпион смог с ней поговорить. Она действительно была монахиней, однако приняла послушание всего пол года назад, после смерти своего жениха, которого убили французские матросы. Её испанское сердце горело местью, но мудрый отец определил ее в монастырь, что впрочем не помешало ей оказывать тайные услуги английским и испанским каперам, под видом торговых судов заходивших в порт Марселя.
Через нее и стало известно, что в порту на ремонте, стоит корабль капитана Кидда, направленный на поиск спрятанных Джоном Эвери сокровищ императора Индии - Великого Могола, которые тот захватил на его корабле. Шпион знал, что Ост-Индская компания, чудом спасшая своих служащих от гнева индийского императора, подняла через придворную аристократию во главе с министром Монтегю лоббистскую волну, которая и дала возможность создать синдикат, задачей которого стала охота за пиратами и их сокровищами.
И вот теперь, Шпион Грин, сжимая тонкие пальчики юной монахини, снова бежал с ней темными кварталами Марселя к квартире, в которой остановился капитан Ульям Кидд, что бы отдать ему каперские грамоты и сделать его охоту не только доходной, но и законной во славу Англии.
На прощание Долорес подарила ему медальон своего погибшего жениха, в виде монетки с изображением убегающего к горизонту парусника и плачущей на скале женщины, на обороте.
- Я буду молиться за тебя англичанин. Помни обо мне! Пока я жива, тебе ничего не грозит,- произнесла она севшим голосом, разжимая кулачок с медальоном в его ладонь.
Шпион прижал к себе хрупкое тельце и поцеловал божью невесту в побледневший лоб.
- Я не забуду тебя, но ты меня забудь, иначе навлечешь на себя беду… Те люди, были тайными агентами французского короля и следили за тобой не просто так… Сделай как я прошу, сейчас же уезжай из города. И забудь меня…
С этими словам Шпион развернулся и быстрым шагом направился в район порта. Оглянуться он так себе и не позволил… А через пару часов молодой мужчина в черном плаще стоял на баке небольшой уходящей в открытое море шхуны и задумчиво рассматривал вращающуюся на серебряной цепочке монетку, которая играла бликами рассветного солнца и была то парусником, то женщиной…

«Мысль высказанная становится материальной…»

Темная девятка, разрезая загазованный воздух шоссе, летела глотая километры и оставляя далеко позади чужое горе.
Сеня, сжав руками руль, ногой чувствовал упор педали акселератора. Стрелка спидометра застыла на отметке сто семьдесят километров в час. Сидевший рядом Бык переводил взгляд с дороги на пачку пятидесяти долларовых купюр, лежавших на панели. Сзади в нервном напряжении застыл Костыль. Три стриженых затылка в напряженной «тишине» гонки синхронно пошатывались на неровностях дороги.
Пол часа назад на авторынке незнакомого города они в третий раз продали эту машину. Лохи им попались конкретные, цена смешная и им не составило большого труда впарить им про своего знакомого нотариуса, который дешево оформляет сделки и по дороге к нему, остановившись по нужде, избавить колхозников от денег, рванув из города, по ходу сменив номера машины.
А кинутые работящие мужики сжимая кулаки от бессильной злобы слали им вдогонку проклятия…
Они были «кидалы» и этот «бизнес» приносил им неплохой доход, дополняя обыкновенный от перепродажи машин. Такие финты они проделывали не часто, но сейчас им срочно нужны были деньги и пришлось «толкать» машину в третий раз. Их жены чувствуя, что мужики шутят с судьбой, закатывали дома скандалы, но привычка к деньгам и надежда что они все таки ошибаются эти скандалы и гасили.
Так в напряжении прошло еще пол часа, можно было уже и упокоиться, но Сеня любитель быстрой езды, уже вошел в раж и скоростью глушил адреналин. Пачка купюр продолжала скользить по панели из стороны в сторону.
Впереди показался затяжной левый поворот. Сеня кивнул Быку на сигареты. Тот прикурив ему и себе по сигарете затянулся ароматным дымом. Стрелка спидометра чуть колыхнулась назад и возвратилась на место. Сеня сделав затяжку, выпустил клуб дыма и чуть опустил стекло двери. В салон ворвались звуки шин отталкивавшихся от асфальта и вторящего им ветра. Чуть сузив глаза от дыма, он начал сближаться с автобусом, который неспешной махиной мешал стремительному полету «девятки». Мигнув фарами и включив левый поворот, Сеня вывел машину на встречную. Бык подобравшись и сжав дверную ручку сквозь зубы произнес – «Видимости нет…»
- Успеем,- щурясь и вжимая акселератор в пол буркнул Сеня.
Автобус начал мелькать окнами с правой стороны «девятки». Сеня сжав зубами сигарету, взглядом мазнул по зеркалу заднего вида. Уведенное там заставило его проморгаться и холодком отозвалось в позвоночнике. Вместо пустого летнего шоссе в зеркале стояла абсолютная ночь, темноту которой прокалывали фары настигавшей их на большой скорости машины. Через миг фары превратились в два желтых глаза с вертикальными зрачками и исчезли, словно войдя в него.
Реальность вернулась, а вместе с ней и дорога, из за поворота которой выкатился старенький «Зилок», закрыв своей шириной всю половину шоссе и напоминая большую детскую игрушку.
Сеня нервно ударил по сигналу, водитель автобуса начал притормаживать, но времени на обгон уже не хватало.
- Сеня! В кювет давай, - заорал сзади Костыль. Бык молча уперся ногами в пол и уставился в силуэт водителя «зилка».
А тот, пожилой пенсионер, в ступоре сжав руль и вытаращив глаза ехал прямо, забыв о педалях. Сеня резко крутнул руль, пытаясь уйти влево, в кювет, но было поздно…
Последнее что он увидел, был ржавый бампер грузовика, страшным ударом сжимающий в гармошку капот девятки. Сломанный руль, сложившись, вошел ему в шею, проделав огромную дыру, сквозь которую фонтаном хлестанула кровь. Бык, так и не выпустив дверную ручку, застыл в ставшем бордовым ветровом стекле. Посередине лежал Костыль, своим телом сорвав с креплений передние сидения и головой окрасив нависший над кабиной бампер в темно красный цвет.
Кровь стекала густыми каплями и запекалась на зеленых бумажках чужих денег.
В кабине грузовика, так и не оторвав рук от руля, молча плакал пенсионер-водитель с сорокалетним стажем безаварийной езды…
Это был не их день…

Он не был пловцом, в буквальном понимании этого слова, вода влекла его, но и отталкивала одновременно. Он умел хорошо плавать и это занятие приносило ему удовольствие. Но единения со стихией у него не было, вода была сама по себе, он сам по себе. Он чувствовал, что когда-нибудь, она преподнесет ему неприятный сюрприз. А так как сюрпризы он не любил, ожидание такого рода подарка ему не нравилось.
Тот год не заладился с самой весны, череда неприятностей преследовала его, словно проверяя на стойкость. Летом он ушел в отпуск и они с женой решили ехать к морю, снять усталость и отдохнуть от города..
Быт отдыхающих в приморском городе в принципе однообразен и в этом однообразии и есть его прелесть. Оно совершенно другое, чем в суете обычной городской жизни. Каждодневные походы на пляж также были однообразны.
Тот день ничем отличался от предыдущих. Расположившись на пляже, он оставил жену загорать, а сам с разбегу запрыгнув в набегающую волну, размашистыми саженками поплыл к молу, на котором всегда отдыхал и с которого любовался открытым морем. Почти доплывая, он начал замечать, что волны крупнее чем всегда, и на тоненькой полоске бетона в глубине моря нет купальщиков, которые обычно там занимались тем, же чем и он. Активно бездельничали. Сегодня там было совершенно пусто. До цели оставалось уже близко и он активней заработал руками. А волны крепчали. И вот подводная бетонная стенка уже на расстоянии руки, еще один рывок, взмах и… его рука ломая ногти, скользит по скользким наростам морских водорослей а набежавшая волна швыряет обратно в море. Он не успел даже толком вдохнуть воздуха. Вынырнув, он повторил попытку, результат был тем же. Волны словно прицеливаясь сбивали его как раз в тот момент, когда он уже был готов подняться. Руки скользили. И вдохнуть волна тоже не давала. Перед третьей попыткой, он немного отдышался, мысленно ругая себя за упрямство. И снова мощными гребками бросил тело на штурм волны. Она была уже здесь и ее удар был мощнее двух предыдущих. Он пару раз перевернулся и с трудом сориентировавшись, вынырнул, тут его и накрыло еще раз. И опять на вдохе. Ну вот, ты и приехал, подумалось ему выныривая. Сюрприз готов. Пред глазами плыли круги, руки с трудом удерживали его на плаву. Он уже понял, что до берега ему не доплыть и шанс выжить у него есть только один. Пятой попытки не будет. Но и морю он себя дарить не собирался. Собрав оставшегося себя, вложив в несколько движений всю свою злость, всю свою ненависть к такими сюрпризам, к самому себе, упрямому и несговорчивому, он буквально выпрыгнул из воды, вцепившись руками, коленями в бетон, в ракушки, сдирая ногтями водоросли и разрывая их о камень. Последний удар волны он принял с одной мыслью,- «ты не моя». А она старалась, ее удар был хлестким и сильным. Но он выстоял и удержался. До следующей было время встать. А они вдруг стали тише и лишь хлестали по ногам, размывая кровь, струящуюся из порезов.
Он стоял, набирая полные легкие воздуха радуясь самому себе и обзывая себя последними словами. Дрожь постепенно покидала его. Спереди белела полоска пляжа и он явно видел белую панаму почти вдовы, которая безмятежно нежилась под ласковым южным солнцем.
Отдышавшись и отдохнув, он скользнул в воду и неторопливо поплыл к берегу. На берегу как всегда мокрыми брызгами согнал дрему с разгоряченной солнцем жены, зная наперед ее реакцию.
- Дурак, холодная, же и чего так долго, - недовольно спросила она.
- На молу загорал, - произнес улыбнувшись он и молча улегся рядом…
Кто знает эти сюрпризы судьбы? Какой из них настоящий? Сегодня он стал сюрпризом ей и себе… А она и не знала… Зато он знал…

Сегодня Отец Василий купил карту… Он конечно хотел купить красненького, но пристальный взгляд соседки погнал его к книжному прилавку… А понимающий взгляд продавщицы тети Маши, был всецело поглощен его выбором. Она уже наклонилась было за бутылочкой кагора, когда увидела что перст Отца Василия переместился левее… Там как раз и висела большая карта Мира…
- Мне дочь моя… Эту картину мироздания заверни – пробасил батюшка, косясь на соседку. Та посмеиваясь в кончики платка, ожидала окончания представления. Василий, чинно зажав рулон под мышкой, осенил ее крестным знаменем и засеменил к церкви. День окончательно не заладился.
И вот теперь, разложив на большом столе карту, повязав узлом назад матушкину косынку и положив сверху свою метрику и паспорт, Отец Василий искал на ней страну, в которой он имел божественное благословение родиться… Но такой страны на карте не было… Были страны соседние… Были страны далекие… А его родимой страны не было… Была страна другая, по меньше и не такая великая…
Это открытие так взбудоражило божеского человека, накатило такой жалостью о не купленном по вине смешливой соседки сосуде крови христовой, что забыв рясу, батюшка в джинсах и толстовке со смешной надписью «Fuck You» почти бегом вернулся в магазин. Соседки уже не было, но продавщица увидев бородатого бродягу в бандане из американского кино, с криком «У меня нет ключей от кассы!»- бросилась на утек…
Оставшись один, отец Василий недоуменно изрек «Вернись дочь моя… бог тебя простит»
Однако та возвращаться не пожелала и голося во весь голос уже подбегала к дому участкового капитана Петровича.
Батюшка продолжая гадать куда дели его страну , поднял глаза на большое примерочное зеркало и тихо перекрестился… От туда на него смотрел тип, отнявший у него родину…
И дьявольская надпись и борода и заморский блеск глаз были ему знакомы еще из школьных политинформаций…
- Изыди демон,- басом заорал великомученик за былую страну, ухватил две бутылки и угрожая ими всему мировому империализму скрылся в кустах лопуха за магазином...
Там его и обнаружили через час, спящим и во сне требущим вернуть православие на исконную родину.
Участковый протокол составлять не стал и передал святое спящее тело на поруки беременной матушке… Та, попросив у соседки ручной возок… утащила свою ношу домой… А Родины на карте так и не нашли… Её на следующий день отец Василий сжег на костре… Как еретичную… ;-)

Настроение сейчас - после дежурства...

Она пришла в Контору писать заявление. О чем, она не знала, просто хотела его увидеть поближе. Сонный дежурный направил её к нему в кабинет и забыл о ней. Она постучала и получив разрешение войти, легкой походкой прошла к его столу. За окном начинались сумерки, рабочий день заканчивался и сидящий за столом Мент почему то улыбался её приходу.
- Я пришла написать заявление, - быстро выдохнула она и посмотрела ему в глаза.
- Садитесь, пожалуйста, сначала чай... будем пить... долго и обстоятельно...,- произнес он, сразу разрядив обстановку…
- А… давайте,- произнесла она, прислонившись к спинке кресла. Кабинетное тепло разлилось по продрогшему на улице телу.
- Тогда начнем..., - Мент привычно закинул ногу на ногу и пододвинул гостье хрустальную пепельницу...
- Я курю... А вы??? Язычок пламени лизнул кончик сигареты... зеленые глаза прищурились... сквозь голубой дым...

- В последнее время все реже, - она смущенно порылась в сумочке и достала тонкие Glamur в розовой пачке и положила рядом, - пока не хочется...но вы...закуривайте, мне дым не мешает, - я. знаете ли, стала на содержание смол и никотина смотреть...да и на балкон для курящих в офисе через охрану пропуск только, и всех под запись, кто..сколько раз...по сколько минут...
А у вас, простите, тоже зеленые глаза?...Это интересно – Она улыбнулась этому открытию, своими, такими же зелеными.
Такой оборот окончательно повернул разговор в доверительное русло… Написание заявления отодвигалось, что Мента тихо радовало.
- Плохо вам в офисах живется... У нас в ментовке… проще...
Дама улыбнулась снова, пытаясь придать улыбке загадочность.
- Я не совсем в офисе работаю...у меня и еще нескольких менеджеров даже стол один на всех...прибегаем в контору, проводим бумажки разные, в основном транспортные...и в поля...за народом смотреть, что б работали как следует.
Мент закинул руки за голову и с удовольсвием затянулся... изобразив позу дружелюбия и открытости... Зеленые глаза собеседницы смотрели искренне...
- Вы пришли одна... Почему... ?
Сигарета описала дугу знака вопроса...

Она взяла со стола пачку, сосредоточенно оглядела мелкий шрифт воззвания минздрава и...небрежно обронила:
- А я одна уже довольно давно....
Загадочности и след простыл...она тупо смотрела на узкую пачку сигарет, безуспешно пытаясь оторвать тонкую прозрачную ленточку... и задавая себе вопрос, откуда он знает… Ведь обручалку она никогда не снимала.

Мент молча щелкнул зажигалкой и поднес пламя к кончику тонкой сигареты, которую она после непродолжительной борьбы все таки извлекла из пачки... Аромантный дымок смешался с дымом Винстон Лайт...
- Хотите совет... Вы в наших местах новенькая...
Она чуть напряглась... и тронула сигаретой прозрачное донышко пепельницы... Зеленые глаза поднялись...
- В наших местах нельзя одной ходить... Чужих людей здесь... много... могут навредить... И за посетителями следят... Очень пристально следят... кстати...
Он стряхнул пепел и легко поднявшись, включил электрический чайник и поставил на поднос две чашки... завариник... и сахарницу... Чайник бодро зашумел, радуясь своей нужности людям.

Она задорно улыбнулась, легкая грусть улетучилась, когда глаза ее прошлись по его фигуре.
- Вы знаете...а я не совсем одна, точнее...первая часть только факт, а вторая уже не факт...меня такси ждет..,- тут дым от сигарет попал ей в глаза, и она поморщилась, - простите, я наверное оставлю это, - пока она тушила сигарету, на столе перед ней оказалась чашка с ароматно заваренным чаем.
Он стоял рядом и снова улыбался, слегка прищуриваясь от дыма, шедшего тонкой струйкой к его глазам....
- Угощайтесь… друг из Китая привез, настоящий, сказал он уже открыто любуясь её лицом…
- "Боже",подумала она, "Чего это я? Это же только чай", но во взгляде своем она старательно пыталась сохранить достоинство...
Он... тут же убрал пепельницу и держа ее в руке рассматривал собеседницу... Та... спрятав губы за чашкой... рассматривала его...
Искры двух пар зеленых глаз делали неуютный ментовский кабинет светлее... Сигарета начала жечь пальцы... а он все смотрел... ей в глаза...
Она спохватилась первой.
- Смотрите же!- и резко поставив на стол чашку, отчего выплеснулось изрядное количество горячей жидкости, попыталась другой рукой стряхнуть у него сигарету, отчего попала ему по руке и тут же отдернула...разлившийся чай начал стекать по столу. капая ей на колени...
- Ой!- вскочила она,- я, кажется обожглась..
Дамский переполох вернул его на землю и он водрузив пепельнцу на край стола и отправив туда обожженый фильтр... уже доставал из заднего кармана брюк накрахмаленный носовой платок с ароматом мужского парфюма... Рука дернулась к ее коленке, но на полпути осеклась и он протянул его ей...
- Вот возьмите... он чистый...
Она расхохоталась словно школьница и ближе вдохнув аромат одеколона.... накрыла платком свои коленки…
-Простите меня…хотела вас уберечь от ожога…
Теперь они хохотали вместе...
- А вы знаете...- она немного запнулась, смущаясь озвучить его имя, - я вот сейчас посмотрела на платок и вспомнила одну занимательную фразу...
-Какую же?- он широко улыбался нисколько, не робея перед ней.
- У меня есть один любимый классик...Гоголь...Николай Васильевич, так вот...знаете как раньше говорили?
- О чем?
- Раньше нельзя было сказать "он или она высморкалась"...
- А как же, в таком случае? - он удивленно приподнял одну бровь, изображая удивление…
- Раньше говорили "Он обошелся посредством платка"...
- однако..., - ухмыльнулся он…
- - Это я где-то у него вычитала....правда-правда...и...вообще, - она как-то засуетилась,- мне наверное....уже....пора?- осмотрелась вокруг и прямо поглядела ему в глаза, - да! пора!
Она приняла решение. И он это понял.
Фраза давно читаного писателя вернулась к нему... Он ее тоже помнил... но виду не подал... как и не подал виду, заметив ее смущение...
- Я вас не гоню... Мы еще о многом не поговорили...
Его чашка так и стояла нетронутой... Они стояли друг напротив друга... и расставаясь пытались найти повод для новой встречи...
Она кошачьим движением бросила сигареты в сумочку и подала ему руку
Он взял ее... легонько сжав ставшие горячими пальчики и изобразил губами поцелуй...
- Меня зовут Владимир... Приходите еще... я всегда вам рад...

Она опустила глаза, но продолжала держать его руку, ощутив давно забытое сладкое беспокойство...дыхание ее участилось, крылья носа нервно подрагивали...
Слегка вскинув брови, она осторожно выдохнула и приняла, не без усилий, свою руку. Затем подняла на него глаза и увидела в них себя.
Он уже не улыбался, а смотрел внимательно и напряженно...
"Еще немного, и я начну рвать на себе блузку...скорее вон отсюда, да что же это...мам дорогая! совсем ошалела..."- метались в голове здравые мысли…
- Очень приятно...Володя,- голос ее отдавал в хрипоту, она прокашлялась, - спасибо за гостеприимство, обязательно зайду....
Она прошла на выход и обернулась
- Если не прогоните... зайду... завтра…
Он стоял у стола и молча смотрел вслед незнакомке... Имени ее он не знал... но очень хотел ее вернуть... Двери медленно закрывались..
- Постойте... я же вам пропуск не выписал... Вас не выпустят ведь...
Она обернулась, лихо подмигнула ему и щелкнула пальцами
- Выпустят... ваш дежурный – соня… И еще.. меня Олей зовут... -сказала она и прикрыла дверь...
Он достал сигарету и долго молча курил... вдыхая дым с ароматом ее духов...
Она вышла. На улице моросил мелкий дождь...стало совсем темно.
Прислонившись спиной к стене и ни мало не беспокоясь запачкаться, она подняла лицо вверх навстречу мокрой пыли.
"Вот ведь делаааа...а ведь он решит, что я озабоченная....так разволновалась, прям, как девица с периферии...надо будет завтра заняться работой посерьезней...отвлечься...а то вот уже третий день этот ментяра из головы не выходит....и откуда он такой взялся-то на мою голову?"
Кляня себя на чем, свет стоит, она решительно застучала каблучками прочь от стены, на которой красовалось свежее граффити....
Он открыл окно... влажный воздух брызнул в лицо мелким туманом сентябрьского дождя... Огонек сигареты был виден с улицы... а глаза провожали одинокую женскую фигурку под дождем...
- Хороша... А приходила чего, так и не понял... И заявление не написала... Наверное, передумала... Он поежился... выбросил окурок и закрыл окно... Шум улицы стих и забрал с собой звук женских шагов... Рабочий день окончательно закончился...

Он подал ей руку, и Она легко выпорхнула из открывшихся дверей трамвая...
Ночная остановка встретила её тишиной и этой-же тишиной проводила дребезжащий вагончик...
Полированные миллионами подошв камни брусчастки мягко отсвечивали в лунном свете...
Его рука лежала у нее на талии... глаза смотрели в ее глаза... Это... длилось ровно миг...
Но за этот миг... их Тени... сплелись в узорах безмолвного танго... Танца страсти... Танца жизни...
Танца желающего быть вечным....
Это был и был вечный Танец... неподвижной любящей Пары...
Еще через миг они ушли взявшись за руки...
Оставив за собой две полоски столетней стали трамвайного пути и многовековой камень мостовой...
Их зрителей... Вечных безмолвных зрителей... танцев уходящих Теней...

(с) SinbaD - Жизнь... это танец...

Тонкая бамбуковая палочка мерно расправлялась с белизной рисовой бумаги...
Тихие шаги за спиной Учителя, заставили его поднять голову и оглянуться...
Подошедший Юноша держал перед ним пачку исписанных листков и
смаковал растерянными губами не заданный вопрос...
- Спрашивай, ведь ты за этим пришел?
- Вы много пишите, Учитель... Но почти ничего из написанного... я не понимаю...
- А ты не торопи свое Счастье, - ответил учитель. Когда прийдет понимание,
много будет уже не вернуть...

(c) SinbaD- Искусство понимания вечного...

For...

Идеальная по форме капля чернил, разумом упавшая на бумагу...
И брызги трепещущих чувств... не имеющие иногда даже формы...
Они... все чаще противостоят друг другу...
Поддаваясь нашим представлениям о красоте...
И вместе с нами, уставая балансировать на тонкой грани...
Ранящей чужие сердца...
Оступившие вдруг осознают, что...
Гораздо проще рвать и комкать...
Ведь тонкий надрез получается...
Только у идеально отточенного лезвия...
А его еще... точить и точить...

Ps:.................................................................................

Доча... 
Не рвем...
Не комкаем...
Оттачиваем...

Он, сидел на подоконнике, свесив ноги в ночную бездну и курил одну за одной сигареты, развлекаясь стремительными полетами мерцающих красноватыми огоньками окурков. Многоэтажная свеча его дома жила собственной жизнью и абсолютно не мешала его развлечениям. Очередной окурок, взлетев маленькой сигнальной ракеткой, метеором устремился в ночную тьму. Он наклонился, провожая его взглядом и желая увидеть россыпь искр от удара о прохладный асфальт проспекта. Его босые пятки коснулись стены и дом отпустил его... Он инстинктивно качнулся назад… не отпуская свою прошлую жизнь. А то, что она вдруг стала прошлой, он понял по холодку, спазмом сжавшему солнечное сплетение. Равновесие мига нарушалось в сторону свежего ветра улицы. И только теплая рука, крепко сжавшая его плечо, восстановила его и вернула ему его прошлое.
- Ты кто, - охрипшим голосом спросил он, отцепляя руки от не держащей их смеси азота, кислорода и углекислого газа.
- Я тот, кто сидит на этом месте, пока ты спишь.
- Но я не сплю.
- Тогда подвинься.
Он машинально уступил место рядом с собой и потянувшись за сигаретой молча наблюдал, как его двойник легко закинув ноги за подоконник, устроился рядом с ним.
В пламени огонька зажигалки, он увидел свой профиль и искривленные в ухмылке губы в ответ на предложенную сигарету.
- Мне тяжело с тобой.
- Почему?- удивился он, делая затяжку и щуря от дыма глаза.
- Ты хочешь, но не умеешь летать. А я умею, но не хочу. И самое страшное, не могу это отдать тебе.
Подумай обо мне. Не рвись туда, где не твоя стихия. А я о тебе позабочусь, - с этими словами он наклонился вниз и плавно, словно дельфин вошел в плотный слой ночного воздуха. Распахнувшиеся крылья подняли его, и он исчез стремительным силуэтом на фоне полной луны.
Огонек окурка пытался повторить его траекторию но, исчерпав инерцию щелчка и выполняя постулаты классической физики, в очередной раз осыпал искрами ночной проспект.
Он снова попытался разглядеть фонтанчик искр, но незримая рука так и не отпустила его плеча.

(с) Sinbad - Ангелы... они есть...

Тиха вода... уставший день стихает...
Мазком тоски... подправив серца грусть...
Дыхание неслышно замирает...
И двух сердец... лишь учащенный пульс...
Заката ритмику латиною ломает...

И две руки обнявшись в поцелуе...
Прощали солнцу прошлую жару...
Прощали небу синевы прозрачность...
Встречая осени не жаркую пору...

Тиха вода... уставший день стихает...
Своим закатом завершая цикл...
Внутри неистовым пожаром полыхает...
Слетевший с губ безмолвный страстный крик...

Любимая Дождя... не будь такой печальной
Ведь он уже идет... не слышно за окном...
Струится по стеклу дорожкою хрустальной...
Как влажный поцелуй на память перед сном...

Вот он перед тобой... и любящий и званный...
Зеленых листьев шум... дыхание его...
Ресницами взмахни, зеленых глаз печальных...
И вот ты уже с ним... Любимая его...

Любимая Дождя... возми его по капле...
Ведь Ты так любишь Дождь... как он тебя одну...
Любимая Дождя... отдай ему по капле...
Вливаясь ручейком в любовную реку...

(с)

"- Ты
знаешь, я
никогда не
думаю о
Париже...
Не тянет
меня... в Париж...
К тебе...
тянет... В
Париж - нет...
А такие
облака есть
и у нас... с
Тобой... здесь..
Скучно там,
без тебя..."


Чужой город жил своей жизнью и совсем не задумывался о том, что на далекой мечущейся душе может быть быть тень его храмов, дворцов и Елисейских полей в ажурных переплетах Эйфелевой башни...


Он много лет наблюдал движение человеческих судеб в своих каменных стенах и давно понял, что вмешиваться в хаотичную смену людских желаний, так же бессмысленно, как и противиться холодным осенним каплям дождя...


Их нужно просто принять... зная, что после дождя всегда светит солнце... И пусть даже, замерзая они расширяясь льдом, разрушают вековую кирпичную кладку, с этим поделать ничего нельзя... Так и человеческие желания, рано или поздно исполнятся...


Он чуствовал слабое биение чужого желания прижаться к его стенам... побродить по его мостовым и удивиться его синему небу... Чуствовал, но был абсолютно спокоен, зная, что нельзя подталкивать желания... Их можно только пробуждать...


И он пробуждал их уже свом наличием на карте мира, запахами французских булок, круасанов и кофе... Веселыми и грусными мелодиями шансонье... поющими на чужом для многих языке франков...


Вот запульстировало другое желание... и тяга первого к нему стала слабее... Он принимал и это, борьбу желаний между собой... опять зная, что проигравших желаний не бывает... Бывают пропустившие свое время...


У небо было все - люди, их дети, их дома, огромное количество денег и проблем... Не было только своих желаний... Он жил чужими, принимая и отпуская их источники...


Он был просто Париж... Для многих чужой, но такой желанный Город... Увидев который, можно умереть... А можно жить... не желая... видеть...

(с) SinbaD - Клиника желаний...

Две юношеские фигурки в черных кимоно бесшумно кружили на татами. И только звонкие щелчки скрестившихся бамбуковых шестов и резкие выдохи оглашали схватку... Учитель зорко следил за своим учеником, интуитивно ощущая его промахи еще до фиксации их взглядом... Вот шест противника сделал обманный выпад , круговым движеним отразил опоздавшую ответную атаку... и нанес решающий разительный удар...
Растроенный юноша поднимаясь, не смотрел в глаза Учителю...
- Простите меня... Я был слаб..., - были его первые слова...
- Ты проиграл не в схватке... Ты проиграл сейчас..., - ответил Учитель и взял у него шест...
- Понимаешь, умение выбирать зло приходит с годами... И самое интересное - то, что сегодня кажется абсолютным злом, очень часто завтра становится единственно верным решением... Нет ничего проще, выдержать паузу и выбрать проигрышный вариант... И проиграть... А проиграв, остановиться... и сберечь силы... Единственная сложность... осознать свой проигрыш... Ибо, осознанный проигрыш, это победа... И ее плоды намного слаще, хоть и никому не видны...
Шест в руках учителя описал дугу и опустился на то место, где только что стоял юноша...
- вот видишь... это так просто.... проиграв... осознать и выиграть...
Учитель улыбнулся и отдал шест ошеломленному Ученику, который так и не понял, как его тело среагировало раньше мысли...
(c) Искусство вставать...

Настроение сейчас - бывшее... :-))


Располагайся... слушай звуки...
Что волнами играют с тишиной...
Возьми бокал и сладкой муке...
Предайся в музыке со мной...

Я клавиши твои преребирая
Забуду прошлого не нужную печаль...
Забудь и ты печаль чужого рая...
Лети со мной в свою родную даль...

Дыши со мной... Прерывисто и страстно...
Дыши... дополня звуком тишину...
Мелодии любви, что в тишине прекрасна...
Мелодии любви, что ждет тебя одну...

(с) SinbaD - Мелодии любви...