Вышень

Передал от всех приветы и поклоны..
Скоро уже год, а не верится до сих пор..
Что дальше без него..

Могила его.. Весной будем памятник справлять..



Церковь, где его отпевали..



Яблочки..

Светлая память тебе, Друже..

* * *
О, жизнь без завтрашнего дня!
Ловлю измену в каждом слове,
И убывающей любови
Звезда восходит для меня.
Так незаметно отлетать,
Почти не узнавать при встрече.
Но снова ночь. И снова плечи
В истоме влажной целовать.
Тебе я милой не была,
Ты мне постыл. А пытка длилась,
И, как преступница, томилась
Любовь, исполненная зла.
То словно брат. Молчишь, сердит.
Но если встретимся глазами, —
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит.

Анна АХМАТОВА, "ANNO DOMINI MCMXXI"

Умирает, исходит последним дыханием любовный морок к Анрепу, не достойному этой великой земной любви и поэма судьбы Анны всея Руси остаётся без главного Героя. Что с того? В прошлом и войны, и цари, а стихи о безнадежной любви самой прелестной женщины «серебряного Петербурга» к «лихому ярославцу», легко разменявшему родные перелески на бархатную зелень английских газонов, не ушли вослед, не утратили своей первозданной свежести...Анну ждёт скорая 1-я гражданская смерть, воистину смерть для любой,...но не для неё! Нет, напрасно ждут её Елисейские поля и Венеция: свою чудную живительную силу слова будет она черпать из родных перелесков, любви и уважения своих друзей близких. В год ее первой гражданской смерти Анне Ахматовой было всего тридцать шесть лет, про тот земной срок, который ей еще довелось прожить, она всегда говорила кратко и горько: после всего. А ведь её ждут ещё две гражданские панихиды и год только тихой славы и величия в последнюю свою осень 1965-го. По горькой иронии судьбы и умрёт она в годовщину смерти главного своего мучителя, так и не простившего ей того, что она осталась в России - Сталина. Русская Сафо...

БАЛЬМОНТ: "Серебряные россыпи"...Я вновь хочу быть нежным


ВНОВЬ

Я вновь хочу быть нежным,
Быть кротким навсегда,
Прозрачным и безбрежным,
Как воздух и вода.

Безоблачно прекрасным,
Как зеркало мечты,
Непонятым и ясным,
Как небо и цветы.

Я вновь хочу быть сонным,
Быть в грезе голубой,
И быть в тебя влюбленным,
И быть всегда с тобой.

Константин БАЛЬМОНТ, "Литургия красоты"

Господи-и-и!!! Как же в настрой мой хрустальный эта нежная нотка Вселенской красоты! Неповторим, неподражаем маг в своей кроткой поэзе скупому символу... и безбрежности. Ну кто ещё, кроме, пожалуй, Бунина, уместит восторги свои в несколько строк. Но Бунин покоен и весь исполнен буколистической благости, а Бальмонту и в этом скромном откровении Вселенную подавай. Так и светятся среди строк упоительно-зовущие всполохи любви, так и хочется сделать что-то большое и светлое для мира, для любимой, для себя в себе. И долго лёгкое ошеломление не покидает тебя, улетевшего от сиюминутности в сказочные дали. Где звёзды спуснаются с неба, чтобы подарить тебе сказку, начатую этим кудесником смыслов, сказку в ключе чистого символа, сумевшего подарить тебе меж строк тайную тропку в Вечность. "И быть всегда влюблённым, и быть всегда с тобой". Божественно...

АХМАТОВА: "Серебряные россыпи"...Божий Ангел, зимним утром


Божий Ангел, зимним утром...

Божий Ангел, зимним утром
Тайно обручивший нас,
С нашей жизни беспечальной
Глаз не сводит потемневших.

Оттого мы любим небо,
Тонкий воздух, свежий ветер
И чернеющие ветки
За оградою чугунной.

Оттого мы любим строгий,
Многоводный, темный город,
И разлуки наши любим,
И часы недолгих встреч.

Анна АХМАТОВА

Ни в дни горести и тонкой печали, ни в радость или звонкий восторг бытия не удаётся пройти мимо этого вселенского чуда - Анны всея Руси. Всегда сыщется у неё и слово тёплое, слегка тайное, напитанное её удивительной загадкой светлых откровений. Чем более я с ней узнаю этот мир вечной загадки, тем менее нахожу в нём ответов простых или мыслей сквозных: всё схачено единым мигом этого чудного света обретения и тихо отправленно в волшебную загадку вечности. Господи, как же она хороша!!!

ВОЛОШИН: "Серебряные россыпи"...Любовь твоя жаждет так много


Любовь твоя жаждет так много,
Рыдая, прося, упрекая...
Люби его молча и строго,
Люби его, медленно тая.

Свети ему пламенем белым -
Бездымно, безгрустно, безвольно.
Люби его радостно телом,
А сердцем люби его больно.

Пусть призрак, творимый любовью,
Лица не заслонит иного,-
Люби его с плотью и кровью -
Простого, живого, земного...

Храня его знак суеверно,
Не бойся врага в иноверце...
Люби его метко и верно -
Люби его в самое сердце!

Максимилиан ВОЛОШИН

Волошин иногда просто потрясает глубинным познанием жизни, притом что, казалось, жизненнго опыта ему негде особенно было набираться, да и не очень он к этому стремился. Киммерийский затворник, изредка выбирающийся в цивилизацию, бесконфликтный спокойный увалень и миротворец, бесценный для нервного и эксцентричного творческого сообщества, он не давал повода ни для сплетен, ни для попыток даже втягивания себя в богемные развлекушечки. Это отмечают абсолютно все его друзья и коллеги по творчеству. И любовная тема у него или спокойно-умиротворённая или размаха космического, где места для простой человеческой страсти просто нет уже. И когда он вдруг дарил миру откровение, подобное вышеприведённому, коментаторы просто терялись, а друзья немедленно начинали искать окрест даму, подвигшую киммерийского мага на подобные откровения. И, не сыскав ничего похожего, замирали в ожидании объяснения. А Волошин уже как ни в чём не бывало, двигал галактики или писал мирно северные оды, в которых Вселенная отражалась как в маленьком лесном озерце. Это характерно для всего творчества Волошина, у которого всякое явление и предмет под воздействием магических операндов вдруг теряли форму, размер и перспективу: малое становилось великим, а всякое громадьё он единым движением брови превращал в пылинку. Киммерийский ма-а-аг...

АХМАТОВА: "Серебряные россыпи"...В неверном лунном свете вошла я в тихий дом


...И на ступеньки встретить
Не вышли с фонарем.
В неверном лунном свете
Вошла я в тихий дом.
Под лампою зеленой,
С улыбкой неживой,
Друг шепчет: «Сандрильона,
Как странен голос твой!»
В камине гаснет пламя,
Томя, трещит сверчок.
Ах! кто-то взял на память
Мой белый башмачок
И дал мне три гвоздики,
Не подымая глаз.
О, милые улики,
Куда мне спрятать вас?
И сердцу горько верить,
Что близок, близок срок,
Что всем он станет мерить
Мой белый башмачок.

Анна АХМАТОВА, "Четки"

С трудом верится, что это - последний год отравленной любви с Гумилёвым. Он ещё расправляет плечи в многочисленных теперь посиделках поэтической братии с звенящей музою своей, но Ахматова тонким слухом поэтической сирены уже видит натянутость и фальшь, пока лёгкую, их отношений. Она не торопит события и не спасает холодеющую любовь, а просто пишет об этом честно, всё ещё согревая всем, что осталось, своего "серебряного" гусара. Как знобко читать эти строки тем, кто уже зрит их скорую разлуку в любви, хоть в жизни им ещё предстоит и помучиться, и помогать друг другу до самой его, Гумилёва, смерти, которую она примет с огромной болью своего чуткого сердца. Незадолго до своей первой "гражданской" смерти...

ЗАБОЛОЦКИЙ-поэт: "Серебряные россыпи"...Печаль моей судьбы


ГОЛУБИНАЯ КНИГА
В младенчестве я слышал много раз
Полузабытый прадедов рассказ
О книге сокровенной... За рекою
Кровавый луч зари, бывало, чуть горит,
Уж спать пора, уж белой пеленою
С реки ползет туман и сердце леденит,
Уж бедный мир, забыв свои страданья,
Затихнул весь, и только вдалеке
Кузнечик, маленький работник мирозданья,
Все трудится, поет, не требуя вниманья,—
Один, на непонятном языке...
О тихий час, начало летней ночи!
Деревья в сумерках. И возле темных хат
Седые пахари, полузакрывши очи,
На бревнах еле слышно говорят.

И вижу я сквозь темноту ночную,
Когда огонь над трубкой вспыхнет вдруг,
То спутанную бороду седую,
То жилы выпуклые истомленных рук.
И слышу я знакомое сказанье,
Как правда кривду вызвала на бой,
Как одолела кривда, и крестьяне
С тех пор живут обижены судьбой.
Лишь далеко на океане-море,
На белом камне, посредине вод,
Сияет книга в золотом уборе,
Лучами упираясь в небосвод.
Та книга выпала из некой грозной тучи,
Все буквы в ней цветами проросли,
И в ней написана рукой судеб могучей
Вся правда сокровенная земли.
Но семь на ней повешено печатей,
И семь зверей ту книгу стерегут,
И велено до той поры молчать ей,
Пока печати в бездну не спадут.

А ночь горит над тихою землею,
Дрожащим светом залиты поля,
И высоко плывут над головою
Туманные ночные тополя.
Как сказка — мир. Сказания народа,
Их мудрость темная, но милая вдвойне,
Как эта древняя могучая природа,
С младенчества запали в душу мне...
Где ты, старик, рассказчик мой ночной?
Мечтал ли ты о правде трудовой
И верил ли в годину искупленья?
Не знаю я... Ты умер, наг и сир,
И над тобою, полные кипенья,
Давно шумят иные поколенья,
Угрюмый перестраивая мир.
1937

Николай ЗАБОЛОЦКИЙ. Меркнут знаки Зодиака.

Я не случайно поставил год написания этой чудной вещи. Именно за этот цикл и в первую очередь за это родовое откровение через год Николай будет отправлен в лагеря и вытащит его не без вреда для собственного положения Фадеев только в 1946-м году. Он уйдёт в переводы и славянскую историю литературы: его уникальный перевод "Слова о полку Игореве" взорвёт мир славянской словесности, даст ей новую жизнь и отравит проклятое бытие масонов вроде Лихачёва, тоже пытавшихся "переводить" "Слово...", в то время как его надо было ЧИТАТЬ!!!
Уже потом, вернувшись в поэзию после ареста Берии, Заболоцкого люто и открыто ненавидевшего (спасала только непонятная слабость к его поэзии Сталина, да заступничество Фадеева и Твардовского), Николай вернётся в поэзию потрясающими шедеврами "Не позволяй душе лениться", "Некрасивая девочка" и "Где-то в поле возле Магадана". Прочтите их: первая вещь провисела у меня над рабочим столом все годы студенчества и аспирантуры, а сейчас - в комнате у детей.
Схлестнувшись юнцом с "совестью нации" Лихачёвым по поводу его норманской теории, о чём писал здесь, я публично припомню ему травлю Заболоцкого и "Голубиной книги" и эта поскуда будет нашёптывать академику Ивахненко, моему научному руководителю по проблеммам искусственного интеллекта из института кибернетики АН УССР, о моей "невменяемости" на почве славянской истории и культуры.
И я, молодой наглец, на вопрос Алексея Григорьевича: "Ты выберешь, наконец, между теоретической кибернетикой и славянской "лирикой", - отвечу в далёком 76-м: "Выбирать прийдётся Вам, а лучше вообще не выбирать".
Вы, говённые демократы 90-х, можете представить, чтобы после такого уникальный академик и человек, создавший вместе с Глушковым Виктором Михайловичем и Амосовым Николаем Михайловичем целую научную школу, взял меня в соавторы по разработке алгоритма МГУА и лично рекомендовал военным морякам Севера внедрить некоторые мои " технические шалости": чистый теоретик он не очень жаловал прикладников, но для меня сделал исключение.
Вот такие воспоминания через десятилетия навевают шедевры Заболоцкого, чистого и светлого человека в истории славянской культуры и поэзии. Последнего "серебряного" из уникальной плеяды...

АРИЙСКОЕ: 24 июля – День святой княгини Ольги и древние арийские корни Руси


Святая равноапостольная великая княгиня Ольга происходила из рода Гостомысла, по совету которого варяги были призваны порулить чуток в Новгороде. Сегодня кучи невежд будут величать её рюриковной, найдутся "родноверы" поообвинять её в насильственном введении христианства на Руси, забыв, что сие - дело внучка "Красно Солнышка". И никто не вспомнит, что Ольга - наследница арийского рода Гостомысла, ничего общего с варягами не имевшего. Стало быть, она вернула древние корни русским Великим князьям и никакие рюриковичи Русью и дня не правили. А чтобы вы не сомневались, вот вам зачин.

Вот и подошли мы к самому главному, читать вам - не перечитать. Чтобы не перетаскивать посты, и ненарушать хронологию, свёл я всё воедино здесь, здесь, здесь, здесь и пока здесь. Короче, указал я тут на истинный возраст Руси, вопреки норманским теориям. А заодно показал, кто есть истинные правители и истинно народ русский на тысячелетия, которые пытаются отнять у нас норманской теорией всякие лихачёвы, патриархи и медвепуты, не помнящие родства.

Простое перечисление мало, что даст: кое-что вы уже читали, а кое-что ещё прочтёте: материалов у меня на эту тему не мало, да и я рук сложа, сидеть не стану - время нынче не то. И все несуразицы не буду расплетать, но на двух, пожалуй, остановлюсь. Это чтобы вы могли сравнить качество поданного выше материала с некоторыми измышлениями на заказ под владетельных князей "летописцев" придворных, коим я уже выше полной мерой отвесил. Зачем же возвращаться? А затем, что из этих вот "заказов" и родилась норманская теория. А мы её в самом зародыше и выставим на обозрение во всей красе.
Рюрика Гостомысл отдал за свою дочь полянку, но если кто думает, что это название славянского племени, так я вас разочарую. На древнеславянском полянкой звалась богатырша, не раз одолевавшая на поляне самых крутых воев. Если же решите, что Умила была мощна телесами, снова ошибётесь: статна и пригожа была дева. Таковы были особенности славянских единоборств: ловкость, умение использовать силу и напор противника, а ещё умелое использование секретных родовых приёмов. И правил там не Рюрик, простой наёмный воин, а именно Умила, княжеская дочь. Родила она Рюрику Игоря. Мал был Игорь и властвовать до срока назначен был воевода Хельга или Олег. Он и отвёз игоря в Псков, и повенчал на малолетней дочери псковского князя. Всё разом встало на свои места, а "историки" головы ломают. Ну кто бы дал разбойнику великими родами Рода править? Хельга (Олег) был престолодержателем арийского Рода: арийская княгиня Ольга, прямая линия от Ария Оседня через сына Словена, утвердилась на княжестве и родила великого арийского князя Святослава, который и покончил с евреями на Руси на 1000 лет! А потом началась вся свистопляска иудейской мести и исторического реванша за то, что после разноса в говно Хазарского кагала на тысячелетие разнесло по свету иудеев, от горских, караимов и ашкенази до хасидов, а высунулись они впервые во времена взятия Бастилии, а в России - в 1917 году!

Нестор в угоду Рюриковичам сплёл свою сказку. Нам не столь интересно сейчас, убивал или нет Олег Аскольда и Дира, последних киевских князей, но вот варяжская теория, что Нестор сплёл, а потом всякие лихачёвы подхватили с Карамзиными, вралями каких мало. Помните братиков Рюрика? Вот я её на дессерт приберёг. Синеус и Трувор это такие же фантомы, как сама варяжская теория. Дружину Рюрика  по незнанию языка толмач и перевел со шведского "дружина" (sine hus) как Синеус, который и сел, якобы, в Изборске, а родню по тому же казусу перевел толмач как Трувор (trhu voring). Но Рюрик нравы семейки знал хорошо, потому их отправил подальше от греха в Белоозеро. А потом, якобы, померли оба разом через два года, и больше оних, ни слуху, ни духу. Гнусное враньё! Дружина при деле, родня подале: чего Рюрику волноваться? Тем более, что правит дочь арийского князя Гостомысла богатырша Умила, а он разбойничает. Вот такие "исследователи" у нас и два с половиной тысячелетия вычеркнули из истории, а ариев- руссов сменили на наёмных разбойников. Ну, как анекдотец?! И что за праздник у нас сегодня?
ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ПРЕСТОЛ РУССКОГО АРИЙСКОГО РОДА, КОТОРЫЙ И ПРАВИЛ НА РУСИ ВСЮ ТЫСЯЧУ ЛЕТ И ПОЧТИ ТРИ ТЫСЯЧИ ДО ТОГО! СЛАВА РОДУ!!!

СОНЕТ: "Арийский венок",сонет №7


Не мог пройти я мимо того, что родился в самых верховьях Ростова, в казачьей станице, что расположена на излучине Дона в трёхстах метрах от Аксая, на праязыке - стана героев, о чём и о многом другом из арийских тайн писал я здесь. Другое название Аксая - стан Траяна. Так вот переплелись в моём детстве арийские тайны, в узле которых предстояло и предстоит мне обитать с самого рождения.
Венцом миров; бериллами вкраплённый
В сакральный пояс Зодиаков, где до края
Святой и вещий Агни властвует, играя
Чредою сполохов, багрянцем освещённый.

Экстаз! Но, верен высшему небесному запрету,
Страстей безумную спираль я превозмог.
Я есть непознанный, простерший длани к свету,
Непознаваемым в себе рождённый Бог!

Как совместить в себе всевластие Закона,
Что мир богов тобою от Рода обретён...
И матери, в Любви тебя родившей, стона?!

Ты - ТО, ликует древний стан Траяна!
Он - Ты, вы - ровня...Кармою вплетён
Рой звезд в него; величьем воссияной