Какая же всё-таки странная штука эта нежность. Пока она в тебе, пока холодит изнутри и похрустывает, пахнет корицей с ванилью да льдисто посверкивает - как же она прекрасна!
Даже если болит и жжётся. Даже если тесно, если невзаимно, если невовремя и не к месту - как же она прекрасна! Нежность...

И как она отвратительна, когда живёт не в тебе. И не к тебе. Как она тошнотворно-приторна, эта тягучая, мерзкая, липкая нежность. Как ты стараешься не обращать внимания, сделать вид, будто всё нормально. Будто все эти розовые сопли сами собой разумеются. И даже сам улыбаешься и коверкаешь голос, пытаясь играть по правилам чужой нежности. Стараясь вызвать в памяти ощущение собственной, осознать, что и чужая - такая же, только живёт не в тебе. И не к тебе.
Как она отвратительна, даже если к тебе - но невзаимна, невовремя и не к месту. Как гадко она пахнет, и как ты непроизвольно отдёргиваешь руки, если она оказывается слишком близко. Как прячешь брезгливую гримасу под маской, рисуя на ней вымученную улыбку. И сам себе становишься омерзителен. Вот так же, как эта глупая, сладкая, вязкая нежность.

А потом, когда она просыпается в тебе, медленно поднимает загнутые реснички и щекочет ими нутро, сначала так легко - пока они не превратились в иголочки... Ты помнишь.
Помнишь, как мурашки бежали по спине от отвращения, и как к горлу подкатывала тошнота - и терпишь, и прячешь, и боишься: а вдруг невзаимна, вдруг невовремя, вдруг не к месту?