Во мне витают грандиозно новые, великолепно яркие, прекрасно интересные, странные мысли, словно облака-пространства моей планеты вырываются за её пределы, пытаясь, как кометы, осветить чужие мне миры. Некоторые или некие интригующие идеи, творческие порывы, которые я не могу, не знаю, не умею превратить в нечто большое, пронести за грань себя, преодолеть притяжение ядра или реализовать в каком-либо измерении.
И рядом нет никого, кто бы одновременно смог увидеть во мне, в себе через мои глаза, эти эпизоды, картины, звезды, мечты, подобным мне образом, с внесенным мной смыслом, в том же свете, и воплотить их, хотя бы, для меня через себя! А большего и не нужно!
Это одиночество, в котором, мы, зачастую, так не одиноки.
Это одиночество, в котором, мы, зачастую, окружены сотнями людей, пытаясь в них найти то, что в предыдущих сотнях не нашли.
Если некто мог бы изобразить все это моими словами, чувствами моими же показать, быть может, просто отобразить эмоционально или как-то иначе понять обретая интерес и завораживаясь собственными выводами на мои душе-творения, если бы кто-то!...
А не испугался бы я? Не натворил бы глупостей, мне не свойственных, не перестал бы себя понимать в непривычно сильном понимании другого? Не попытался бы убежать?
Это, наверно, любовь. И мы так часто хотим верить, что, наконец, правда, а не фантом, не иллюзия и не ошибка, вспоминая о судьбе… ведь настолько многогранен и разнообразен, велик и непостижим наш мир, что не мудрено, если мы так часто оступаемся, самоотверженно себя в надежде раня, открывая душу тем, кто поначалу, показался всем, прекрасно понимая, знаем, что этот человек, скорей всего, для нас никто…
И чем дальше мы пропустим, чем глубже он проникнет, тем больней будет потом закрываться опять, если нас вовсе не разрушат или не разрушат часть, вновь начиная поиски. И потому не раз подумаем, сравним и себя отговорим, когда пред нами тот, кто послан свыше только нам...
Чем чаще приходится перерождаться, тем меньше желанье рисковать, тем слабей надежда и тем сложней ему нас распознать.
И, знаешь…
Если бы я не умел любить себя, моё одиночество было бы бесконечно.
Перья, черные настолько, что можно так неосторожно, только взглядом изучая, не веря и не подозревая, время забывая, оказаться поглощенным пропастью бездонной, что они так грузно, томно излучают, где ветер, словно бешенная стая, безудержно холодный голодных разрывает, терзает беспощадно хаотично крики обреченных, что истерично вырваться пытаясь себя кромсают остротой тех самых перьев, грехов порочной мыслью порожденных или ими в прошлом совершенных, и прочих всех, что в окруженьи, в стараньях тщетных избежать хотят на миг мучений и сквозной душевной боли, все так же бесполезно режут своё я, моля лишь о покое... И эта мгла - лишь часть, лишь половина. Другое же крыло – есть истинна, оно невинно, в нем свет берет начало, в нем безмятежность рая, в нем доброта черпает силы прекрасным в душу проникая, здесь великолепно вечным поражая, нежностью приятные порывы удивляют и ощущая счастье, человек собственные крылья обретает, ибо увидев это, расцветает он и тут же умирает - столь светлое его перерождает…
