Без своей Ясной Поляны я трудно могу себе представить Россию и моё отношение к ней. Без Ясной Поляны я, может быть, яснее увижу общие законы, необходимые для моего отечества, но я не буду до пристрастия любить его.

Л.Н.Толстой

В год 150-летия со дня рождения нашего всемирно известного классика Льва Николаевича Толстого мне выпала редкая возможность проездом в Москву посетить его родовое имение, колыбель его творчества – тульское поместье Ясная Поляна. Эта поездка состоялась, по стечению обстоятельств, во время моего пребывания в гостях у родителей супруги на Украине, в местечке Первомайское Харьковской области. Всегда нравилось бывать в гостях у этих близких родственников. Оба в прошлом педагоги-словесники: тесть преподавал украинский язык и литературу, а теща преподавала русский язык и литературу. Мне очень повезло со знакомством и общением с этими замечательными людьми на протяжении многих лет, насыщенных приятными событиями. Вот и в это моё пребывание почти ежедневно, в часы совместного досуга на природе или в домашней обстановке за чайным столиком, в милой беседе обо всём на свете, я старался перевести разговор на темы о нашей литературе, её истоках и писателях. С интересом узнавал мнение людей, проживших жизнь в воспитании многочисленных учеников, прививавших им любовь к родному языку, литературе, приобщивших их к величию истории нашей классической и мировой литературы.

Мой сельский учитель по литературе и русскому языку на Урале Петрик Любовь Вильгельмовна привила мне увлечение творчеством Толстого. Его трилогию о детстве, отрочестве, юности я впервые прочёл в возрасте четырнадцати лет. В нашей школьной библиотеке Заводоуспенской средней школы Тугулымского района, что на краю юго-востока Свердловской области, имелось полное собрание сочинений Л.Н.Толстого - начало издания первого тома в 1928 году, последнего – в 1958 году, приуроченное к 100-летию со дня рождения писателя. Большого формата увесистые тома в тёмно-зелёной, тиснёной обложке притягивали к себе неизъяснимой тайной. Зимой 1965 года вышел на экран всемирно известный художественный фильм С.Ф. Бондарчука по роману Толстого «Война и мир». Просмотр этого всеми признанного фильма вызвал у меня ещё больший интерес к личности Толстого и его творчеству. Не забуду впечатления от военных баталий и фрагмента, когда Андрей Балконский после ранения возвращался в имение, к отцу, увидел вековой дуб у обочины дороги и стал размышлять о судьбе отечества, спасении его от нашествия неприятеля. В своих размышлениях он приходит к мысли: «Если в мире всё злое объединилось и представляет силу, то почему же всем честным людям не сделать то же самое, ведь это так просто».

В это время шла война во Вьетнаме. Воспринятая мной фраза из романа Толстого потрясла меня своей актуальностью и значимостью для миропорядка. Это явилось отправной точкой познания всего творчества Толстого. Началась новая страница моей жизни, полная ежедневного вхождения в художественный мир великого писателя. Седьмой и восьмой классы школы прошли как один день в поисках смысла жизни и всего сущего. В это благодатное время завёл «Дневник развития мысли и дела» для записи сокровенных высказываний писателя и своего анализа прочитанного. До ухода в армию на срочную службу в 1971 году записи носили регулярный характер и придавали особый порядок каждому дню. Насыщенность жизни того периода внесла в последующие годы жизни постоянное желание возвращаться вновь и вновь к творческому наследию нашего мирового великого классика во всем его многообразии. Толстой пишет: «Что может быть драгоценнее, как ежедневно входить в общение с мудрейшими людьми мира?...». Его дневник «На каждый день» 1906-1910 годов – сокровище и кладезь мыслей великих мира сего: «Закон Бога в том, чтобы делать то, чего Он хочет от людей. Люди все одинаковы, и потому закон Бога для всех людей один и тот же». «Закон Бога не в обрядах, а в делах, в том, чтобы делать то, чего хочет от нас Бог, и не делать того, чего Он не хочет». «Жизнь людей может быть хорошей только тогда, когда люди знают закон Бога и следуют ему». «Душа человеческая – светильник Бога, – говорится в мудром еврейском изречении. Человек – слабое, несчастное животное до тех пор, пока в душе его не горит свет Бога. Только когда свет этот загорается в его душе, человек становится свободным и могущественным. Это и не может быть иначе, потому что действует тогда в нём уже не его сила, а сила Божия».

Обстоятельства жизни нашей большой семьи позволили мне окончить в 1967 году только базовую школу села Заводоуспенское. В конце лета уехал учиться в Свердловский радиотехнический техникум имени А.С.Попова. Тяжело расставался с любимой школьной библиотекой. Заветные тома Л.Н.Толстого одиноко стояли на полках и ждали моего возвращения. Кроме меня, из учеников их никто не читал. Но жизнь внесла свои коррективы в мою судьбу. В день защиты дипломного проекта в техникуме 18 июня 1971 года, как только мы стали выходить из аудитории, нас встретил посыльный офицер Верхисетского военкомата города Свердловска и вручил нам под роспись повестки для прохождения срочной службы в рядах Советской Армии с 23 июня 1971 года. Пять дней прощания с гражданской жизнью, и поезд увозит меня служить на Дальний Восток.

С возвращением в родительский дом, теперь уже в Белоруссию, я вновь продолжил вести свой «Дневник развития мысли и дела». К сожалению, такого полного, 90-томного собрания сочинений Толстого больше нигде не встречал и не находил. Читал и перечитывал отдельные тома разных других изданий. Сильно грустил о далёком Урале и заветных томах большого издания сочинений моего любимого писателя. Время для меня остановилось на пороге школьной библиотеки. Так и хочется вернуться навсегда в те края, откуда ушёл на дорогу жизни. Она прошла, а память постоянно возвращает меня в те места, где прошло детство и юность – в далекую глухомань, уральское село Заводоуспенское, описанное в рассказе «Варнаки» писателем Д.Н. Маминым-Сибиряком в 1886 году.

Заканчивалось моё пребывание в гостеприимной Украине в начале сентября 1978 года. Надо было собираться в обратный путь, в Беларусь синеокую. В печати промелькнуло сообщение, что в это время в Москве будет проходить первая Международная книжная ярмарка, посвященная 150-летию со дня рождения Л.Н.Толстого. К этой дате приурочено юбилейное издание собрания сочинений писателя. Мне очень захотелось посетить эту выставку, а по пути в Москву из Харькова сделать остановку в Туле и навестить Ясную Поляну. Сбывалась мечта всей моей жизни. Мне не верилось, что наяву, а не в мечтах увижу святые места знаменитой усадьбы графа Толстого. Утренним поездом Харьков-Москва, совершенно счастливый, отправился на встречу с музеем-усадьбой Ясная Поляна. Утром следующего дня поезд прибыл на станцию Тула. Не стал ждать движения пригородных автобусов и на такси продолжил движение к заветному месту земли Русской. Расстояние от черты города до усадьбы четырнадцать километров на юго-запад от древней Тулы. Краски осени придавали особую прелесть окрестностям дороги. За разговором с водителем время поездки промчалось незаметно. Подъехали к въездным воротам со старинными каменными столбами в виде башен. На шум двигателя машины из сторожевой будки за воротами усадьбы к нам навстречу вышел старшина милиции. Поздоровались, он спросил: «Откуда ранний гость?». Коротко поведал ему своё давнее, еще со времен жизни на Урале, желание приехать на поклон к великому писателю. География моего пребывания на просторах страны удивила пожилого сторожа, он подобрел и с улыбкой на устах произнес: «Хоть сегодня и выходной в музее, но я вам разрешаю, идите всё смотрите, везде стоят указатели, всё найдете и без спешки осмотрите, это будет ещё лучше, чем в составе экскурсии, там всё бегом и бегом, время у вас достаточно, целый день, так что не спешите, осматривайте, отдыхайте».

С таким напутствием и хорошим настроением, побрёл по дорожкам графского имения. Надо ли говорить, какое чувство меня охватило – я был на седьмом небе! Сразу за воротами начинается аллея, её назвали «Пришпект». Она с двух сторон обсажена деревьями, вначале липами и ивами, затем начинаются ряды берёз. Аллея привела меня к дому писателя. Возле него находились люди, готовые приступить к уборке помещения по распорядку санитарного дня. Меня расспросили, кто я такой и как попал сюда в санитарный закрытый день. Договорились, что они не сообщат начальству о моём нахождении в усадьбе, а мне посоветовали удалиться на окраину территории до обеда, пока начальники находятся здесь.

Указатель направил меня к реке Воронке, где любил купаться по утрам Лев Николаевич. Небольшой спуск от дома привёл меня на мостик через речку. Место очень живописное. По правую сторону реки тянутся заросли смешанного леса, а перед ним растут местами кустарники бузины, калины и другие. Яркие разноцветные листья зарослей на фоне тёмного леса, в лучах восходящего солнца придавали необычайную красоту руслу реки. Рядом с мостиком находится построенная купальня – площадка из досок, и от неё спускается деревянная лесенка, уходящая ко дну реки. Решил искупаться, хоть и не сезон уже. В кои веки нахожусь у реки, где любил купаться сам Лев Николаевич, и не искупаться – грешно, да и только! Окунулся в прохладную водичку, попил чайку из термоса, на душе стало легко и торжественно. Направился дальше по тропинке от речки. Набрёл на указатель «Прямо находится луг, где проходили съёмки охоты в фильме «Война и мир». Дохожу до указанного места и замираю от увиденной красоты луга и кольца леса вокруг него. Солнце залило ковёр осенних разноцветных листьев и кроны деревьев, одетых в бордово-красные и жёлто-зелёные цвета. Справа, в глубине лужайки гордо стоял в одиночестве вековой дуб с развесистой кроной. Всё говорило о старине далёкой. Это Гусева поляна, где Толстой увлекался охотой. Здесь водились вальдшнепы – небольшие птицы, или иначе их называли «боровой кулик».

Время приближалось к обеду, решил осведомиться у рабочих, можно ли осматривать верхнюю часть усадьбы и ушло ли начальство музея. Мне подтвердили свободу передвижения. И, конечно, мне сразу захотелось посетить лес, Старый Заказ, где по завещанию похоронен писатель. От дома ведёт красивая песчаная дорожка через мелкий лес. Подходя к холмику могилы на краю оврага, через редкие заросли, увидел горку красных роз, они переливались и блистали росой в солнечных лучах. Кругом тишина и покой. «За барьер заходить нельзя», – гласит табличка. Всматриваюсь в вечный покой великого человека. Стою до полной усталости ног, вспоминаю тайну «зелёной палочки», легенду старшего брата писателя Николая. В возрасте 12-ти лет он объявил всей семье о великой тайне. Надо только раскрыть её, и больше никто не умрёт, исчезнут болезни, и люди будут «муравьиными братьями». Как-то надо найти зелёную палочку, зарытую на краю оврага. На ней тайна и будет написана. Лев Толстой всю жизнь искал эту палочку и хотел, чтобы все люди были братьями. Он очень любил старшего брата Николеньку и, будучи взрослым, не раз спасал его от опасных шагов бесшабашной жизни.

С этими воспоминаниями направился я искать любимую скамейку Толстого. Подхожу к участку «Ёлочки» и узнаю по фотографии скамейку, срубленную из березовых жёрдочек со спинкой. Не решаюсь сесть и оглядываю окрестный еловый лес. Вековые ели создают прохладу и излучают терпкий аромат хвои. Здесь он любил отдыхать после длительных прогулок по своей усадьбе и её окрестностям. Многие мысли о сущности бытия и мироздания возникли в этом красивейшем местечке. «Счастлив тот, кто счастлив у себя дома», - писал Толстой. Он был доволен своей семьёй и в то же время был страшно одинок. Особенно он чувствовал одиночество в последние годы своей жизни. Началась внутрисемейная борьба за наследство. Писатель осуждал роскошь жизни обитателей большого дома. Иногда за обеденным столом собиралось до тридцати человек. Это угнетало Льва Николаевича. Он старался вести аскетический образ жизни, и Софья Андреевна, супруга писателя, всячески оберегала его и старалась создать ему благоприятную обстановку для творчества. Она понимала величие и гениальность супруга ещё в его молодые годы. Тем более тогда, когда мировая слава писателя уже напоминала о себе ежедневно. Поток посетителей разрастался – от простых людей до известных личностей со всех концов света.
В ночь на 10 ноября 1910 года писатель проснулся от шороха в своём кабинете: Софья Андреевна со свечкой судорожно перебирала бумаги в его рабочем столе, чего раньше никогда не делала. Толстой понимал, что она искала его последнее завещание. Это явилось последним шагом в их противоречиях. Он принимает решение об уходе из Ясной Поляны. В три часа пополуночи он пришёл в кучерскую и велел кучеру Адриану закладывать лошадей для отъезда. Вместе со своим личным доктором, чехом Душаном Петровичем Маковицким, Толстой отправился на железнодорожную станцию «Щёкино». Впереди их сопровождал с факелом почтарь Филька. На станции он взял билет до станции «Шамордино» московско-курской железной дороги, и вскоре поезд увёз писателя в вечность. Толстой хотел укрыться в Шамординской Казанско-Амвросиевской пустыни у своей сестры Марии Николаевны. Когда утром в господском доме стало известно об уходе Льва Николаевича, поднялся страшный переполох. Отчаяние на грани помешательства охватило Софью Андреевну, которое не поддаётся изложению. Описывать последние дни жизни Толстого нужно в отдельном большом очерке, что не входит в смысловой текст данного эссе. Обязательно подробно и доходчиво для всех почитателей писателя опишу те далёкие события, потрясшие мир.

К исходу дня, после осмотра главных построек, ландшафтных парков, лесных уголков и беседок, я возвращался к дому писателя. По пути остановился и присел у домика кучера Адриана. Волнение и ожившие в памяти события внезапного ухода Толстого из дома, где он родился, провёл бóльшую часть своей жизни и написал свои главные произведения, ввергли меня в грустные размышления о нашей жизни, полной трагизма и непредсказуемости. Так как же жить и к чему стремиться? Ясная Поляна остаётся центром глобальной философии человеколюбия и поисков устройства гуманной, справедливой жизни.


21 марта 2015 года

Игорь Назаров / Игорь Сибиряк /

nk.ast.ru/news/2759/

 

 

http://nk.ast.ru/bessmertniypolk/story/2759/

В преддверии 72-й годовщины ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ!

 

 Подлинно восстановленные записи моего старшего брата Германа Степановича Назарова, принимавшего участие в ВОВ с июня 1944 года по май 1945 года

Игорь Сибиряк

 В этих своих коротких записках, я хочу вкратце описать мою службу в 741, ордена Александра Невского стрелковом полку, 128-й Псковской, Краснознамённой стрелковой дивизии, 118 корпуса. Этот полк вёл бои с немцами сперва под Ленинградом, потом в составе 3-его Прибалтийского фронта (Эстония), затем в составе 1-го Украинского фронта, в составе 21-й Армии, под командованием генерал-полковника Гусева.

 Мысль описать мой 741-й полк, его командиров и солдат, многих мне знакомых, неустанно меня преследовала сразу после моей демобилизации из Советской Армии 6 октября 1945 года. После двухлетнего пребывания дома, я почувствовал, что имена моих сослуживцев начинают забываться, а я их не могу забыть. И пусть их светлый образ навсегда останется в нашей памяти. Записи начну со дня призыва в Армию, учёбы в полевом полку и на фронте. 4 июля 1944 года, на пароходе отправляемся с Сашаровской пристани в Омск.

 20 июля 1944 года становимся солдатами 23 запасного стрелкового полка в г. Бердск. Затем полк перевели под г.Куйбышев, в 6 км. от г. Барабинска. Учусь во взводе управления полковой артиллерии. Наш комбат лейтенант Горбачёв. Мои товарищи: Долинин Геннадий, Таран, Кабанов, Невратов, Осадчий, Стелецкий, Лёгоньких, Беляев, Литвинов, Канзачаков, Фарносов Фёдор – с ними учился в запасном полку и подробней расскажу о них в последующих повествованиях. Многие из них пали смертью храбрых в борьбе с немецко-фашиcтскими захватчиками. Вечная память им!    

11 сентября 1944 года маршевой ротой едем на фронт через города: Омск, Петропавловск, Уфу, Казань, Москву, Клин, Калинин, Бологое, Старую Руссу, Дно, Псков,- везде следы недавних боёв. Разрушенные дома, разбитые танки, блиндажи, паутины колючей проволоки, здесь и там воронки от взрыва бомб, братские могилы. На станциях разбитые и сожженные врагом здания вокзалов. Тянется в родные места население, на истерзанную землю. Картина жуткая. На лицах солдат-новобранцев ненависть к врагу и месть, месть за поруганную землю, за разрушенный Псков. Въезжаем в Эстонию, станция Печора (Тетсери) - более сохранившуюся, чем ранее виденные нами города. Далее следуем до станции Орава. 

 На станции царит оживление: с эшелона выводят лошадей, прибывших из Монголии. Везде вороха сбруй, обмундирования, в небо смотрят зенитки «Машки», виднеется дым походных кухонь. Наша маршевая рота прибыла на место дислокации. Мы влились пополнением в 128-ю дивизию, два дня назад взявшую город Тарту.

 Нас распределили по подразделениям: Фарносов Фёдор в дивизионную разведку, Таран и Кабанов в полковую разведку, Долинин Геннадий в строевую часть писарем, Невратов, Осадчий, Стелецкий, Лёгоньких, Беляев, Литвинов в батарею 76 мм. пушек, Канзачаков уходит 374 полк 128-й дивизии в батарею 45 мм. пушек. Я же как водитель попадаю в 120 мм. батарею полковых миномётов. Наш командир батальона, старший лейтенант Андросов. Принимаю машину ГАЗ-АА, изучаю миномёт, знакомлюсь с расчётом, появляются новые друзья, шафера: Калашкин Михаил, Чеквалов Михаил, Синкин Владимир Петрович, Арсенин Василий, Бугрий Пётр Прокофьевич, Храмцов Аркадий с 1926 года, Фазылов Тагир, Гриценко, Хинай. Командиры огневых взводов: лейтенант Минеев, лейтенант Величко, лейтенант Борт. Из расчётов: сержанты Шушаков, Хмелёв, рядовые: Капрзо, Грицай.

 С 23 сентября по 30 октября 1944 года находились на станции Орава. Научился метко стрелять из карабина, участвовал в манёврах, в параде нашей дивизии на большой лесной поляне. Отдавал рапорт командиру нашей дивизии, полковнику Долгову. Его сопровождали: майор Чурганов, командир 741-го стрелкового полка, майор Баранов, заместитель командира полка по строевой части, капитан Верховский- начальник строевой части.

 30 октября 1944 года грузимся в эшелоны и отправляемся в Архангельск. 11 ноября прибыли на место. Машины батареи ставим на консервацию, а моя машина занималась перевозкой продовольствия, обмундирования, пиломатериалов для постройки конюшен. В ночь на 11 декабря 1944 года переправляемся через Северную Двину на английских ледоколах на левый берег. Грузимся в эшелоны и отправляемся на фронт через города: Москва, Тула, Орёл, Курск, Льгов, Киев, Казатин, Винницу, Львов, Перемышль и прибываем на польскую станцию Жешув.

 3-го января 1945 года выгружаемся и стоим лагерем в 18 км. за станцией Жешув, в 40 км. от линии фронта. Слышны раскаты мощной артиллерии, это наши штурмуют укрепления врага на левом берегу Вислы. В небе часто видны самолёты П-2 в сопровождении Илов, уничтожающих укрепления врага. Всё дальше и дальше уходил вал войны и стал слышен только гул и вздрагивание земли от бомбёжки.

 15 января 1945 года, наступила оттепель, тает снег и, весенний ветер мягко ласкает лицо. У всех фронтовиков приподнятое настроение: прорвана оборона врага, наш 1-й Украинский фронт начал стремительное наступление с Сандомирского плацдарма.

 12 января получаем приказ двигаться и, вся наша 21-я Армия, наш 741-й полк начали быстрым маршем продвигаться вперёд во втором эшелоне, чтобы развивать успех, сменив уставшие передовые части. Нашим машинам миномётных батарей приходилось не раз разворачиваться и возвращаться, чтобы перевезти боеприпасы. Мелькают польские деревушки, на короткой остановке забежишь в корчму выпить кофе с сахарином при свете карбидной лампы. Переезжаем Вислу и, невольно приходится удивляться: на месте разрушенного немцами моста уже возведена сапёрами переправа большой пропускной способности. Вижу сожженную немецкую мотоциклетку, исковерканные машины, трупы немецких солдат, раздавленные гусеницами наших танков. Расспрашиваем поляка и узнаём, что эта колонна была настигнута нашими танками и расстреляна с прямой наводки. Едем дальше, дорога проходит между двух гряд небольших гор, противотанковый ров. Переезжаем через узкую шейку насыпи и опять стремительный бег машины. В кюветах то там, то здесь видны трупы фрицев, вот они «завоеватели» Европы. Они стояли у Ленинграда, смотрели в бинокль на Москву, а сейчас они смотрят в небо своими открытыми стеклянными глазами мертвецов. Останавливаемся, заходим вправо по ходу в домик. Пожилой мужчина встаёт нам навстречу. Просим напиться водички и спрашиваем его: - почему хата уцелела, а окна выбиты и печь, стоящая лет тридцать грозит развалиться вот-вот. Узнаём, что вблизи стояла наша тяжёлая артиллерия, которая обстреливала немцев у переправы. Вот уже совсем сближаемся с передовыми частями, видны ракеты освещения. То там, то здесь видны зарева пожаров и вспышки от разрыва бомб, чётко слышится треск пулемётов, то всё сливается в сплошной гул, всё нарастающий и каждый участник движения чувствует, что это предвестник нового, стремительного броска вперёд. Всё ближе и ближе немецкая Верхняя Силезия.

 Бои уже идут за городок Сосновец, последний пункт на границе с Польшей.

 22 января наш полк и вся дивизия вступают в бой. Вот оно логово врага! Германия! Даёшь Германию! Въезжаем в пылающий немецкий город Пейскреган. Прошитые снарядами дома, с осыпавшейся черепицей, с отвалившимися стенами каменных домов. Узкие улицы, ставшие ещё уже от развалин домов, похоронивших немецких солдат в мундирах мышиного цвета. Чёрные паукообразные танки с белыми крестами и отсеченными горлами стволов орудий. Полк завязал уличные бои, прорываемся за город и устремляемся к городу Глейвицу.

 Хорошая асфальтовая дорога, обсаженная ветвистыми деревьями, Совершаем частые объезды, на дорогах стоят мощные зенитные установки, раскрашенные пятнистой окраской, под цвет местности. Но и это не помогает: от глаз наших лётчиков ни что не скроется! Советские воины ведут уличные бои в городе Глейвице. Навстречу стали попадаться машины с ранеными солдатами.

 Всё ближе город и всё явственнее слышен гул уличного боя. Вот шесть мессеров пикируют один за другим на какую-то цель. В небе повисли облака разрывов зенитных снарядов, город окутан дымом, он горит. Добрались, наконец, до нашей миномётной батареи. Комбат приказал немедленно разгрузить мины. Смотрю на расчёты - у всех довольные лица. Стволы миномётов под углом в 75 градусов. Немец на следующей улице цепляется за каждый дом. Переодеваясь в гражданскую одежду, старается ударить нам в тыл, но не вышло. Они обнаружены и уничтожаются нашими штурмовыми группами. Узнаю о первых погибших, о наших товарищах-артиллеристах: Лёгоньких, Беляеве, Осадчем. Они пали смертью храбрых. В трудных условиях уличного боя, они с прямой наводки уничтожили несколько огневых точек. На руках катили пушку, на указанную командиром автоматчиков цель – пулемёт, мешающий дальнейшему продвижению вперёд, в окне одного из домов. Навели, выстрелили и немецкий пулемётчик был выброшен взрывной волной на асфальт улицы. Но вот выстрел немецкой пушки, неожиданно выкаченной из-за угла дома, обрывает жизнь моих друзей, моих земляков. Исковеркано орудие, лафет облит кровью убитых товарищей. Вечная память вам! Вы выполнили свой воинский долг с честью! 

 25 января 1945 года город Глейвиц взят. Полк ушёл за город, беря с боем каждый дом, в пригородной деревне, растянувшейся вдоль шоссе более километра. В полкилометре за городом, вдоль шоссе видны шесть сожжённых «Студебеккеров» из отдельного 292-го артполка, приданного нашей дивизии. Эти машины по ошибке попали в расположение немцев и были расстреляны по прямой наводке. Этот случай заставил остальных быть более бдительными. На своей машине везу снаряды для 45 мм пушек и противотанковые гранаты, так как немец начал конроатаковать танками. Спешим доехать со старшиной Виноградовым до расположения нашего полка. Наше внимание привлекают четыре человека, движущихся в нашем направлении по кювету шоссе. Автоматы держим наготове. Люди приближаются, различаем наших двух солдат из полковой разведки, ведущих двух пленных фолькштурман. Наши солдаты машут нам, чтобы мы немедленно возвращались обратно, так как недалеко немцы. Разворачиваю машину, старшина Виноградов узнал от них, где находится наш полк. Вижу по взволнованному лицу старшины, что мы были в тяжёлом положении, едва не попав в лапы к немцам. Кое-как находим обозы наших батальонов и раздаём им боеприпасы. Заночевали в лесу в пригороде местечка Глейвиц. На утро узнаём, что наш полк соединился с соседним полком 374, ликвидировав небольшую группу фрицев. Затем нас сменяет другая, чтобы опять продолжать развивать успех наступления, ликвидируя по пути очаги сопротивления. Весь полк возвращается в Глейвиц, чтобы после небольшой передышки вести новые бои на другом участке фронта, отвоёвывая город за городом немецкой Силезии.

 27-29 января 1945 года находимся в Глейвице, получая пополнение и оружие. В городе тихо, из окон домов выброшены белые флаги, как знак того, что город прекратил сопротивление. У нашей комендатуры собралась очередь цивильных гражданских немцев, чтобы получить немного хлеба. Комендантом города был назначен заместитель командира полка по строевой части, майор Баранов Иван Иванович. 29 января полк движется на город Оппельн в 30 км за Глейвиц, ниже по течению реки Одер. Город был взят сходу при поддержке танковой бригады и авиации. Здесь произошла моя встреча с одноклассником Ильёй Мальцевым. Мы вместе учились во второй образцовой школе города Тюкалинска, Омской области в 1936 году. Нам было тогда по десять лет. Коротко поговорили и разъехалсь по своим сторонам движения в наступлении, дальше на Запад. 

 4-7 февраля 1945 года устремляемся к городу Бригу на Одере.

 Доехав до городка Шанкендорфа, останавливаемся. Путь преграждает быстрая река Одер. Начинают подходить понтонные и сапёрные части для возведения переправы. Дороги забиты тяжёлой артиллерией, которая стягивается на правом берегу, чтобы дать артподготовку для наступления. Вот прошли восемь «Катюш», вызывая улыбку удовлетворения у солдат. В небе барражируют истребители. Подходит зенитная артиллерия, чтобы прикрыть батареи и воздвигаемую переправу от мессеров. Наступает ночь, непроглядная тьма, которую нарушает отблеск ракет освещения, пускаемых немцами, да рой трассирующих пуль на далёком расстоянии, которые напоминают летящих светлячков. Изредка доносится как раскат грома, эхо далёкой бомбёжки, это наши самолёты бомбят город Бриг-на-Одере. 8 февраля наши воска стремительно переправились через Одер и вышли на ближайшие подступы к Бригу. Въезжаем в первую деревню на левом берегу Одера, но теперь это уже не деревня, а груда обломков зданий, смешанных с торчащими из под развалин трупами фрицев, лошадей, коров. Хорошо поработали наши артиллеристы! Выезжаем на центральную дорогу, ведущую в Бриг, до которого 15 км. Немцы, поспешно отступая, не успели даже взорвать мосты через притоки Одера. Въезжаем в центр города. Жарко от горящих домов, грозящих обвалится и погрести людей.

 Узнаём дорогу на Гроткау у регулировщика и уходим на город. У немцев выгодные позиции – за Гроткау к Западу начинаются сопки. Полк ведёт бои в городе. Мы становились в 3-х км от города..

 Немцы предприняли несколько контратак и им удалось взять деревню на дороге к Гроткау. Наш полк оказался в их окружении. К вечеру 20 февраля к нам приходят три «Катюши» в деревню, где стояли машины нашей батареи. «Катюши» направили свои рельсы на деревню, где находились немцы, лейтенант устанавливает прицел буоль и даёт солдатам координаты прицела. Наводчики наводят рельсы по заданным координатам и наконец всё готово к залпу по врагу. Стали ждать подходящий момент для стрельбы. К позиции немцев стали подходить танки. Расчёты «Катюш» наготове, лейтенант командует: - «Расчёт в укрытие!», все бегут за церковную ограду, находящуюся в 15-20 метрах от машин. Лейтенант залазит в кабину «Студебеккера» и опускает бронещитки на стекла машины. Затем послышалось зловещее шипение и столб пламени упёрся в землю и, как огненные стрелы полетели снаряды в небо и скрылись в нём. Через несколько мгновений послышались беспорядочные взрывы снарядов, несколько танков немцев загорелись, и отдалённая деревня опять стала нашей. 21 февраля пришли наши танки и, Гроткау был освобождён, немцы были отброшены к городу Альт-Гроткау, в 5 км от Гроткау. Наш полк меняет другая часть, а мы покидаем Гроткау. Полк основательно потрёпан, насчитывает от силы 200 человек пехоты, не считая тылов. Перебрасываемся на другой участок к городу Бреслау-на-Одере. Вот уже более месяца идёт штурм этой твердыни. Над городом дым и грохот бомбёжки. Полку поставлена задача – сдерживать немцев, стремящихся прорваться и соединиться с бреславской группировкой. Подходим к сопкам и занимаем оборону в 15 км западнее Бреслау. Здесь мы берём деревни Штейн и Вольтскирх у подножья большой горы, на верху которой стоит Кirх (моностырь) Вольтскирх, несколько раз переходящий из рук в руки. Командующий артиллерией корпуса приказал:- «Стереть с лица земли». После бомбёжки с воздуха и огня артиллерии деревня Вольтскирх превратилась в груду развалин.

 23 – 28 февраля стоим под сопками, продвиженя нет и больше не было взято ни одного населённого пункта в этом направлении, и только капитуляция отбросила немцев в Прагу. Машины нашего полка стали за 6 км от деревни Штейн во дворе барского дома. Расположились во флигеле. Со мой были шофёры: Аришин, Чекванов, Бугрий, Гриценко, Силкин, Храмцов, Канашкин. Машины поставили в аллее акаций, несли посменно дежурство. Февраль, снег почти уже сошёл, кругом лужицы снеговой воды, на дне которых видны осенние опавшие листья, они так напоминают далёкий родной Сибирскиий край и лес весной, но мы в Германии. Прикидываешь – какое расстояние отделяет нас от далёкой Родины! Урок истории повторяется – Русские солдаты опять в Германии! Со стороны Штейна слышится грохот. В небе часто видны П-2, летящих на бомбёжку немецкой обороны. Изредка появляются мессеры, они уже редкие гости над нашими позициями. С водителями Кашкиным и Храмцовым едем в распоряжение дивизии. Приезжаем в штаб и получаем направление – ехать за боеприпасами в город Бериштадт в сторону города Чеистоков, это в 110 км от нашей стоянки. Проезжаем город Бриг прибываем на станцию Бериштадт. Грузим машины снарядами для гаубиц 122 мм и минами для наших миномётов. Прибываем на место нашей стоянки под деревню Штейн.

 1 – 4 марта 1945 года наш полк уходит вправо от деревни Штейн вдоль гор и ведёт наступательные бои. Нам приходит пополнение из освобожденных из немецкой неволи пленных красноормейцев и парней угнанных на работу в Германию. В одном из боёв тяжело ранен начальник санитарной службы, капитан Проскурнин. Много раненых отвезли в медсанбат.

 5 – 6 марта 1945 года возвращаемся снова под Гройкау и останавливаемся в 5 км восточнее города, в одной из деревень. С 6-го по 15-е марта получаем пополнение и оружие. Подходят артиллерийские части и ведут пристальный огонь по Альт-Гройкау, прикрывающем правый фланг Охельиской группировки, которая далеко вклинилась в наш фронт, имея плацдарм на левом берегу Одера. Вечером 15 марта в наше расположение прибыли танки Т-34 и «Катюши» и въехали в вырытые для них ниши. Только рельсы со смертоносными снарядами виднеются на поверхности, чтобы немцы не обнаружили их. 16 марта вызывает меня наш воентехник, старший лейтенант Митрофанов и говорит: - Назаров, тебе придётся ехать в г.Краков и сдать свою машину войску Польскому, которое формируется там». Делать нечего, раз приказ, надо ехать! Прощаюсь с шоферами, знакомыми солдатами и еду в армейские автомастерские города Брига, что в 20 км от Гроткау. Мастерские были расположены в танковом гараже, где фрицы учились по назначению. В отдельных гаражах еще стояли не собранные танки с чёрными крестами на башнях. От корпуса сдавали 10 полуторок. Два дня эти машины ремонтировали, и мы отбыли в Краков. От армии нас сопровождал капитан, а от дивизии воентехник на «Шевроле», которую вёл дивизионный шофёр Розен. Подъезжаем к г.Оппельн. Рядом фрицы, которые ещё не знают, что их группировка окружена со взятием нашими войсками городов Альт-Гроткау и Нейсе.

 18 марта 1945 года подъезжаем к Домбровскому угольному бассейну г. Бсутен. Два месяца тому назад наш полк брал здесь с боем каждый дом, каждую улицу, а сейчас по городу спешат прохожие, снуют машины. В небо упирается столб чёрного дыма металлургических заводов и копей. Только подбитые танки, да сожжённые дома немые свидетели недавних боёв за Силезию. После Бсутена проезжаем Карф, Катовице, Сосновец и устремляемся к Кракову, 19 марта прибыли в город. Трёхсоткилометровое расстояние отделяет меня от части, сжимающей кольцо Оппельнской группировки противника. Сдаём машины пану майору Войскоа Польского. 22 марта машина «Шевроле» водителя Розена уносит нас по дивизиям корпуса. Прибыл в г.Альт-Гроткау, где стоят тылы нашей 128-й стрелковой Краснознамённой дивизии. За спиной тяжесть ППСа, на боку полевая сумка с тетрадями, вещмешок с краюхой хлеба и банкой консерв – вот и всё, что нужно для солдата. Жду машину из нашего полка, которая должна прибыть за боеприпасами. Смотрю, где можно было бы отдохнуть и перекусить. Повсюду дома без черепиц, пробитые снарядами, город выглядит как после землетрясения. Пока приглядывал себе место отдыха узнаю страшную весть – убит майор Чурганоа, командир нашего полка. Схоронили его на узкой и тесной Burgplatz(городской площади) в г. Гроткау, отдав последние воинские почести боевому командиру. Командиром полка был назначен майор Баранов Иван Иванович. В окно чердака дома, на котором чудом уцелела черепица, я увидел, что подошла машина «Шевроле» без кузова и выбитыми стёклами, кабина изрешечена осколками снарядов. Подхожу к машине, возле которой стоит наш водитель Арсенин и воентехник, ст. лейтенант Митрофанов. Это машина нашей минбатареи, попавшая под прямую наводку немецкой пушки. Воентехник сообщает мне, что захвачен немецкий мотоцикл BMW, на котором я должен возить нового командира полка. Наступает вечер и длинные тени легли на землю. С начфином нашего полка идём в полк, расположенный в деревне Обер-Кюшмальц. Выходим на дорогу, ведущую в г.Нейсе. Часто попадаются колонны пленных немцев по пятьсот человек – остатки пленных Оппеньской группировки. Опустив головы, проходят фрицы в пятнистых комбинизонах и плащ-палатках, их ведут для отправки в наш тыл, для участия в работах по восстановлению разрушенных ими городов и сёл нашей Родины. Сворачиваем на дорогу в Обер-Кюшмальц и решили где-нибудь переночевать. Устремились к большому дому, окружённому деревьями, подходим к воротам и вижу – у подъезда стоит мотоцикл с коляской и улыбающийся Чекмалов Михаил, шофёр нашей батареи. Оказывается, в этом доме расположился медсанбат нашей дивизии. Он поздравил меня с завершением трудной командировки в Краков. В это время к нам подходит Тёмкин, фельдшер из нашего полка, приехавший сюда за медикаментами. Уселись на мотоцикл и тронулись в дорогу, в тыл нашего полка. Стало радостно на душе, что я снова увижу дорогих моих друзей-шоферов, ведь мне столько пришлось с ними поколесить по дорогам Польши, Германии и пережить тяжёлые моменты войны! Двигатель мотоцикла мягко работает, нет никого побрякивания, постукивания подвески, чувствуется класс машинки BMW. Поздним вечером добрались до своего полка. Волнуясь, захожу в дом, где расположилась наша шоферская команда. Комната тускло освещена свечёй, за столом мои друзья, заканчивают ужинать. Мы опять все вместе! Калашкин Миша уступает мне стул, наливает борщу. Быстро закончил трапезу. Потом начал рассказывать про свою поездку в Краков. Вскоре улеглись спать, друзья моментально заснули. Я долго ворочался, не мог заснуть, мне всё не верилось, что буду возить командира полка, как сложатся наши отношения и что вообще меня ждёт впереди.

 Сегодня, 23 марта 1945 года приступаю к учёбе вождения немецкого мотоцикла BMW, при участии нашего шофёра Чекванова Михаила Константиновича. По дороге на батарею, расположенную в 5-ти км от Обер-Клюшмальц, мотоцикл вдруг стал трудно управляться, а потом и вовсе не смогли переключать скорости. Вызвали повозку и вернули мотоцикл в наши мастерские. На этом моё обучение закончилось, не успев начаться. Сроки ремонта не определённы, техника сложная.

 26 марта с рассветом, все свободные машины батареи едут на огневую за миномётами и минами. Водитель Гриценко заболел и остался в расположении, я еду вместо него на его машине. Часа через два возвращаемся в Обер-Кюштальц. Расчёты чистят миномёты, на кухне хлопочет Канашкин Миша, наш повар и шофёр. Вечером произошла смена части и опять в путь. Снова сопки, влево на вершине монастырь, на склоне видно деревушку, там немцы. Встали возле мельницы с большой каменной трубой. Напротив расположился КП полка. Иду к командиру части. Возле крыльца дежурный автоматчик. Сообщаю ему, что нужно лично встретиться с майором. На крыльце появляется адъютант Тарасов и выслушав меня исчезает в приёмной командира. Жду, наконец, меня вызывают пройти. Сильно волнуясь, захожу в комнату, где за столом обедает Баранов И.И. Докладываю: «Рядовой Назаров прибыл из командировки в город Краков, машина сдана Войску Польскому в образцовом состоянии». Майор спрашивает: «Где сейчас определён?». Отвечаю: «Зачислен в расчёт вторым номером, товарищ майор». Следует указание: «С этого времени будешь дежурить с мотоциклом при КП полка, будешь мой личный шофёр». Отвечаю: «Есть, но с условием, что мотоциклом буду управлять только я, не передавая руля даже Вам». Майор улыбнулся моей наивности, проговорил: «Конечно, конечно». Спустя несколько минут я вышел от майора и зашагал к комбату старшему лейтенанту Андросову, который расположился у выезда из деревни в небольшом, но уютном домике. По сторонам от шоссе отдыхают солдаты, положив вещмешки под голову. Солдаты из роты противотанковых орудий устанавливают ПТР для ведения огня по воздушному противнику, под навесом сарая дымит походная кухня.

 Вспотевший до предела, вхожу в прохладу каштан и докладываю комбату о решении командира полка. Андросов поздравляет меня с повышением и просит не посрамить честь солдата батареи. После этого рапорта, спешу к друзьям-шоферам поделиться радостью. Захожу в большой сарай, крытый черепицей, где стоят машины Гриценко и Конашкина, присоединяюсь к солдатскому обеду, состоящего из борща и каши со свининой. Вдруг послышался шум моторов немецких самолётов, выскакиваем из сарая и смотрим, как четыре фоке-вульф делают заход на соседнюю деревню. Первый самолёт вдруг пошёл в пике и скрылся за деревьями рощи, окружавшей кольцом деревню. Первый самолёт вдруг пошёл в пике и скрылся за деревьями рощи, окружавшей кольцом деревню. Послышался треск пулемёта и взрыв бомб, к небу взмыл столб чёрного дыма, остальные стервятники следовали один за другим и вот уже длинная полоса чёрного дыма от оглушительных взрывов. Оказывается по дороге проходила колонна бензовозов, подвозящая бензин для самолётов фрицев, отступая они взорвали её, чтобы недосталась нам. Сзади нашей деревни, где мы были расположены, километров за 15 виднелся купол гари и слышался грохот бомбёжки, то сплошной гул артподготовки, это наши войска штурмуют Бреслау, где немцы не приняли ультиматум о капитуляции.

 1 апреля 1945 года занимаем оборону западнее Бреслау в 15 км, влево от нас находится Нейсе, вправо, на склоне предгорий, находятся Судет, Цобтен, Швайдинц. Командный пункт полка расположился в деревне Ранкау, тылы полка в деревне, левее в 5 км, батальон капитана Юдакова расположился в д. Вольтаскирх (вернее в развалинах её) и только часовня, изглоданная снарядами и осыпанная, как оспой пулями, с оставшейся черепицей возвышалась над развалинами.

 1 апреля – 8 мая 1945 года полк держит оборону, не давая немцам соединится с бреслауской группировкой.

 22 апреля прекратился непрерывный грохот штурма Бреслау, он низложен, освободив многие части, которые дрались на подступах к нему. Целые кварталы города превращены в груду битого кирпича и дымящихся развалин, погрёбших под собой тысячи солдат и гражданского населения вермахта.

 8 мая в 3 часа ночи едем с командиром полка майором Барановым Иваном Ивановичем на мотоцикле в деревню Вольтскирх к командиру 1-го батальона капитану Юдакову. Небо уже сереет, близится рассвет. Тишину ночи нарушает то треск автомата, то взрыв гранаты, эхо раскатывается в горах и замирает. Через три-четыре минуты немцы пускают ракеты, освещая передний край, фрицы боятся вылазок наших разведчиков. Проезжаем деревню Штейн, где расположен комендантский взвод полка и разведка. Проезжаем завал, едем без света, ориентируюсь по белеющему асфальту, вот силуэт подбитого танка Т-34, загородившего дорогу, снижаю скорость и мотоцикл, накреняясь на левый бок объезжает танк. Вот поворот в д. Вольтскирх, вдруг землю потряс взрыв на стороне немцев, майор взглянул на меня, как бы спрашивая, что это значит? Эти подозрительные взрывы сильно забеспокоили командира. Они были разгаданы только в 5 часов утра 8 мая. Вот и Вольтскирх. Останавливаюсь у домика, с отвалившимся углом, разбитой черепицей, покрытый выбоинами от пуль. Глушу мотор, заходим к комбату, в комнате все встают, приветствуя командира. Здесь были: капитан Юдаков, командир одной из рот, связной комбата. В комнате, тускло освещенной свечой, стоял полумрак и облако табачного дыма, на столе стоял не доеденный ужин. Майор расспросил о пополнении батальона, о бдительности, о мерах батальона в случае артподготовки немцев. Затем разговор зашёл о таинственных взрывах. Капитан высказал мнение, что фрицы наверно взрывают грунт для сооружения дотов. Майор засомневался:- «А если они взрывают мосты и собираются уходить?». Было решено немедленно послать батальонную разведку в траншеи немцев. Связной привёл двух сапёров молодых и подвижных с 1926 года, затем подошли четверо разведчиков. Юдаков поставил им задачу, вся команда ушла в темноту ночи.

 8 мая 1945 года, 4 часа ночи, командир полка, майор Баранов И.И., сидевший у телефана подал знак, чтобы все замолчали и начал разговор со старшим разведки:- «Как, вы в траншеях? Немцы ушли?». По этому разговору мы, находящиеся рядом с комполка, поняли, что наступило время затишья, Победа где-то совсем рядом. На следующий день о ней объявили. Нашему ликованию не было конца!

 Так мой старший брат, Назаров Герман Степанович, 1926 года рождения, девятнадцати летним, возмужавшим и закалённым в горниле Великой Отечественной Войне пареньком, встретил Победу в восточной Германии, в составе своего 741-го, ордена Александра Невского стрелкового полка, 128-й Псковской Краснознамённой стрелковой дивизии, 118 корпуса.

 P.S.

 Запись воспоминаний моего брата на этом обрывается. Для меня сейчас это становится понято и справедливо воспринятым. Началась его учеба в техникуме, потом обзавёлся семьёй, родились дети и стало не до воспоминаний. Мне помнятся его рассказы о войне, когда вся семья собиралась за столом в день праздника Победы 9-го Мая, но я был слишком мал, чтобы вести такие записи. Герман награждён медалью «За отвагу», «Орден Отечественной Войны IIстепени», а так же всеми юбилейными медалями к дню Победы.

30 апреля 2016г Игорь Назаров / Игорь Сибиряк /

magenta-knigi.ru/post351226680/ Лена, спасибо за рассказ и показ дороги на Голубую Криницу. Так и хочется искупаться в этой чудодейственной кринице, не смотря на заснеженность окрестности! В этом сила источников, поэтому мы сломя голову готовы ехать к ним в любую погоду! Что может быть лучше дикого путешествия?!