НЕ МЕШАЙ РАБОТАТЬ

Все чаще люди пытаются решить свои проблемы за счет других людей. Крайняя форма таких решений – захват заложников. И уж совсем крайняя форма, когда в заложниках оказываешься ты.

Как бы ты ни относился к подобному явлению, вести себя в этой ситуации надо соответствующим образом.

• Главное не поддавайся панике и не пытайся куда-то убежать. Это, скорее всего, будет бегство в мир иной.
• Скромно сноси лишения, оскорбления и унижения, не смотри в глаза террористам, не веди себя вызывающе.
• На совершение любых действий (сесть, встать, попить, сходить в туалет) спрашивай разрешения.
• Если ты ранен, постарайся не двигаться, этим ты сократишь потерю крови.
• Не допускай действий, которые могут спровоцировать нападающих к применению оружия и привести к человеческим жертвам.
• Старайся запомнить как можно больше информации о захватчиках.
• Постоянно контролируй ситуацию, не выпуская из поля зрения ни одной мелочи: меняется ли настроение преступников, причины этих изменений, как проходят обсуждения различных вопросов между участниками похищения.
• Жалобы, стоны и плач способствуют проявлению агрессии по отношению к заложникам. Нельзя зацикливаться на негативных мыслях вроде «я умру, это закончится плохо, за что мне такое наказание». Лучше думать о чем-то отвлекающем, например, вспоминать содержание хорошей книги или девушки.
• Займи позицию пассивного сотрудничества. Разговаривай спокойным голосом. Избегай выражений презрения, вызывающего враждебного тона и поведения, которые могут вызвать гнев захватчиков.
• При наличии у тебя проблем со здоровьем, которые в данной ситуации сильного стрессового состояния могут проявиться, заяви об этом в спокойной форме захватившим тебя людям. Постепенно, с учетом складывающейся обстановки, можно повышать уровень просьб, связанных с улучшением твоего комфорта.

Все запомнил? Теперь переходи в разделы отравляющих газов, огнестрельных ранений и выживания под завалами, потому что, как правило, этим заканчиваются освобождения заложников.

Самое глупое, что ты можешь сделать прямо сейчас, – это решить, что все приведенные рекомендации – формальность, придуманная чинушами для оправдания своей зарплаты. Эти рекомендации обладают поразительным свойством: их абсолютно все знают, и абсолютно все забывают, как только дело доходит до их применения. Тебе, конечно, известно, что основную опасность для заложников представляют:

• террористы
• сами заложники
• группа захвата
• журналисты

Источники опасности расставлены в произвольном порядке. Из перечисленных – группа захвата и журналисты оказываются в подобных ситуациях постоянно. Поэтому для них организуют совместные учения, семинары, мастер-классы. Здесь-то и становится ясно, насколько эти рекомендации формальны, а насколько обязательны к буквальному исполнению. Вот один дядя не мне рассказывал.

- Это был апрель пятого года. Как раз после Беслана, когда в очередной раз выяснилось, что журналисты ни хера не умеют работать с нами и не понимают, как надо себя вести в зоне проведения спецопераций.

Это была инициатива от силовиков: ребята, давайте мы с вами поработаем чуть-чуть, потому что, сколько ж можно-то! Задолбали!

Ну, собрали в одном из центров нашей подготовки ораву журналистов. Им неделю давали лекции, с полу-практическими занятиями: показывали, рассказывали, объясняли.

Зачетом для них должна была быть большая «показуха», входе которой энная часть журналистов могла бы спокойно отработать все полученные навыки: как это освещать, как с кем разговаривать, и как не мешать силовикам работать, где стоять, где не стоять. Ну а отдельные активисты, у кого очень много адреналина, могут побыть в качестве заложников.

Погода была – говно редкостное. Температура примерно минус пять. По легенде учений, первая часть – «захват заложников и удержание их в отдельно стоящем жилом доме сельской застройки». В этом учебном жилом доме ни электричества, ни тепла, холодно-голодно, благо, что снега внутри нет.

Нам дали женщину-психолога, которая должна была сидеть с нами там, на случай если у бедных заложников сорвет крышу. С ней же рядом женщина-медик со всем набором лекарств. Им команда – нам не мешать.

Из журналистов в заложники вызвались две девки. Им тут же «мамочку» (шапочку-маску) на морду дырками назад, морду вниз, пинок под зад – полетели. И вылезает журналистик с телевидения. Весь из себя такой на понтах: «Ну, покажите мне Беслан». Весной 2005 года, говорить о том, что «покажите мне Беслан» – неосмотрительно было. Ты Беслан хочешь увидеть? Ну, сейчас ты его увидишь. Маску на морду, пинок под зад, руки в гору и вперед.

Было три злобных террориста – Али, Ахмед и Ага…Это мы, как ты понимаешь. Завели мы заложников в комнату. Сажаем к стенке. Пятки – максимально далеко от стены, сидит на корточках, рыпнуться уже не может, и попой до пола не достает. Очень неудобная поза… Руки за головой, пальцы переплетены. Сверху команда: «Сидеть, не рыпаться, говорить, когда разрешат! Всем все понятно?»

Команда, естественно, со «страшним тирраристским акцэнтом».

Девки просекли. Они-то лекции слушали. А этот вылезает… Я, говорит, журналист, мне можно! Ну, на фразу «я журналист» получает. Типа – тебе команды говорить не было! Пока аккуратно, пока без следов.

– Меня бить нельзя!

Еще раз – бум!

– Тебе говорить никто не разрешал, сиди, молчи. Все усек?

– Усек.

Бум!

– Тебе же сказано – без разрешения не говорить!

Вроде затих.

Дальше начинается одиночный допрос: фамилия, имя, точный домашний адрес, состав семьи, «счас придем будим рэзать», туда-сюда… Сумки все вытряхнули. Типа – вещи с собой есть? Давай сюда! Они-то думали, с ними будут интеллигентно разговаривать – а тут все вытряхнули, вверх-вниз. Нормальная женская реакция: ой, у меня там телефончик, у меня там это, а как же так?! Естественно, за разговоры без команды получили.

Потом начинаем разговор. Ты кто? Маша. А точно Маша? Точно Маша. А если не врать? Да точно, точно! А кто дома?.. Ну, стандартный «раскол», короче, минут по 5-7 на каждого. При этом они же слышат, что происходит сбоку. Тыкается пальцем в конкретного, говорится ему: «Сиди и заткнись». И пока сбоку человека «колешь», периодически лупишь в стенку чем-нибудь тяжелым. Человек не понимает, что происходит. Такое впечатление, что сбоку уже кого-то убивают. Минут за 15 всех разговорили. Этот опять начал выеживаться: «Я журналист, со мной так обращаться нельзя, а давайте я вам помогу»…

На очередной вопль «я журналист» огребает по печени. Через какое-то время: «Я писать хочу». А тебя, козла, никто не спрашивал, что ты хочешь! Твоя задача – сидеть и не выеживаться!

Холодно, они начинают замерзать. Девки уже синие стали. Ножом маску приподнимаешь – челюсть открой! (А с собой во фляжке спирт неразбавленный). Открывает. Туда из фляжки – бульк! Ножом челюсть закрываешь – глотай! Ик… Открывай! А они настолько замерзшие, настолько офигели, что не понимают, что им дают чистый спирт. Потом горячий кофе из другой фляги – бульк! Глотай! В очередной раз ножом челюсть открываешь, туда кусок шоколадки – глотай.

На фоне этого постоянная трепотня между Али и Агой, насчет того, что вот правая, ей можно и воспользоваться, пока еще не началось. Перо в бок (ну то есть не в бок, понятно, просто лезвие к телу приложили) – пошли!

Если бы ОМОН пришел минут на пять попозже, она бы сама дала, точно тебе говорю.

Парню досталось хорошо за его собственную дурь. Если тебе четыре раза сказали, что говорить будешь только по команде, а ты пытаешься качать права, то тебя первым же порежут (если взаправду). Ну, мы не порезали, мы по ребрам хорошо постучали, плюс по шее досталось.

Причем, они-то думали, что это минут на пять, на десять, дальше придет доблестный ОМОН и освободят. А у нас команда: на 40 минут это счастье растянуть, по полной программе. Они-то не знают, что кроме нас в комнате – психолог, медик. К тому же это фиксировалось на видео, но это уже служебная документация, она ушла в недра как учебное пособие.

Так вот, девку уже наполовину раздели, она была уже сама готова дать, только чтобы отстали. И она поняла, что любой приказ – лучше выполнять. Потому что по шее досталось и им тоже. В таких ситуациях, люди почему-то моментально обучаемые становятся. Опять же – вторая чувствует, что соседку подняли и куда-то увели. Плюс ее, пока обыскивали – облапали. Плюс оценивали как на базаре обеих, кого брать, эту или эту? Эта слишком плоская. Да ладно, плоская, сейчас ножом поднимем, посмотрим! А когда ты сидишь, и минус пять, и у тебя по ребрам холодный клинок скользит – не через свитер, а напрямую – в общем, неприятно. О том, что все это не более чем учения, – забывается мгновенно!

Ну, пришел ОМОН, всех освободил. А они сидят, у них натянуты маски, они ничего не видят, они только все это чувствуют. И они вдруг слышат – стрельба, взрывы, через маски видят вспышки светошумовых гранат, потому что она даже через маску просвечивает, и они-то надеялись, что вот сейчас-то оно будет, вот, свобода! А ни хрена подобного, потому что дальше – «фильтр». Они в том же виде, как были, – им только «браслеты» еще нацепили на руки, и точно так же, пинками погнали на фильтрационный сбор. И там продолжается шоу: докажите, что вы – это вы, а какое вы имели отношение, а действительно ли вы были заложницей, а кто может это подтвердить, а на основании чего вы оказались в заложниках, а какие подробности, как вас взяли… Потому что это нужно тем журналистам, которые сидят в пуле. И все это они видят. Единственное, что журналисты, не видели, – обработку заложников внутри. И для журналистов очень хорошо была разница видна: люди, которые заходили, и те, кого оттуда вывели.

Потом собирают итоговую «прессуху». У заложников спрашивают, сколько было террористов? Ой, а мы не видели. Ну, вы же слышали – сколько? Ну… человек семь. Вы сможете их опознать? Нет, не сможем. А по голосам? Нет, не сможем. Вы сможете хоть что-то? Нет, не сможем. А почему? Этого мы не видели, это мы не запомнили. Как с вами обращались? Спасибо, что не зарезали.

Первый вопрос, который всегда задавался перед началом таких «прессух»: «Господа журналисты, надо ли освещать позицию боевиков?» Обычно журналисты все как один: «Да, нужно предоставить боевикам возможность высказаться, это не бандиты, а борющиеся за свободу люди». А тут те, что побывали в заложниках, как заголосят: «Чего-о-о-о?! Этим зверям еще и давать возможность говорить?! Да их, козлов, мочить надо!»

А с мальчонкой забавно получилось. Как только его спас ОМОН, он начал верещать: «Я свой, я журналист!». Ну, ему и досталось – на сей раз уже от ОМОНа. Типа – разбираться кто ты, будет следователь, а сейчас пока не вякай; по нашим данным, было захвачено три женщины, а кто ты, мы вообще не знаем. На «прессухе» он сидел, держась за все свои органы.

Ну, а дальше команда руководителя учений: товарищи офицеры, кто исполнял роль «террористов», – прошу встать. Господа журналисты, можете задать им интересующие вас вопросы. Прибегает мальчонка, держась за помятые бока, и начинает: «Как же так, вы же знали, что я журналист, почему вы со мной так обращались?» Я ему говорю: «Мужик, ты сейчас обращаешься к кому? К офицеру правоохранительных органов, или к террористу Али? Террорист Али сейчас тебе загонит перо под ребра, и на этом разговор закончится. А если ты обращаешься к офицеру – то вопрос не по адресу. А к тебе, уважаемый, одна-единственная просьба: поскольку ты, успел наснимать наши рожи в открытую, то прежде, чем пускать это дело в эфир, закрой лица.

Так ни хрена подобного! Через три дня в итоговой программе пошел сюжет с открытыми лицами!

Вот и спрашивается, для кого все эти наши рекомендации, все эти их учения? Точно – мочить таких надо.

Отсюда: srazbega.ru