ВАШ ДНЕВНИК НЕ ОБНОВЛЯЛСЯ ТРИ НЕДЕЛИ!11 ПИЗДЕЦ!11

Ладно, хуле, что нам стоит. Есть у меня один знакомый, тот самый, который принёс мне Зейтгейст. Приходит он как-то, а я, значит, Бодомов слушаю. Он говорит: а вот у нас на кунфу учат фильтровать негативные воздействия. Блять. Я уже не буду говорить про общее ебланство таких заявлений, лучше послушайте, что я думаю про нашу жизнь. Жизнь у нас с вами, товарищи, хуёвая. Ужас просто. И то, что вы не слушаете Бодомов, вас не спасёт, и вот почему. Как известно, девяносто процентов информации приходит к нам, дорогие товарищи, через глаза. А он беспокоится, как бы на него Бодомы негативно не повлияли, ну пиздец. Ладно, я не об этом. Все, почему-то как-то ездят по улицам спокойненько так, без паники и воинственных криков, а ведь ГОЛАТЕКО ОПАСНОСТЕ, ТОВАРИЩИ!1

Кто задумывается, сколько мы за день видим некрасивых вещей? Вот ты едешь по городу, и задумайся, стоит какой-нибудь отвратительный магазин. Тёма (известно, какой) как-то сказал, что не переваривает зданий, по которым видно, как их делали в три-дэ редакторе. Так вот. Едешь ты мимо такого магазина какого-нибудь. И, блять, ну такой же он пиздецкий, ну такой же страшный, такой, сука, невозможно отвратительный, почти как ёбаная лирушечка. Как известно, на мозги влияет всё. И то, что ты видишь мерзкий магазин, и то, что ты едешь дальше, а там, прямо за этим магазином — следующий магазин, ещё хуже предыдущего. И на нём такая гадкая надпись ещё: "Мебель", или "Продукты". И всё это плохо построено, плохо написано, всё в пыли и увешано пьяными разнорабочими, которые в нём собирают мебель или едят продукты. И всё это без любви, БЕЗ ЛЮБВИ, БЛЯТЬ, Я СКАЗАЛ, и с какой-то такой вселенской усталостью кто-то выродил этот магазин, обил его серой пластиковой вагонкой и увешал пьяными разнорабочими. И так оно всё безрадостно и безысходно, что прямо хоть бери и целуй этих всех обрыганых джамшутов, плачь и пляши яблочко.

Или стоит ещё, к примеру, в центре города торговый комплекс. Стоит и режет тебя прямо по живому. Вот этими своими стёклами полированными, этой своей пошлятиной, позолотой этой тошнотворной на буквах, и этими прямыми углами, Я ЕБАЛ, ПРЯМЫМИ УГЛАМИ, СУКА, ЧТОБ ВАС ВСЕХ ПОРВАЛО, КТО ПРИДУМАЛ ЭТИ ПРЯМЫЕ УГЛЫ. Была когда-то такая охуенная эпоха Возрождения, когда решили, что во всех искусствах надо плясать от человека, его пропорций и линий. Где у меня прямые углы? Найдите в Версале хоть один прямой угол, который был бы не скрашен какой-нибудь завитушкой, хоть каким-нибудь карнизом, какой-нибудь застратой лепниной. Так нет же. И они меня убивают, эти уроды, которые строят здания, готовые разлететься вдребезги и убить тебя, вспахать твою грудь каким-нибудь из своих углов.

И так далее. Мы кучу всего видим некрасивого. Некрасивую плитку на дороге, однообразную, одинаковую, как смерть еврея в концлагере. Некрасивые дороги, столбы. Столб только тогда становится более менее, когда в него въедет какой-нибудь имбецил на лексусе, и тогда в столбе появляется изгиб, какая-то фантазия, жизнь. И в лексусе, надо сказать, тоже фантазия появляется, особенно если имбецил ехал под девяносто. Всё такое квадратное, коробочки, нас тоже пакуют в коробочки и развозят по другим коробочкам, а это некрасиво. И мы там делаем ещё третьи коробочки. Всё некрасиво. Я сегодня ехал в маршрутке, рядом со мной сидит чувак, а у него в наушниках стучит какая-то дискотека: тук-тыц, тук-тыц. И так минут пять. Пацан не понимает, что слушает коробочки. И вот так везде, куда ни плюнь. И вообще. Заебало всё.

Так о чём это я. Надо закинуть гранату в здание горсовета: и красиво, и людям польза. Всех хозяев лексусов разогнать до девяноста и вписать в столбы. В городе станет тогда страшно интересно. Вывески, наверное, пожгут, а они такие стрёмные, что хоть ногтями сцарапывай. Кого-то, конечно, повесят на балконе, ну так куда ж без этого, фантазиен русский бунт, сюрреалистичный и претенциозный. Потом придут, всех накажут, свет выключат, дадут лекарств и уйдут до завтра. Только бы ночь скорее кончилась, а то страшно очень.