Он приехал. Захотелось на минуту заглянуть,
Все ли так, как уезжая, он оставил здесь когда-то.
Чтобы в этом убедиться, и крест-накрест зачеркнуть,
Чтобы больше не считать себя хоть в чем-то виноватым.

Зановесочки на окнах слишком бледные на вид.
Кто-то сирый и безродный в этом доме проживает.
У окошка в черном платье чья-то женщина стоит,
И другую (боже, где она теперь?), напоминает.

Папиросы будто вымокли, дымятся без огня.
Взять бы тачку, да с бутылкой завалиться в гости к другу.
Чтож ты улица не вспомнила бездомного меня,
Из под ног сорвался белый голубь и нырнул во вьюгу.

И повисли два аккорда между небом и землей.
Тот же голос хрипловатый, надрывающийся, нервный.
Он кружится над Арбатом, и над Яузой рекой,
Утешая, ты не первый, кто уехал, ты не первый.

Здесь тоска и нету денег, а на ужин ломтик хлеба.
Ну а летом только ивы над водою, только небо,
А на ужин пожелтевшая вчерашняя газета.

Но когда все это вспомнишь на другом конце планеты,
Сам себя не понимаешь, от чего печаль такая?
И летит московский голубь ослепительного цвета,
И крылом пустыню неба на три части разрезая...

Он приехал...