Цитата сообщения Бунтовский Павел Казаков (Харьков)


Жители Львовской, Тернопольской, Ровенской, Ивано-Франковской и Хмельницкой областей, как нечто само собой разумеющееся, принимают тезис о том, что они не только являются украинцами, но и украинцами настоящими, первосортными, в отличие от несознательных жителей Юго-Восточной, да и Центральной частей нынешней Республики Украина – „иванов, не помнящих родства“ и чуть ли не манкуртов.
Это было бы еще полбеды, так как население указанного региона составляет едва ли 15 % общего населения самостийной и незалэжной дэржавы, беда состоит в том, что многие «манкурты», если и не считают себя ущербными, то в любым случае – относят себя к той же самой нации.
Ниже я постараюсь показать, что этот тезис – принципиально неверный, что первые (назовем их пока «народом Х») и вторые (назовем их соответственно «народом У») не только не образуют единой нации, но и, напротив, представляют собой конфликтивные, или, попросту говоря, враждебные другу другу этносы.
О том, что такое «нация», уже больше чем столетие не могут договориться между собой ученые-этнографы, не то что политики: слишком уж зыбкое это понятие, не имеющее дифференциальных, различительных признаков. Имея в виду условность этого понятия, перечислим основные, наиболее часто выделяемые его признаки – 1) наличие эндо- и экзоэтнонима (т.е. внешнего и внутреннего обозначения народа), общие: 2) происхождение (мнимое или фактическое) и историческая судьба, 3) язык, 4) религия, 5) традиции, ценности, стереотипы поведения, менталитет и т.д. 6) государство (хотя бы на одном из этапов развития этноса, 7) экономическое пространство и ряд других, менее значимых признаков.
Об этнонимах поговорим чуть попозже, а пока обратимся к проблеме общего происхождения. Таковое при желании дейстительно можно отыскать: и «этнос Х», и «этнос У» выводят себя из русичей – обитателей Новгородско-Киевской Руси. С другой стороны, их субстратом были разные племена – дулебы в первом случае, и поляне и северяне, во втором. В этой связи следует иметь в виду, что средневековые народы были гораздо более аморфными образованиями, чем нынешние нации. Если копнуть чуть глубже, то мы обнаружим, что гуцулы, например, не только не славянский, но и явно даже не индоевропейский народ – достаточно посмотреть на их внешность, одежду, обычаи, музыкальные инструменты, орнаменты, песни и «дикие танцы». Карпаты всегда были одними из ворот для вторжений кочевых народов в Европу, и какая-то часть из них обязательно зацеплялась за эти горы (отсюда, вероятно такое большое количество топонимов-булгаризмов в нынешней Львовской области – Стрый, Дрогобыч, Трускавец и т.п.). Кроме того, некоторые ученые связывают топоним «Галич» с известными по фильму об Абеликсе и Астериксе галлами – народом, хотя и индоевропейским, но от славян весьма далеким. Кстати, «дулебы» звучит тоже как-то не очень по-славянски.
В любом случае, расовый тип «этноса Х» и «этноса У» заметно отличаются друг от друга. Это подметил еще М.А. Булгаков в «Белой Гвардии»:
«У Гая на скрещении дорог пропустили вперед себя тысячи с полторы людей в рядах пехоты. Были эти люди одеты в передних шеренгах в синие одинакие жупаны добротного германского сукна, были тоньше лицами, подвижнее, умело несли винтовки — галичане. А в задних рядах шли одетые в длинные до пят больничные халаты, подпоясанные желтыми сыромятными ремнями. И на головах у всех колыхались германские разлапанные шлемы поверх папах».
Типичный представитель «народа Х» – человек с тонкими чертами вытянутого лица, со светлыми блеклыми глазами, светлой кожей и блеклыми же волосами, «народа У» – кругло- или овальнолицый (нередко с выраженными скулами), чернявый, то есть темноглазый, черноволосый, чернобровый и смуглокожий.
Так что партия «Свобода», собиравшаяся установить во Львове рекламные щиты с цитатой «Кохайтеся, чорнобривi, та не з москалями» из поэмы «Катерина» Тараса Шевченко, опять попыталась примазаться к чужим достижениям (если таковым, конечно, можно посчитать чернобровость).
Кстати, как же могли образоваться столь значительные расхождения в расовом облике этого, как утверждают, единого народа? Здесь нам придется коснуться одной очень неприятной для наследников трипольской культуры и обличителей чувашско-мордовских москалей, а потому и старательно замалчиваемой, страницы в истории «этноса У».
В 12-13 вв. под ударами Степи (прежде всего, после вторжения монголо-татар) центральная часть Новгородско-Киевской Руси – среднее и верхнее Поднепровье, пришла в запустение и была покинута населением, ушедшим в двух направлениях – западном, в Галицко-Волынское княжество (то есть к «народу Х»), и северо-восточном – во Владимиро-Суздальское княжество. Эта, опустевшая полоса земли Русской, практически стала частью печально известного Дикого поля.
Постепенно – в 15-16 вв. – начинается обратное движение, сначала охотники и разбойники, а затем и крестьяне начинают возвращаться назад, заново осваивая брошенные когда-то земли (логично предположить, что это были потомки бывших беженцев). Необходимо отметить, что реколонизация осуществлялась из обеих частей разорванной страны – как с Запада, так и с Северо-Востока. Так возникли две «украйны» – одна из которых была польско-литовской, другая – московской (т. н. Слобожанщина). К середине 17-го века эти две «украйны» практически слились, что и – создав благоприятную геополитическую обстановку – поставило на повестку дня вопрос об объединении, а точнее, о воссоединении русских земель.
Вернемся, однако к вопросу о расовом типе «этноса У» – откуда могла взяться упомянутая выше чернявость? Практически все историки сходятся в том, что на своем обратном пути переселенцы встретили и ассимилировали какой-то другой, неславянский народ (или народы). Споры ведутся лишь о том, были ли это тюрки (торки, берендеи, черные клобуки и др.) или же кавказская народность адыгов (нынешние представители: кабардинцы, балкарцы, абхазы, черкесы и др.). Языковые данные (а это самый надежный источник реконструкции этнических контактов) показывают, что свою лепту в этногенез «народа У» внесли как те, так и другие.
Так, тюркизмами (которых насчитывают до 500) являются пресловутый майдан, кош, кылым, хата и т.д., адыгскими (здесь, правда, нужно учитывать, что адыгские языки, в свою очередь, имеют немалый тюркский компонент), по данным А. А.Максидова, – кобза, чувяки, шашка, Хортица и др. Интересными, хотя и не бесспорными являются предположения этого и других автора относительно заимствования в «украинский» язык формантов –ко и –ук (в фамилиях) из адыгского, и совсем уж фантастической выглядит интерпретация фамилия «отца наших идей» Шевченко – от слова “шэуджэн”, которым адыги обозначали своих христианских священников. Не вызывает сомнения, однако, происхождение многих малороссийских фамилий от адыгских корней – так что, если вы не можете разобраться в происхождении своей фамилии или фамилии друзей, справляйтесь в татарско-русском или в каком-нибудь кабардинско-русском словаре – и ваши старания будут вознаграждены.
Итак, здесь мы имеем, как сказал бы Солженицын, первый «узел» расхождения двух этносов – в расовом и культурном отношении. Расхождение это до поры до времени не ощущалось, тем более, что представители «народа Х» себя считали (как и их – соседи) русскими, о чем свидетельствуют топонимы-названия улицы Русской во Львове или города Рава-Русская (год основания – 1455), который противопоставлялся Раве даже не Польской, а Мазовецкой! – то есть к тому времени еще и понятия польской нации не сформировалось, в отличие от русских.
Второй – и пожалуй, более важный «узел» завязался в период т.н. «Руины», когда Левобережная Украина вошла в состав Московского государства, а Правобережная была опустошена усобицами и вторжениями крымских татар и поляков. В этот период образовалось как бы второе, уменьшенное издание «Дикого Поля», разорвавшего на этот раз две Украйны – Лево- и Правобережную. В это же время наметился еще один – в конечном счете, роковой – архетип «народа Х»: национально-сознательные (как сказали бы сейчас) люди бежали в Московию (заселив, во многом, Слобожанщину), оставаляя на родине соплеменников, которым не дороги были русские святыни и православная вера, да и просто человеческое достоинство. Затем бежать тамошние жители стали не в Россию, а в Канаду и США. С течением времени национально-сознательных становилось все меньше и меньше, в том числе, и благодаря преследованиям со стороны поляков и австрийцев (вспомним Таллергоф), но – о манкуртах чуть позже.
Вернемся, однако, к нашим баранам: с этого момента упомянутые народы начинают жить своей собственной, практически не пересекающейся жизнью– то есть, другими словами, у них складывается разная историческая судьба и разная территория проживания. Если «народ У», став полноправной частью формирующегося русского народа, участвовал в преобразованиях Петра, в «Золотом веке» Екатерины, в Наполеоновских и прочих войнах и т.д. – и далее, вплоть до трех революций, гражданской войны, индустриализации, коллективизации и пресловутого «голодомора» (который никакого отношения к представителям «народа Х» не имел – здесь они тоже «примазываются», уже не к чужой славе, а к чужому горю). Во время первой и второй мировой мировой войн, в период «советизации» Галиции и Волыни эти народы оказались по разные стороны баррикад, иными словами, фактически были врагами. Именно в этот период завязался еще один «узел», разделивший оба этноса – это можно проследить по поведению волынян, большая часть которых проживала до революции в царской России и была вполне лояльна царю, как об этом свидетельствует В.В. Шульгин.
Однако основным фактором, определившим враждебность данных народов, стало событие, произошедшее даже до Хмельнитчины и Руины – в виду имеется «Брестская уния», переход православной церкви на территории Речи Посполитой под юрисдикцию папы Римского в 1596 г. В связи с этим «народ Х», в котором униатство постепенно возобладало, стал т.н. этносом-ренегатом. К таковым в этнологии относят части больших народов, которые в силу исторических причин оказались на долгое время под давлением захватчиков и были вынуждены отказаться от тех или иных базовых ценностей “родного” этноса – как правило, религии (турки-месхетинцы, болгары-памуки, химшины, гагаузы, мазуры и т.д.). У представителей “выстоявшего” этноса и “ренегатов”, как правило, складываются очень напряженные отношения, нередко заканчивающиеся изгнанием последних (вспомним, например, печальную судьбу турок-месхетинцев, которых занесло уже и в США). Уникальная особенность “этноса Х” состоит, пожалуй, в том, то, что его представители попытались избавиться от метафизического греха униатства через “бегство вперед”, мимикрировав под черкасов-малороссов и попытавшись переманить их на свою сторону.
Столь долгая жизнь врозь и различия в исторической судьбе не могли не повлиять на развитие разной ментальности народов, иначе говоря, этнического характера и склада ума.
Характер «народа Х» складывался, а точнее говоря, был изуродован в условиях многовекового давления со стороны поляков, евреев-арендаторов и австрийцев, что привело к тяжелым этническим комплексам, которые были усилены травмой «советизации» после объединения с Советской Россией. Именно в этих комплексах, а также в комплексе вины за грех униатства следует видеть причины бесноватой русофобии, характерной для этого народа. Есть, впрочем, еще комплекс зависти к более удачливому соседу, а также психоаналитический механизм проекции, когда ближнему приписывают свои собственные недостатки, чтобы тем самым как бы нейтрализовать их.
Одним из важнейших элементов этничности является «пантеон» нации, куда входят известные личности (как «герои», так и «демоны»), а также знаковые события в ее истории. Убогая возня «оранжевых» вокруг «голодомора» и Крутов, прославление Мазепы и прочих Сагайдачных и Многогрешных, пропагандирование якобы «украинских» писателей и поэтов (чаще всего представляющих именно «народ Х») и направлены как раз на создание такого, нэзалэжного национального пантеона, но попытки эти обречены на провал, ибо соответствующие места в «обойме» у «народа У» уже заняты, и заменить, к примеру, советского разведчика Н. Кузнецова на его убийц-бандеровцев крайне сложно, если вообще возможно.
Если говорить об экономике, то Галиция и Волынь так полностью и не были интегрированы в экономику Советского Союза. Бросаются в глаза различия в экономическом поведении указанных народов: если «народ У» в хаосе реформ безропотно становился безработным или, на худой конец, шел на рынок торговать, то «народ Х» массово подался в «заробитчане».
В реакциях на экономические вызовы сказывается, среди прочего, и цивилизационный разрыв между этносами: не секрет, что «народ Х» до сих пор является преимущественно сельским (или местечковым) по своей природе. Этот разрыв проявился и в достославный период «майдана» – представители «народа Х» продемонстрировали великолепную пассионарность и магический характер мышления, которые, по О. Шпенглеру и Л. Гумилеву, являются признаком незрелых наций – мы, а точнее говоря, наши деды и прадеды прошли этот этап, в основном, еще в 20е-30е годы прошлого века, переболев большевизмом.
Рассмотрим теперь проблему языка, который, как известно, является самым важным этнодифференцирующим признаком. Когда «народ У» проживал в Речи Посполитой, его язык впитал некоторые полонизмы, но не в таком количестве, как это сделал язык «народа Х» за 17-20 века, и, естественно, не мог заимствовать австрицизмы. Позднее он вступил в контакт с великорусским, а затем и с возникшим на его основе общерусским литературным языками. Результатом этого взаимодействия стал пресловутый “суржик”. Бóльшая часть населения УР использует для общения, однако, общерусский язык.
Что же касается “украинского национального языка”, то создавался он на основе галицко-волынских диалектов, поэтому «народу Х» было проще перейти на него, тем более, что он был создан как раз к моменту, когда у представителей данного народа возникла в таковом потребность. Кроме того, ныне владение этим языком представляет определенные примущества в конкурентной борьбе за место под солнцем, что и объясняет, во многом, столь яростную борьбу за «мову».
Отделить самостоятельный язык от диалекта достаточно трудно. Одним из косвенных признаков в пользу первого считается акцент при речи на другом языке. Вспомним в этой связи, с каким акцентом и с каким трудом говорят на русском языке западенцы!
В заключение вернемся к проблеме этнонимов – итак, как же нам называть «народ Х» и «народ У»? Цепочка исторических наименований для первых может быть представлена следующим образом: руссичи – русские – русины – украинцы, для вторых: руссичи – русские – черкасы – малороссы – украинцы. В отношении последних вопрос этнонима, пожалуй, потерял актуальность – так как мало-, бело- и великороссы давно слились в один народ, который, очевидно, надо называть его родовым именем – русские.
Что же касается «народа Х», то от наименования «русские» он отказался сам, а на Украине никогда не жил, поэтому претендовать на, впрочем, довольно странное обозначение «украинец» (означающее, по существу, «пограничник») не имеет права. Часто используемое понятие «западенец» также не вполне удачно, ибо охватывает и закарпатских русинов, которых к манкуртам как раз не отнесешь. Использовать термин «галичане»? Тогда можно обидеть волынян, которые внесли немалую лепту в розбудову самостийной химеры.
Как представляется, помочь нам в этом отношении могут австрийцы, которые, наряду с поляками, стояли у колыбели «народа Х». Дело в том, что присоединив в 1772 г. Галичину и часть Волыни, австрийцы назвали новые для себя территории «королевством Галиции и Лодомерии». Обозначение это показательно в двух отношениях: во-первых, указанного королевства в реальности никогда не существовало (оно было лишь провозглашено в 1254 г.), во-вторых, «Лодомерия» – это изуродованное русское «Владимир». Мне кажется, эти два свойства имени – ирреальность и изуродованность – могут послужить основанием для обозначения им «народа Х».
В 30-е годы ХIХ века польский эмигрант Ян Потоцкий придумал этнос «украинцев». Автор этих строк был бы рад, если бы ему удалось повторить этот подвиг и придумать этнос «лодомеров». И еще больше был бы он рад, если бы этот этнос наконец получил заслуженную независимость – от нас, да и мы от него.

Лодомеры II, или Почему русские считают себя или других русских «украинцами»

Настоящие заметки представляют собой продолжение статьи, опубликованной на «Фразе» в конце марта этого года. В указанной работе развивалась мысль о том, что в 20-40е годы ХХ в. на территории бывших Восточной Галиции и Западной Волыни сформировался особый этнос-ренегат, этнос-мутант, враждебный русской нации, возникший к тому времени в результате слияния мало-, бело-, и великорусской народностей (т.е. и потомков «украинцев»).
Назвать этот этнос было предложено «лодомерами»– от австрийского названия «Королевства Галиции и Лодомерии» – что, прежде всего, должно было символизировать его искусственность и изуродованность («Лодомер» – искаженное «Владимир»).
Наряду с лодомерами этническими могут быть выделены лодомеры искусственные, то есть русские люди, по тем или иным причинам относящие себя к «украинцам» – их, в свою очередь, можно разделить на несколько условных групп.
Первая и, пожалуй, самая многочисленная из них – лодомеры интеллектуальные, т.е. люди, для которых характерно не совсем адекватное восприятиедействительности. Увы, по Гоголю, это едва ли не главная беда русских. Существует много разновидностей «русской дури» (или иррационализма, если угодно), среди которых могут быть выделены непонимание: логических отношений части и целого, качественного скачка, причины и следствия, сходства и различия, цели и средства, сущности и видимости и др.
Самым важным с точки зрения «самостийного проекта» является, безусловно, последнее из названных отношений, а именно такая его разновидность, как «вербализм» – привычка принимать «слово» за «вещь» («как вы яхту назовете, так она и поплывет»). Термин «Малая Русь» существовал с 14-го века по конец 20-х годов ХХ века, в 16-18-ом веках бытовало понятие «черкасы», а вот «Украина» и «украинцы»" было придумано в конце XVIII века поляками, и ни в коей мере не могло конкурировать с теми же «малороссами». Но… закрепили же большевики (не в последнюю очередь - стараниями Л.М. Кагановича) традицию его употребления, и создали же ложную этническую идентичность, причем в тот момент, когда остатки соответствующей этнической субстанции стали необратимо исчезать! О явно наносном, внешнем характере воздействия непреложно свидетельствует тот факт, что миллионы потенциальных «украинцев», – к своему счастью, – оказавшиеся за пределами УССР и не подвергшиеся каждодневному оболваниванию, за редким исключением, вполне комфортно себя чувствуют в шкуре «общерусских» и не проявляют никакого желания к «возрождению».
В том, насколько глубоко вбит в голову этот стереотип мышления (описанный еще незабвенным К. Прутковым: «Если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол» - не верь глазам своим»), можно убедиться на примере даже такого незаурядного и независимого мыслителя, как С.Г. Кара-Мурза: «Общим внешним признаком того, что стоит за словом «народ», служит тот факт, что это - общности, имеющие самоназвание (неважно даже, сам ли народ его для себя изобрел, или его навязали извне)… Русскими же являются только те, кто осознает себя русским. Навязать русскость невозможно. Некоторые романтики утверждают, например, что украинцы – тоже русские, что им только внушили, что они иной народ. В том-то и проблема, что раз человеку это внушили, он и осознает себя украинцем».
Помилуйте, Сергей Григорьевич, одно дело быть, другое дело – представляться! Я могу 300 раз представить себе, что я негр, но от этого нисколько им не стану. Как показывает печальный пример М. Джексона, даже операции не помогают! Русским является не тот, кто осознает себя русским, а тот, кто говорит по-русски, действует по-русски, пьет по-русски, «любит по-русски» и т.п.
Этот «номиналистский» гипноз действует и в отношении сходства-различия этнических лодомеров (западенцев, и русских малороссийского происхождения), – ну, гораздо больше между этими народами различий, чем сходств!
Но вернемся к нашей «дури», скажем, к проблеме качественного скачка. Боже, сколько копий было сломано из-за того, когда, где, кто и с кем смешался (галлы, славяне, татары, аланы, финно-угры, и.т.д.), в результате чего получились славные племена московитов и укров! Ну неужели так важно, что было в 13-17 вв.? Ну какое мы имеем отношение к бородатым московитам в кафтанах и бритым запорожцам в драных турецких шароварах или без оных? Мы говорим иначе, знаем неизмеримо больше, да и знания эти совершенно другие, мы верим в иные вещи, и верим по-иному. Конечно, мы несем в себе какие-то их черты, конечно, мы отвечаем перед ними за свои поступки (ох, сколько наших предков переворачивается сейчас в гробу, наблюдая самостийный шабаш!), но разве не лучше оборотиться на то, что мы сейчас делаем – с точки зрения обороноспособности, развития экономики, культуры, нравственности? Что мы передадим последующим поколениям (и сколько их еще последует?)
Можем ли мы «возродиться» до 17-го века? Ну, теоретически, можем – жить в мазанках с садками вышневыми, пахать и ездить в Крым за солью на волах, играть на бандурах, пить молоко из глэчиков… А на практике - можно ли сделать из яичницы исходное яйцо, а потом из него - омлет? И, главное, - зачем?
О «причине-следствии» на примере языка: ну как можно объяснить людям, что «родной язык» - это не язык, однокоренной названию соответствующего государства (здесь, скорее, обратная связь), а язык, на котором говорят в семье, который легче всего использовать в общении; язык, на котором думаешь, и т.д. Итак, при нормальной логике: на языке говорят сначала в семье, потом на улице, потом его учат в школе, читают книги и смотрят на нем фильмы, а также иногда используют в общении с государством и т.п. Причина здесь – «говорят на языке», следствие – все остальное. Если люди не могут понять такую простую вещь, то у них не все в порядке с головой, как, например, у Л.Д. Кучмы, на полном серьезе утверждавшего:
«Считаю, например, совершенно правильной свою политику в отношении украинского языка. Никакой спешки! Жизнь, она все расставит по своим местам. Мой расчет был и остается на одну силу — на такую силу, как мамы и папы. С годами они будут все лучше понимать, что их детям, чтобы удачно устроиться в жизни, нужно в совершенстве владеть государственным языком (…) В итоге сама жизнь заставит людей делать правильные выводы, принимать здравые решения и за себя, и за своих детей.» (Леонид Кучма. Записки президента - «2000» – 15.06.2007).
Это как, - родители будут приходить домой и разговаривать с детьми на лодомерзкой мове вместо родного языка? Они же не президенты и не премьер-министры, и даже не депутаты – им за это чины не предоставят! Конечно, «жизнь, она все расставит по своим местам», но, скорее всего, она сделает это, выметя поганой метлой президентов, пытающихся принудить родителей отучить своих собственных детей от родного языка (о том, насколько это нравственно, см. ниже)!
Пример языка показателен еще и с точки зрения логического отношения «цель – средство»: дорогие мои лодомеры, язык многофункционален, но, прежде всего, он - средство общения, а не самоцель, не символ веры, и не доказательство верноподданности (вот уж действительно - холуйство!), и не критерий профпригодности!
Про те же «причину-следствие» на примере «Эуропы» (ЕС) и НАТО: лодомеры (что этнические, что искусственные), истово верят, что присоединившись к вышеупомянутым организациям, народ Украины всенепременно достигнет уровня жизни ее старых членов. Ну что тут скажешь – «святая простота»: это примерно так же, как надеяться, что прописавшись где-нибудь на Рублевке или в Конча-Заспе (т.е. просто получив штамп в паспорт), сразу же заживешь, как росиянские или украинянские олигархи. Ан нет – сначала наворовать нужно! Да и кто тебя там вообще пропишет!
Ну и напоследок - о соотношении части и целого: государственное обособление имеет смысл лишь в том случае, если отделяющаяся часть стала самодостаточной величиной, ощущает себя стесненной в рамках предыдущего государства, и т.д. Имела ли место такая ситуация в УССР к концу 1980-х годов? Нет, конечно. Дошло сие наконец и до уже упомянутого Л.Д. Кучмы, только почему-то только в отношении науки:
«В чем особенность украинской науки? Она не представляет собой нечто целое. Целое она образует вместе с российской наукой. Без России нет замкнутого цикла. Если не будет общих проектов, общих разработок, наши ученые останутся без дела. НИИ и лаборатории захиреют. Ухудшение отношений с Российской Федерацией их просто убьет» (Леонид Кучма. Записки президента – "2000" – 29.06.2007)
Нет, неуважаемый «многовекторный» Леонид Данилович! Одно целое с российскими составляют и экономика, и культура, и оборона, и все остальное бывшей УССР, включая родственные и дружеские связи, – так, в Харьковской области 90% населения имеют родственников в ЭрЭфии.

Как называется такая «независимость» части от целого? Как вы отнесетесь к тому, что кто-то скажет: «Вы стесняете независимость вашей руки! Немедленно предоставьте ей возможность отделиться от тела!»
Если этот абсурдизм можно назвать «часть – это целое», то его вершиной явятся, безусловно, «перевертыши» типа оруэлловских «независимость – это зависимость» (от США и Эуропы), «свои – это чужие» (другие русские), «враги (или соперники, минимум) – это друзья» (Запад и США), «разрушение – это построение» (пресловутая «розбудова»), «меньшинство – это большинство» (последний образчик – опупея с роспуском парламента), «национализм – это борьба против собственной нации» (напомним, что речь идет о потомках черкасов – малороссов, этнические лодомеры, - те знают, за что борются), «перевод – это перекодирование с понятного языка на непонятный» и т.д.
Обращает на себя внимание внедренная в мозги (а, может быть, и врожденная) психотехника убеждения себя в реальности ирреального, которую часто называют мантрами, шаманским камланием, самозаклинаниями и т.п., ср. недавнюю цитату с сайта «Другая сторона» о ситуации в ЦИК: «…Зато Президент, его Секретариат, «Наша Украина» вместе с «Народной самообороной», БЮТ, как мантру, повторяют одну и ту же фразу: досрочные выборы будут, поскольку иного выхода нет. Это похоже на заклинание, которое не имеет рационального смысла. Ну, как шаман с бубном гоняет вокруг больного, потому что другого выхода нет. Поэтому остается только верить. А все рациональные мотивы сознательно отбрасываются...»
Или вот еще, из А. Ваджры (сайт «Звезда»): «Все разговоры демократических вождей и придворных политологов о светлом евроинтеграционном будущем - не более, чем формальный ритуал, шаманские пляски под тамтамы без всякой надежды вызвать живительный ливень».
Самая главная мантра – это, конечно, «Украина как самостоятельное государство состоялась!» (вариант: «Є така держава – Україна!») – прямо тысячелетний рейх какой-то!
Другая группа лодомеров – это люди с искаженной нравственностью. Выше уже указывалось, что только моральный урод способен, подкупая родителей возможностью карьерного роста своих детей (кстати, об отсутствии дискриминации русского языка в бывшей УССР), заставлять говорить их с детьми на «дерьмове». И уж совершеннейший мерзавец может, ничтоже сумняшеся, сообщать это всему миру. И что это за «антиоранжевая газета», которая подобную мерзость спокойно печатает?
Собственно, безнравственным был уже «судьбоносный» референдум декабря 1991 г. – в основе выбора у большинства проголосовавших «за» лежал жлобский мотив: урвать у своего ближнего лишний кусок (во всех республиках существовало устойчивое представление, что Центр и все остальные каждую из них объедают).
Не менее жлобской является и самостийная аргументация по поводу Чечни – дескать, благодаря незалежности украинские парни избежали угрозы гибели на этой войне. Сравнить такую ситуацию можно примерно со следующей: ушел младший (или старший) брат со скандалом из семьи, потом идет как-то и видит, что его брата бьют. И, вместо того, чтобы вмешаться, говорит с издевкой: «Вот видишь, хорошо, что я тогда от вас ушел – а то бы и мне сейчас досталось!»
Европейцы, а за ними и лодомеры (этнические), Россию, как известно, нередко называли, да и сейчас называют, страной рабов. Это отдельный вопрос, заслуживающий специального рассмотрения, позволим поэтому лишь два замечания на этот счет: лодомеры (этнические) не имеют никакого права судить русских, ибо сами столетиями были рабами, причем рабами чужих этносов. Русские, – если и были таковыми,- то (своего) царя и олицетворяемого им (своего) государства. Правильнее эту черту характера следовало бы назвать конформизмом по отношению к власти – вспомним незабвенного деда Нечипора из свадьбы в Малиновке с его «Эх, опять власть переменилась!» К сожалению, это свойство сыграло немалую роль в терпимом отношении большинства населения бывшей УССР к самостийным издевательствам.
Пожалуй, самый отвратительный сорт лодомеров можно назвать «Смердяковыми». Для жертв самостийной педагогики напомню, что Смердяков – один из героев «Братьев Карамазовых» Ф. М. Достоевского, - бастард (внебрачный сын старшего Карамазова и смердящей бродяжки), припадочный эпилептик, физический урод, лакей, вероотступник, отце- и, в конце концов, самоубийца. В общем, малоприятный образ, но нарицательной фигурой он стал, прежде всего, из-за ненависти к собственной стране и народу, но ненависти не простой, а еще и в сочетании с холуйством перед Западом:
«Я желаю уничтожения всех солдат-с. В 12-м году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с».
В период перестройки и «парада суверенитетов» смердяковщина распространилась невероятно – вспомним нашумевшее высказывание какого-то недоумка о том, что зря, мол, мы победили: пили бы сейчас баварское пиво и ели бы мюнхенские сосиски. На это ему справедливо возразили, что это немец пил бы сейчас пиво, а ты выгребал бы навоз из-под свиней (если бы вообще был).
Не прошла она и до сих пор – в одной из относительно недавних передач шоу «Без комплексов», которое ведет Лолита Милявская (кстати, бывшая киевлянка), появился бывший житель Полтавы. «Славный город, - отреагировала Лолита, – Там ещё русские шведов били. Сильно били…» «Зря били. Сейчас бы Швеция была». – Думаю, в той же Швеции после соответствующих слов эта передача стала бы последней в карьере шоу-вумен.
Самыми яркими «смердюками» (воспользуемся лодомерским суффиксом) в бывшей УССР являются компрадоры-торговцы, а также разнообразные «грантоеды» – в первую очередь, среди ученых и военных. В некоторой степени к «смердюкам» можно отнести многих киевлян, откровенно паразитирующих на своем новоявленном столичном статусе.
Напоследок - о лодомерах вынужденных. Это преподаватели «украинского языка и литературы», а также многие чиновники, которые просто вынуждены были перейти на мову, чтобы не потерять свой кусок хлеба. К ним можно отнестись с сочувствием, если они, по возможности, саботируют самостийность и не впадают в холуйство.
Итак, подводя итоги, мы вправе утверждать, что добровольными лодомерами могут быть люди либо интеллектуально ограниченные, либо нравственно испорченные (либо то, и другое вместе).