Болела голова. Нет, не так… голова раскалывалась. Внутри гудело, словно колокол сигнальной башни. Открыть глаза стоило немалых усилий. Рон с трудом разлепил потяжелевшие веки, и вместе с ослепляющим светом нового дня его накрыла суровая реальность в виде донельзя рассерженной матушки, глаза котороый метали молнии.
- Вставай, Рональд Великолепный, непревзойденный борец с силами зла! – проорали у него над ухом два голоса.
Рон подскочил как ужаленный и с негодованием уставился на хохочущих близнецов.
- Вы, двое, совсем что ли охренели, - прохрипел он.
- Следи за своим языком, Рональд Уизли, - по привычке воскликнула миссис Уизли, но тут же переключилась на интересовавшую всех пристутствующих тему. – Где ты шлялся всю ночь, хотелось бы мне знать? Мало того, что ты не пришел на день рождения отца, а ведь собралась вся семья, так ты еще и вернулся домой только под утро и нетрезвый!
Рон опять бухнулся на диван и попытался снять с себя скособоченную мантию. Он глянул на матушку, та стояла, уперев руки в бока и лучась праведным гневом. Он давно понял: чтобы перекрыть словесный поток нотаций матери, нужно сразу огорошить ее чем-нибудь убойным, типа:
- Мы вчера дрались с Пожирателями Смерти, мам…
… и сделать приличествующее ситуации серьезное (печальное, радостное, задумчивое – нужное подчеркнуть) лицо. В данный момент сгодилась мрачная мина сурового война, которая, как надеялся Рон, возникла на его лице.
- Ой, - миссис Уизли прижала пухлые ручки к груди и с ужасом уставилась на сына.
Близнецы, молчавшие с момента его пробуждения, закатили глаза.
Рон, не обращая на братьев внимания, подошел к матери и взял ее руки в свои.
- Ну-ну, мам, успокойся. Никто практически не пострадал. Хотя нам пришлось туго, - добавил он и, предваряя следующий вопрос, объяснил, - вот почему мы с ребятами решили немного развеяться после работы, и, признаю, я переусердствовал. Но ты же понимаешь, стресс… - он не договорил и покаянно опустил голову.
- Ну, что ты, Ронни, милый, - миссис Уизли, кажется, готова была расплакаться от переполнявших ее чувств, - я все понимаю и ничуть не сержусь. – Она заключила сына в объятия.
За спиной матери Фред и Джордж беззвучно аплодировали младшему брату.
Рон сделал страшное лицо и показал братьям язык. Те заржали в голос.
Миссис Уизли разжала объятия и стремительно повернулась к близнецам, обратив свое недовольство теперь уже на них.
- Да, не сержусь. Потому что, в отличие от некоторых, - она выразительно глянул на парней, - Ронни занят настоящим и полезным делом!
- Э-э, мам, - Рон осторожно тронул матушку за руку, желая пресечь очередной поток нотаций, - а у нас есть чего-нибудь покушать, я ужасно голоден, а?
Миссис Уизли всплеснула руками:
- Ну, разумеется, дорогой, - она быстро развернулась и поспешила на кухню, - сейчас я сделаю тебе что-нибудь вкусненькое.
Рон благодарно глянул ей вслед и пошел наверх, чтобы привести себя в порядок.

Фред и Джордж проводили его удивленными взглядами.
- Похоже, малыш Ронни действительно вырос, - покачал головой Фред.
- Да уж, - уважительно проворчал Джордж, - в пять минут управиться с матушкиным недовольством, даже у отца такое не получается.

Стоя в душе под упругими струями теплой воды Рон невольно вспоминал вчерашний вечер. Он был недоволен собой. Еще бы, он даже толком не поучаствовал в схватке. Все проявили себя, даже обычно неловкий Финч-Флетчли отличился, а он…
Парень досадливо поморщился и вздохнул. «Как здорово действовал вчера Марвел! Вот уж кто точно на своем месте. Как он вырубил этого Пожирателя… сколько уверенности и точности в движениях – ни одного лишнего жеста. Интересно, где этому учат?»
Рон смутно вспомнил чьи-то рассказы про магловские единоборства, кажется, это так называется. «Неужели в Дурмстранге учат борьбе? Может, попросить Тома рассказать что-нибудь или научить меня паре приемов? Нельзя же в самом деле каждый раз выставлять себя неспособным неумехой!»
Рон чувствовал, что вчерашняя схватка с Пожирателями – это только начало большой охоты, не зря же Грюм упоминал Лестрейнджей… Нужно быть готовым к любому врагу, в конце концов, он стал мракоборцем не для того, чтобы бегать от противника, а чтобы встретить его лицом к лицу и во всеоружии.



* * *

Утро было прохладным. Солнце еще не завладело серым небом, в воздухе стоял густой белый туман. Деревья нестройно шумели, встречая одинокого посетителя, шедшего между рядами надгробий.
Красивый молодой человек был здесь уже не раз. Он точно знал, куда идти, где искать тех, к кому он пришел сегодня.
Абсолютно все надгробия были одинаковыми и появились здесь в одно и то же время – три года назад. Он остановился возле могилы, ничем не отличавшейся от всех прочих, ничем, кроме надписи:
«Нимфадора Тонкс – любимая непоседа».
Он улыбнулся. Эта надпись всегда вызывала у него улыбку. Можно подумать, что Тонкс сама настояла на этих словах. Вполне возможно, что так оно и было.
Недалеко была могила Колина.
Он провел рукой по надгробию гриффиндорца и положил на могилы два небольших букета чайных роз – знак того, что он всегда помнит о них, об ушедших друзьях, которые сражались рядом с ним и умерли за то, чтобы другие могли жить и дышать.
Глаза предательски защипало. Он закрыл их, чтобы предотвратить появление слез, и замер рядом с холодными камнями, под которыми покоились такие родные и любимые люди.
Иногда накатывало острое чувство несправедливости и жалости к самому себе. Но, слава Мерлину, это случалось очень редко, и эти эмоции удавалось быстро подавить, потому что в такие минуты он себя презирал, презирал свою слабость. Хотелось взять самого себя за шкирку, хорошенько встряхнуть и напомнить, что нынешнее положение вещей – результат его собственного волевого (или дурного, это как посмотреть) решения. И нечего распускать сопли, прошлого не изменишь.
- Знаешь, Тедди характером – весь в тебя: такой же непоседливый и добрый малыш. Ремус, кстати, со мной согласен. Он не смог прийти. Хотел… но он сейчас часто болеет… но ты не волнуйся, я пригляжу за ним.
Да, сейчас, пожалуй, он уже однозначно мог ответить, что помогло ему не озлобиться на весь мир и не замкнуться в себе – люди, которые любили его такого, каков теперь. Тедди, Ремус и Андромеда – его семья, Кингсли и Андрас – его друзья.
Кингсли выходил его тогда, скрыл ото всех правду, и эта ложь тяжелым грузом лежала на сердце Министра. Кингсли, который помог ему начать новую жизнь и обрести в лице Андромеды, малыша Тедди и Ремуса семью, которой у него по сути никогда не было, после долгого, отравленного мучительным ожиданием собственного сумасшествия одиночества.
Андрас – лучший друг, с которым они всего за три года успели через многое пройти. Андрас, который знал о нем все, в том числе его самый большой кошмар, ведь с венгром, несмотря ни на что, он был искренен всегда. Как можно врать человеку, которому доверяешь свою жизнь и свою смерть. «Ты ведь убъешь меня, если я превращусь в Него?». Он точно знал, что Тибор всегда помнил его просьбу, как и свой ответ…
Дружба с Андрасом завязалась как-то сама собой. Когда красивого новичка Дурмстранга стали задирать другие старшекурсники, чтобы проверить, каков он на крепость, Тибор его поддержал. Нет, венгр не прогонял от него хулиганов, не заслонял его собой, не звал на помощь преподавателей… Однажды в намечавшейся схватке он просто молча встал рядом с ним спина к спине и приготовился драться… Ох, и классная тогда вышла потасовка. Некоторые особо рьяные задиры потом несколько дней по школе осьминогами ползали. Им с Тибором тоже здорово досталось, вплоть до больничной койки. И там, в теплой палате, уплетая принесенный школьной медсестрой ужин, он вдруг взял и выложил венгру все, как есть. И тот поверил сразу… потому что, по философии Тибора, нельзя не верить тому, с кем скрепил дружбу кровью.
Потом они еще не раз дрались с теми же хулиганами и с другими, иногда и без волшебной палочки, потому что некоторые ученики Дурмстранга придерживались мнения, что старые добрые кулаки весомей, чем тонкая деревяшка. А ответить обездвиживающим заклинанием, когда на тебя набрасываются скопом из-за угла, получалось не сразу и не всегда.
Все это позволяло ему чувствовать себя странно живым, потому что не маячила больше на горизонте тень Темного Лорда, не висел на плечах многофунтовый и неприподъемный в общем-то для восемнадцатилетнего мальчишки груз долга перед всем магическим миром.
Интересно, что после победы над главным врагом мечта Гарри быть мракоборцем никуда не делась и, уж конечно, была весьма актуальной. Да, Волдеморт мертв, как и часть его армии – те, что были уничтожены в ночь последней битвы и погибшие после в схватках с мракоборцами. Вот только последних было категорически мало. Мало настоящих профессионалов, сильных магов, способных противостоять таким выжившим сторонникам Волдеморта, как Лестрейнджи или Сивый с его оборотнями. Магический мир залечивал раны, пересчитывал потери, понесенные в войне, восстанавливал силы. Вот так два вчерашних выпускника Дурмстранга, пусть и, несомненно, талантливых, стали мракоборцами. За это отдельное спасибо Кингсли. А еще за то, что отправил их работать в Европу, чтобы не мозолили глаза Грюму, до глубины души возмущенному, что «два никому неизвестных сопляка получили работу, за которую его ученики в Академии мракоборцев днем и ночью задницы рвут…»
Он улыбался своим воспоминаниям. Прохладный ветер лениво шевелил его густые волосы, невдалеке послышались чьи-то голоса, заставившие его непроизвольно вздрогнуть и открыть глаза.
Ему пора. Не нужно, чтобы кто-то увидел его здесь, хотя… маловероятно, что кто-нибудь его узнает…
Он перевел взгляд на громаду замка, который в утреннем тумане казался нереальным видением.
– Я приведу сюда Тедди, скоро, я обещаю тебе, Тонкс, - произнес он вдруг горячо, - подожди еще немного. Я обещаю, сделаю все, чтобы помочь Ремусу и не дам ему, пережив Аваду, умереть сейчас.
Голоса приближались. Он стремительно скрылся за деревьями и аппарировал.

* * *

– Вы никому не сказали, что я нашелся?
- Нет, Гарри. Хотя я продолжаю думать, что мы поступаем неправильно. Твои друзья должны знать, что ты жив и вернешься к ним.
- Я не вернусь, - чуть слышно сказал мальчик.
- Что?
- Я не вернусь, - уже громче сказал он. – Я могу быть опасен для них… для всех…
- Если ты имеешь в виду свое лицо, то... я не знаю…, это может быть временно и обратимо…
- Это необратимо.
- Мальчик, почему ты так уверен?
- Я сейчас ни в чем не уверен. Даже в том, как буду выглядеть завтра! Может быть, завтра, когда я утром подойду к зеркалу, я увижу там не восемнадцатилетнего парня в очках, а красноглазое чудовище со змеиной улыбочкой! – его голос сорвался на крик, и он внезапно замолчал, кажется, удивившись, что у него есть силы на такое проявление эмоций.
Кингсли покачал головой:
- Я думаю, твои друзья…
Гарри не дал ему договорить:
- Вы не понимаете, я вижу изменения каждый день. И что, если дело не закончится только внешностью? Что, если я сам изменюсь? Что, если Гарри Джеймс Поттер как личность исчезнет с лица земли? Кто тогда останется? Кем он будет? Может, новым Темным Лордом? Что тогда будет с моими друзьями?
Юноша посмотрел на старшего друга.
- У меня нет ответов на твои вопросы, Гарри, - вздохнул Бруствер, - если бы Дамблдор…
- Даже Дамблдор не смог бы предугадать такого! – перебил он. – Никто не смог бы. Может, Волдеморт… может, он знал, и это еще один способ добиться бессмертия…
- Я и сам думал об этом, после того, как с тобой начали происходить изменения, - признался Кингсли. – Да, я вижу, что ты меняешься внешне, но других проявлений сущности Реддла нет.
Бруствер внимательно посмотрел на Гарри:
- Ведь нет?
Он помолчал, потом, видно, решившись, сказал:
- Только сны какие-то чужие - отрывки не моих воспоминаний…
Мужчина со свистом втянул воздух.
Гарри быстро посмотрел на него и слабо улыбнулся.
- Ничего темного, никаких Пожирателей, пыток или убийств. Просто воспоминания из чужого детства, иногда счастливые, иногда не очень: приют, Хогвартс, преподаватели и студенты, которых я не знаю и никогда не видел…
Бруствер, не скрываясь, облегченно вздохнул.
- Это еще не значит, что ты превратишься в НЕГО, Гарри, - он ободряюще улыбнулся. - Может, это всего лишь усталость после битвы… Кроме того, ведь в тебе находилась часть души Волдеморта...
Юноша помрачнел.
- Но в любом случае, - быстро сказал Кингсли, - сейчас мы вряд ли что-то можем сделать. Только ждать… время покажет.
- Да, время покажет, - согласился Гарри, откинувшись на подушки.


Кингсли и сейчас толком не знал, почему он тогда никому ничего не сказал. Ведь, если опасения Гарри верны, то Волдеморт не уничтожен до конца. Он жив, и жив ни в ком-нибудь, а в Гарри. Эта мысль внушала ужас. Не только ужас перед самым страшным темным магом всех времен, но перед тем, что такой замечательный и благородный человек как Гарри может превратиться в чудовище.
«Нет-нет, этого не будет!» - мужчина убеждал себя в этом каждый день, вглядываясь в юношу. – «Гарри справится с этим! Даже если внешние изменения необратимы, сердцем это все тот же мальчик, который готов был пожертвовать собой ради других, который неистово сражался с Пожирателями, защищая своих друзей!»
Вот почему Бруствер никому не сказал! Он был уверен в Гарри, и сейчас с радостью осознавал, что не ошибся тогда!

Но как же сложно жержать все в себе, видеть печаль на лицах друзей Гарри, зная, что можешь утешить их всего несколькими словами…
Вчера Гермиона опять просила у него разрешение на посещение архива, значит, она все еще надеется найти ответы… надеется, что ее друг вернется… Да и не только она… Неужели у мальчика не хватит смелости обнаружить себя? Чего он боится? Ведь, кажется, проверку временем он выдержал…
Гарри Поттер ценил своих друзей больше всего на свете, а что чувствует Том Марвел? Может, он даже рад, что избавился от груза прошлого и начал новую жизнь?
Кингсли устало прикрыл глаза.

- Том? Почему Том?
- Не знаю, - пожал плечами, - в голову пришло.
- И только? - Бруствер вглядывался в юношу.
Он посмотрел на меня.
- Может, и нет. Может, это насмешка над ним – теперь-то я знаю, что Темный Лорд умер окончательно… а, может, насмешка над собой – я победил Волеморта и как прощальный подарок получил его лицо и кучу ненужных мне воспоминаний.
Он устало вздохнул.
- Не Волдеморта, Гарри, а Тома Реддла, - поправил мужчина, - ты же видел его. Ты выглядишь так, как выглядел бы восемнадцатилетний Реддл, не увлекись он темной магией.
- Я предпочел бы выглядеть как восемнадцатилетний Гарри Джеймс Поттер, - хмуро сказал он.
- Я знаю, Гарри, я знаю.
Наступило молчание.
«Значит, Том, - думал Кингсли, - Том… а дальше?»
- Марвел, - сказал он, словно прочитав мои мысли, - Томас Гарольд Марвел. Должен же я оставить себе хоть что-то свое, - улыбнулся он в ответ на мой удивленный взгляд.
- Ты прав, - произнес Бруствер. – Я постараюсь подготовить все к концу недели. Данкову – директору Дурмстранга - я напишу, когда твои документы будут готовы. А, может,.. может, все-таки Хогвартс?
Он упрямо замотал головой:
- Нет, Кингсли, нет! В Ховартсе учился Гарри Поттер. Я же теперь Том Марвел – валлиец, наполовину маггл, родителей которого два года назад убили Пожиратели Смерти. Я хочу учиться в Дурмстранге, - закончил он.

Аккуратный стук в дверь отвлек Министра от воспоминаний.
- Войдите.
В кабинете появился Перси Уизли, судя по взволнованному виду, что-то срочное.
- К вам мистер Грюм, сэр, - быстро проговорил Перси, - у него важная информация.
Бруствер сделал приглашающий жест рукой:
- Разумеется, пригласи его, - не успел министр договорить, как в кабинет ворвался растрепанный Аластор Грюм. Не трятя время на предисловия, старый мракоборец выдохнул:
- Мы наконец-то нашли их! Мы знаем, где Лестрейнджи!