В Европe не прекращается волна массовых забастовок. Бастуют все – от авиадиспетчеров в Бельгии и дальнобойщиков в Словении до учителей, врачей и налоговиков в Греции. Основная причина недовольства – антикризисные меры правительств. Перед забастовщиками власти виноваты в том, что в разгар кризиса тратили миллионы евро на спасение банков и компаний, а теперь урезают социальные пособия и зарплаты в госсекторе. Самые масштабные протесты прошли в Испании, где впервые с 2002 года состоялась всеобщая забастовка. Участником столкновений в Барселоне оказался Петр Тарасов. Специально для Newsweek он записал свои впечатления. <ВЫНОС>

ЦЕНТРОБАНК ВЗЯТ

Меня вытащили на улицу около семи утра. Все магазины закрыты. По всей Испании — общенациональная забастовка, самая крупная за последние десять лет. Vaga General по-каталански. Уже месяц весь город оклеен предупреждающими плакатами. На сайтах авиакомпаний — объявления об отмене рейсов. Улицы совершенно пустые, я щурюсь от утреннего солнца — навстречу мне идет Октавио с пакетом дешевой сангрии в руках: "Отличный денек, русо! Ты готов к войне?"

Октавио — мой сосед по сквоту в здании заброшенного отеля. Стандартная европейская история — подрядчик построил, заказчик обанкротился, в результате здание пустует и через некоторое время в него самовольно заселяются студенты, хиппи, нелегальные иммигранты и политические активисты всех мастей.

25 сентября мои соседи-анархисты потащили меня на какую-то демонстрацию: а то профсоюзные деятели и работяги довольно скучные и надо помочь им немного развеселиться. Мы прошли толпой в несколько сот человек до Пласа де Каталуния (площади Каталонии), и тут с крыши старого здания Центробанка, доминирующей высотки центра города, по канатам начали спускаться люди в черном. Они растягивали транспаранты, проникали через окна на этажи, рассыпали листовки. Человек в маске мексиканского рестлера сбросил с самой вершины башни огромный баннер с изображенным на нем десятиметровым унитазом. И надпись: "Банки нас душат, работодатели нас эксплуатируют, политики нам лгут, C.C.O.O. и U.G.T. (основные профсоюзные организации страны. — Newsweek) превратились в говно". Отличный подарок профсоюзам к стачке.

Кованые ворота Центробанка открылись изнутри. Около трехсот человек — и я вместе с ними — зашли внутрь.

— Что происходит, где охрана? — не мог понять я.

— Здание на ремонте уже пять лет, — объяснял мой знакомый, — оно было закрыто все это время. Теперь анархисты решили использовать его в качестве центрального штаба забастовки — тут будут все пресс-конференции, собрания, "летучки"…

— Полиция будет нас бить за все это?

— Ночью, возможно.

Внутри здание почти полностью разрушено — голые стены, огромные провалы в полу, бесконечные колодцы лестничных пролетов. На самом верху башни собралась толпа. Обезумевший англичанин не верит своим глазам: "Я никогда не видел ночную Барселону такой! Это какие-то комиксы, следующая цель — церковь Саграда Фамилия!"

Около 50 человек остались ночевать прямо на полу внутри здания. В ожидании приезда полиции забаррикадировались как могли. Но она не приехала ни в эту ночь, ни в последующие три. Разгонять демонстрантов в самом центре города накануне общенациональной забастовки неразумно.

Все оставшиеся до стачки дни в здании Центробанка кипела работа: люди натащили картонных коробок и ковролина, чтобы спать на них, постоянно проводили какие-то совещания, семинары, вечером на газу готовили еду. Трехметровая карта города, которая висела на одной из стен, обросла гроздьями стикеров с указанными на них местами сбора в день икс. Это было похоже на план городской войны — улица за улицей, квартал за кварталом.

Анархисты и красные были в абсолютном меньшинстве среди тех, кто принимал участие в Vaga. У них в городе всего пара точек сбора и несколько тысяч демонстрантов — не то что у профсоюзных организаций вроде упомянутой на баннере С.С.О.О. В их акциях примет участие одна десятая населения, а косвенно практически все — отказавшись выходить на работу.

В России про такие мероприятия говорят: европейцы не хотят отказываться от тринадцатой зарплаты. В принципе это логично, если учесть, что тринадцатая зарплата — это единственный шанс для европейца получить деньги на руки, потому что обычно около 70% его зарплаты списываются с карточки в счет погашения бесконечных страховок, кредитов, ипотеки. Все давно живут в кредит и платят высокие налоги — вся система построена на том, что ты не получаешь наличных денег, зато они работают на тебя внутри социальной системы, которая обеспечивает прожиточный минимум — довольно высокий. Экономический кризис нанес сокрушительный удар по этой хрупкой системе сдержек и противовесов, построенной социал-демократами за последние 50 лет. К власти приходят правые. Они сворачивают социальные программы по всей Европе. Заветный минимум падает все ниже и ниже.

Средний класс стал жить хуже за последние годы. О фермерах, которые полностью зависели от этих программ, не стоит и говорить. "Европейцы живут очень скромно, не то что русские", — втолковывал мне парень за рулем разваливающегося Renault Megane, подвозивший меня автостопом близ Лиона. Глядя на его одежду и машину, трудно было с ним не согласиться. И именно эти люди не вышли на работу 29 сентября — в тот самый день, когда я проснулся в здании Центробанка около 7 утра.

ПРИНУЖДЕНИЕ К ЗАБАСТОВКЕ

На первое мероприятие я опоздал — анархистов уже всех свинтили и положили на асфальт. Теперь они смотрели грустными глазами из двойного кольца оцепления. Небольшая группа демонстрантов с другой улицы пыталась прийти к ним на помощь, но их сразу прогнали дубинками. Я ушел от полиции дворами. Следующий пункт сбора должен был находиться где-то в старом городе — через 15 минут я уже настиг толпу, медленно продвигающуюся по извилистым улочкам Готического квартала. Везде так узко, что не развернется и легковая машина, не то что полицейский автобус.

Впереди колонны шел старик и в мегафон зазывал людей на улицу. Маленькие группки вливались в общий поток из дворов и переулков. "Не проспите Vaga, выходите в город! Сегодня все с нами — на площади Каталонии". Наконец я заметил знакомое лицо — Давиду удалось как-то выбраться из оцепления. "Всегда так, — объяснял он, — вначале собирается 50 человек, потом они ходят по Старому городу часа два, и толпа увеличивается раз в десять. Надо набраться терпения".

То и дело шествие совершает странные акции "принуждения к забастовке". Если на пути возникает работающее кафе, ресторан или магазин, толпа возмущенно требует от владельцев его закрыть. В большинстве случаев те, извиняясь, прекращают работу. Если упрямятся, начинается перепалка. Разгоряченные демонстранты начинают сами опускать металлические жалюзи, собирать стоящие на улице столики и стулья. До рукоприкладства не доходит, но персоналу остается только наблюдать. О вмешательстве полиции речи не идет — та еще за несколько дней рекомендовала всем заведениям на всякий случай воздержаться от работы.

Вскоре толпа, выросшая до нескольких сот человек, остановилась перед зданием крупнейшей профсоюзной организации U.G.T. В окна полетели камни и банки с краской. Никто и не заметил, как из переулка напротив выдвинулось несколько бронированных микроавтобусов. Еще пара секунд — и старик с мегафоном лежит на земле в наручниках, кто-то задержан, остальные рассеялись по спасительным лабиринтам подворотен. Мой фотоаппарат спасает меня в этот раз и во все последующие — вокруг все время толпится масса туристов и обывателей, снимающих происходящее. Шаг в сторону — и "руссо туристо" уже вне зоны риска оказаться в фургоне с решетками.

ФИЕСТА СОРВАНА

Основной митинг был назначен у Центробанка на полдень, то есть с поправкой на испанскую специфику — на полвторого. Мне удалось туда пробиться к двум, когда вся площадь Каталонии была забита народом — около десяти тысяч человек, в основном под красными знаменами профсоюзов. Вторые по численности — коммунисты. Я давно не видел такого количества советской символики: серпы и молоты, звезды, портреты вождей, даже плакаты написаны кириллицей. Анархисты разных мастей на третьем месте — в Каталонии действуют две крупные анархо-синдикалистские партии плюс множество мелких группировок. Из громкоговорителей — музыка, повсюду слышны взрывы петард — фиеста в испанском духе.

Через один квартал шествие уткнулось в полицейский кордон. Начались агрессивные переговоры, переходящие в потасовку. Из задних рядов в полицию полетели бутылки и мусор из перевернутых баков. Те начинали избивать передние ряды дубинками — в ответ в ход пошли древки от флагов. Вдруг появились огонь и дым — кто-то кинул коктейль Молотова в полицейскую машину. Мирная демонстрация успешно сорвана — через пять минут на площадь приехали десятки полицейских автобусов, ожидавших неподалеку.

С одной стороны, конфликт полиции выгоден. Уличные беспорядки дают ей карт-бланш, возможность ввести происходящее в рамки сценария, к которому она хорошо готова. С другой стороны, протестующие тоже в выигрыше. Теперь преступная сущность режима очевидна всем и, более того, зафиксирована на сотни телекамер. Медийная победа за демонстрантами — а ведь это и есть основная цель любых манифестаций. Более всех выигрывают радикальные группы вроде анархистов. Для них картины подожженных машин — всегда лучшая реклама бренда.

Небольшими группами мы отошли обратно к Центробанку. Его защитники спешно сооружали баррикады из чего попало. Со всех сторон съезжались микроавтобусы со спецназом — небольшая армия в синих бронежилетах окружила здание. В руках у полицейских — ракетницы со слезоточивым газом. Люди поднимают руки, демонстрируя, что они безоружны. Но это уже ни к чему — по сигналу пехота идет в наступление. Столы, кипы листовок, звуковая аппаратура — все летит на землю, полиция проникает в здание. В считанные минуты вся площадь зачищена. Туристы щелкают затворами фотоаппаратов: шикарные фото — массовое избиение среди фонтанов и голубей.

Последнее, что я вижу, прежде чем скрыться в переулках: фигуру на самом верху башни. Человек стоит на крыше, облокотившись на флагшток, на котором развевается "Веселый Роджер". Видимо, он намертво забаррикадировался на крыше. Капитан уходит последним.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВЕЧЕРИНКИ

Весь город пришел в движение, в небе завис полицейский вертолет, отслеживающий перемещение групп. Судя по слухам, к северу и к югу оформились две большие толпы по несколько тысяч человек, готовые соединиться в центре. "В первой толпе в основном студенты-леваки, — рассказывает итальянец Альберто. — Во второй — работяги–усачи из пригородов. Я бы разыскал вторых — они утром уже получили по голове и должны быть в очень плохом настроении".

К вечеру инициативу захватили активисты анархо-синдикалистских партий. Толпа из трех тысяч человек отправилась к центру под бой барабанов и беспрерывные взрывы шумовых гранат, оставляя за собой баррикады из горящих мусорных баков. На проезжую часть вытаскиваются куски автобусных остановок, столы и стулья из уличных кафе, металлические леса с реставрационных работ. Это замедляет продвижение полиции. Бронированные автобусы берут заграждения на таран — или вынуждены ждать пожарных, если огонь слишком сильный.

На площади Катедраль начинается несанкционированный митинг прямо на ступенях готического собора. Полиция пытается подступиться, но это сложно. Площадь покрыта мраморной плиткой, которая легко раскалывается. В синие микроавтобусы летит град камней. Применить слезоточивый газ здесь тоже невозможно — туристический центр города, сотни отелей, а сезон еще не закончился. Больше всего власти Барселоны боятся именно этого — отпугнуть туристов. После нескольких безуспешных попыток проникнуть на площадь полиция открывает по толпе ураганный огонь из травматического оружия. Повсюду выстрелы и крики. Сцена, как у Эйзенштейна: сотни людей бегут по ступеням собора, спасаясь от резиновых пуль, передо мной проезжает старуха на инвалидной коляске, я вижу рядом с ней несколько вспышек выстрелов. Толпа рассасывается по Старому городу — после нее горы горящего мусора.

На следующий день Альберто принес целую охапку утренних газет — везде фотографии горящей полицейской машины на первой полосе: "Правительство и протестующие не смогли прийти к взаимопониманию". Несколько комнат в нашей коммуне пустуют — кого-то арестовали вчера, кто-то пустился в бега. За утренним кофе начинаются энергичные дебаты.

— Сейчас все задержанные находятся в особо охраняемом полицейском участке, до суда в субботу. Скорее всего их отпустят — ведь нет никаких доказательств того, что они совершали противоправные действия, — переводит мне с каталанского Альберто.

— А дальше? Продолжение вечеринки?

— Такого в Барселоне не было много лет, греческая зараза докатилась и до нас наконец. Русо, ты же был в Греции, как они делали?

— Там было по-другому — сразу начинали грабить магазины, долбить банкоматы, поджигать любую госсобственность — почту, например. Греки забаррикадировались бы в вашем Старом городе и постепенно весь его сожгли. А у вас нет критической массы отморозков и нелегальных иммигрантов без документов, которым на все плевать. У вас нет ресурса.

— Ну да, туристический городок Гауди, понятное дело. Профсоюзы уже объявили об ответной массовой демонстрации 29 октября. Постараемся исправиться.

Петр Тарасов