поразительно широкая поддержка лукашенко на выборах накануне ставит вопрос о критериях успешного авторитарного государства. вообще авторитаризм, наравне с разделением политических режимов на демократические и недемократические, — это заезженная оптика с устоявшимися негативными коннотациями. скорее всего, академический дискурс сместится в сторону либо отказа от негативного содержания понятия «авторитаризм» (как и «насилие», о чем я
писал раньше), либо же будут предложены какие-то новые понятия.
современное авторитарное государство не нуждается в том, чтобы поддержка со стороны населения выражалась гласно или даже с помощью голосов «за» действующую власть. приемлемо, чтобы достаточно большое количество людей не хотели поддерживать власть в ходе голосований, но при этом были против любой альтернативы. такой негласный договор между государством и населением, как будет показано ниже, выгоден обеим сторонам, потому что позволяет легитимизировать оптимизацию подсчета голосов на выборах, когда все люди, которые «не против», автоматически считаются поддерживающими существующее руководство. можно предположить, что подлинная электоральная сила авторитарных режимов — это апатично настроенные люди. но как добиться такого результата?
1. государство полностью контролирует
дискурс безопасности в конструктивистском смысле — так, как безопасность трактует
копенгагенская школа. угрозы и вызовы — это то, что официальная риторика считает таковыми; угрозы и вызовы должны быть соразмерны потребностям государства в том, что касается реакции на них: расходы на силовые ведомства, контроль над сми и так далее. государство должно создавать иллюзию полного контроля над ситуацией, а чтобы иллюзия была достоверной, необходимо иногда «отпускать» ее. это помогает тестировать кадровые ресурсы в критических ситуациях и смотреть, какие направления работы «провисают». обычно, однако, отпускать ситуацию не нужно, так как какие-нибудь террористы рано или поздно найдут возможность бросить вызов структуре. при этом в успешном авторитарном государстве человек должен не бояться выйти в темное время суток из дома, бизнесмен не должен бояться рейдеров и так далее: все те функции, которые выполняет организованная и не очень преступность, уже институционализированны в государственную политику, законны и являются повседневным риском, с которым человек может и умеет работать.
2. наличие институционализированных рисков порождает
стабильность. гражданин может нормально относиться к тому, что его расходы будут расти несущественно, не будут расти вообще (если рост доходов компенсирует инфляцию и прочие издержки) или даже будут постепенно снижаться — но только до тех пор, пока этот процесс идет предсказуемо и одинаково для большой массы людей (хотя бы для всех в пределах информационного пузыря, созданного гражданином вокруг его существования). человек мирится с тем, что его бизнес теоретически могут отнять, если он на примере своих незадачливых знакомых знает, при наступлении каких условий это происходит. правила могут представляться негуманными и жестокими, но до тех пор, пока они исполняются, и есть какая-то гарантия, что их изменение можно отследить, человек будет извлекать из этого выгоду. обычно такая гарантия есть: хотя правила являются неформальными, чтобы подать сигнал об их изменении, государству достаточно выбрать одну жертву и устроить «показательную порку». как правило, жертвой становится кто-то из лидеров, а стремиться выделиться из толпы — это не то, что следует предпринимать при рассматриваемом виде политического режима. против такого видения стабильности выступают люди, которые от природы склонны к риску. они готовы пойти на лишения, если предполагают, что в будущем это позволит им преуспеть. таких людей относительно немного, но они выступают против «диктатуры» громче всех, и именно из-за их действий возникает иллюзия всенародного неприятия власти. желающие выделяться склонные к риску люди — это ценный актив для либеральных демократий, но бремя для авторитарных государств: они считают себя лучше остальных, поэтому пытаются устроить собственную жизнь за счет стабильности, которая обеспечивает благами всех, но понемногу.
3. чтобы обеспечить контроль над дискурсом безопасности и конвертацию институциональных рисков в стабильность, рассматриваемый вид успешного авторитарного государства строит бюджетную политику вокруг однозначного
распределения ренты в пользу силовых ведомств — армии, полиции и секретных служб. в идеале речь идет не только о материальном достатке, но и о социальных лифтах: в этом смысле можно говорить о «милитаризации» общества не с точки зрения приходящейся на них доли ввп, но и о престижности такой карьеры как таковой. в идеале это должен быть единственный путь к власти, — будь то контроль над средствами производства или политическими процессами, чтобы посты руководителей крупных корпораций, министров и других руководителей высшего звена не могли занимать люди без офицерских званий. чтобы преуспеть, гражданину достаточно быть лояльным и поступать так, чтобы через его поведение воспроизводились обратные контуры сложной связи, образующей авторитарный режим.
4. рентный авторитаризм в странах с транзитной экономикой должен ограничивать
обратную конвертацию административного и финансового капиталов. человек, обладающий полнотой политической власти, скорее всего, будет богатым, если только по каким-то личным причинам не откажется от материального достатка, разменяв его на то, чтобы быть примером для общественности. но человек, сконцентрировавший в своих руках финансовый капитал, ни при каких обстоятельствах не может обладать рычагами публичного воздействия на политический процесс. власть в руках олигархов — это признак находящихся в стадии вечного перехода к демократии, а не успешных авторитарных держав. офицеры армии и спецслужб, скорее всего, не будут достаточно компетентными специалистами в управлении стратегически важными корпорациями, поэтому частичная олигархизация невозможна. но идальные руководители таких корпораций находятся под личными санкциями западных держав, чтобы они не могли легко выводить деньги, и всячески сторонятся политики, так как любое неосторожное действие может привести к заключению или подозрительной смерти.
5. успешное авторитарное государство демонстрирует
эффективное противодействие враждебным внешним силам и деструктивным идеологиями (вроде прав человека и лгбт). во внешней и внутренней политике не должно быть ничего, демонстрирующего их зависимость от иностранных держав или организаций. единственным исключением может быть поддержка «квазисоюзника» — другого авторитарного государства, интересы которого в текущих обстоятельствах оказались близки. у власти должны быть инструменты воздействия на людей и организации, представляющие чужие (а следовательно, чуждые) интересы, даже если эти агенты действуют целиком в правовом поле.
6. хотя авторитарное государство успешно показывает, будто бы оно независимо от внешних сил, оно само по себе должно вызывать уверенность в своей способности
быть внешней силой по отношению к другим странам. желательно, чтобы эти страны находились далеко и представляли из себя сырьевые экономики. это дает возможность экспортировать капитал собственным олигархам, диверсифицировать ресурсную базу, а самое главное — получать репутацию активной мировой державы, способной осуществлять власть над целыми направлениями внутренней и внешней политики в других странах, в том числе путем военного присутствия.
7. наконец, самым заковыристым аспектом авторитарного режима является его
способность защищать граждан от богатства, праздности и распущенности. идеальный гражданин авторитарного государства — многодетный глава семьи, постоянно находящийся в небольшом напряжении из-за конструируемого ощущения угрозы от внешних и внутренних сил, желающих разрушить его семейную идиллию и стабильность, и из-за того, что ему постоянно немного не хватает материального достатка. его должно хватать, но всякий раз человек должен делать выбор, от чего ему придется отказаться в этот раз. необходимость непрерывного мышления о выборе позволяет эффективно замостить его систему приоритетов, а каждый шаг в сторону материального благополучия рассматривается как личная победа, — и на этом индивидуализм заканчивается, дальше начинается сфера публичного, где все происходит благодаря воле государства. человек с материальным излишком, полученным не от распределения бюджета — это худший враг режима и стабильности.
эти критерии, особенно седьмой, имеют множество проблем и ограничений. авторитарному государству, в частности, очень трудно придумать, чем занять гражданина так, чтобы он чувствовал свою сопричастность всеобщему делу. людям приходится сублимировать в ту же праздность и материальный достаток, что приводит к напряжению на социальном уровне и экзистенциальному кризису на индивидуальном.
таким образом, идеальное современное авторитарное государство — это такое государство, которое порождает авторитаризм не вокруг конкретных лидеров, а которое сформировало среду, которая систематически порождает таких лидеров. конкретный диктатор может утратить инициативу и лишиться власти, но после него придет точно такой же, хотя и с другими личными (но лишь до определенной степени — профессиональными) качествами — просто из-за того, что больше политическому лидеру, способному удержать власть, появиться неоткуда.
https://citoex.diary.ru/p219780131.htm
