Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри. (с) Фрейд

Я просыпаюсь от нудного жужжания газонокосилки за окном. Уже светает. И мой ебанутый сосед Билл Паркер решил постричь свой газон с утра пораньше. Я нащупываю будильник. Так и есть - с безошибочной точностью мой сон был прерван за 10 минут до звонка будильника.
Бесценные 10 минут, которые я мог провести в сладком забытьи, потеряны навсегда. Я на секунду представляю, как быстро одеваюсь, наношу визит вежливости мистеру Паркеру и, не теряя вдохновения, знакомлю его почки со стальными носками моих армейских ботинок. Жалкий ублюдок корчится на полу, заплевывая слюной и кровью свой блестящий паркетный пол. Мечты. Но я взрослый, уважаемый человек, представитель закона, поэтому обязан держать себя в руках. Я обязан быть хитрее и изобретательнее. Я сползаю с кровати и иду в душ, обдумывая план мести. Пэм еще спит, поэтому я стараюсь собираться как можно тише.
Я провожу с утра перед зеркалом как минимум полчаса, пытаясь привести свои волосы в относительно приемлемое в обществе состояние. В детстве я был очаровательным голубоглазым ангелочком с копной золотых кудрей, которые вызывали истерическое умиление у престарелых соседок. Со временем соседки поумирали, а волосы потемнели, но не перестали бешено завиваться во все стороны. В армии было просто - все сослуживцы были одинаково кошмарно бриты наголо. Теперь мне приходится терпеть мучения, чтобы выглядеть чуть менее уродливо, чем я есть на самом деле.
Я как-то пошутил при своей протеже, Фелиции Лэнг, что для агента просто неприемлемо тратить время на прическу и собираться на работу дольше 15 минут. На следующий день она сбрила свои шикарные локоны. Мне даже на секунду стало стыдно. Почти.
Я пишу записку Пэм и кладу на нее маленькую шоколадку, купленную вчера ночью на заправке по пути домой. Пэм обожает сладкое, и я стараюсь радовать ее приятными мелочами. Как будто это может искупить то количество лжи и невнимания, которые я обрушиваю на нее ежедневно. «Люблю, целую, буду поздно».
Пэм видит только малую часть меня.
Половина - специальный агент Махоун: подтянутый, холеный агент ФБР, профессионал своего дела. Его уважают, немного побаиваются и немного ненавидят. По Бюро ходят слухи, что я считаю себя умнее других. Так и есть.
В оставшейся половине существует примерный семьянин Александр, боготворящий свою жену и чудесного сына. Соседи, подруги Пэм и теща считают его немного мягкотелым, но в целом приятным парнем.
Но еще есть Алекс - биполярный социопат, золотой медалист по убийству людей на коротких и средних дистанциях. Пэм не подозревает о его существовании, а я стараюсь держать его подальше от поверхности.
Медаль почета и «За выдающуюся службу» лежат под стеклом на каминной полке. Я получил их во время «Бури в пустыне». Тогда существовал только Алекс, и стрельба по муслимским поганцам приносила ему удовольствие. Я не мог даже представить, что через десяток лет у меня будет свой дом с камином.
Мне тошно смотреть на эти металлические кругляши и вспоминать то время - слишком много крови, слишком мало смысла. Пэм обожает показывать их гостям и подругам, поэтому они лежат на самом видном месте, ежедневно напоминая мне о паутине лжи, опутавшей мою семейную жизнь.
Тост с джемом, черный кофе без сахара. Время ехать на работу.
Я сажусь в машину и включаю радио.
Depeche Mode из колонок томно призывают наслаждаться тишиной.
У меня Buick Century. Я купил ее 3 года назад, в качестве подарка за повышение. Тогда мне дали собственный кабинет и разношерстую ораву подчиненных.
Иногда я скучаю по своему старенькому рыжему Plymouth Roadrunner . Он жрал бензин как танк, но был самым надежным другом. Сейчас он гниет в зарослях сорняков у отцовского дома. Может быть, местные алкаши уже растащили его на части. Как только мне исполнилось восемнадцать, я сбежал из местечкового филиала ада в армию. Тогда мне казалось, что казармы и марш-броски в полной выкладке гораздо приятнее гниения в субурбанистической клетке с отцом-алкоголиком.
Отец научил меня не бояться боли и презирать слабость. Армия научила снисходительно относиться к неприкосновенности человеческой жизни.
Оскар Шейлз сам себя не поймает, поэтому нужно ехать в офис.
Я подъезжаю к зданию Бюро в мрачном расположении духа. На своем месте на подземной парковке я обнаруживаю чужой драндулет. Какого черта?
Это не может быть Саллинз - при наличии у этого придурка мотива (он просто ненавидит меня), у него не отнять вкуса к хорошим авто. На моем же месте стоит довольно потрепанный Pontiac, явно купленный на первую приличную получку. На бампере красуется стикер “I want to believe”.
Паркуясь рядом, борюсь с желанием написать какую-нибудь гадость волшебным маркером на лобовом стекле. Ты взрослый человек, надо быть спокойнее - напоминаю я себе уже второй раз за утро. Внутри зудит легкая ярость. Пинаю мусорный бак, стоящий у лифта. Вроде отпустило.
Я поднимаюсь в свой офис, чтобы застать обрывок разговора – Лэнг что то объясняет незнакомому парню в очках.
-…И главное - успокойтесь. Он отличный агент и замечательный человек. Вы поладите…
- Кто, блядь, поставил свою тачку на мое парковочное место?! - ору я вместо приветствия.
- Доброе утро, сэр, – нестройно отвечают мне коллеги. Иногда я чувствую себя учителем в младшей школе.
Очкарик содрогается. Бинго. Кто еще мог наклеить на машину такой стикер? Только классический гик.
Лэнг чувствует приближающуюся бурю и пытается предотвратить ее всеми доступными способами. Она преграждает мне дорогу и протягивает пухлую папку.
- Сэр, пришли результаты баллистической экспертизы стрельбы в Огайо.
Она сует мне в руки папку. Ловкий ход, теперь я не могу отвесить очкарику подзатыльник. Я благодарно улыбаюсь ей. Хоть кто-то в этом офисе действительно работает.
Лэнг отступает в сторону и наконец-то представляет очкарика.
- Сэр, это младший агент Марк Уиллер, с сегодняшнего дня назначен под ваше командование.
Визуальный контакт. Самая важная часть техники запугивания. Парень держится молодцом - быстро оправившись от моего эффектного появления, он уже выпрямился и излучает дружелюбный профессионализм продавца пылесосов. Он протягивает мне вялую руку, которую я из вежливости пожимаю. Самое главное качество агента Бюро - Вежливость.
Мужчин легко классифицировать по энергичности рукопожатия. Вялые ладони только у геев и импотентов.
- Добро пожаловать, агент Скалли. А теперь берите ноги в руки и бегом на парковку - чтобы через десять минут вашей машины на моем месте не было.
Уиллер глотает слова благодарности, стремительно краснеет и быстрым шагом уходит в сторону лифтов. Его провожает пара приглушенных смешков от новоиспеченных коллег.
Самый страшный смертный грех - человеческая глупость. Именно она является триггером всех оставшихся грехов. У меня аллергия на глупость. Как только я засекаю ее, мое лицо покрывается красными пятнами, дыхание перехватывает - все признаки аллергической реакции.
Иду в свой кабинет, по дороге бегло просматривая содержимое папки.
Время поработать.
Аналитика занимает чертову гигантскую часть моего времени.
У этого сукиного сына Шейлза пожалуй самое пухлое досье в рейтинге «самые ебанутые ублюдки США. Часть 1, дополненная». Я знаю, как звали его собаку, какой сорт пива он предпочитает, какие органы ему нравится вырезать у жертв в первую очередь.
Вот уже год я со своей командой изучаю каждое убийство, совершенное в Штатах, пытаясь найти связь с побегом Шейлза. Сотни искалеченных тел – повешенные, застреленные, утопленники – ни одно не похоже на его почерк. Ублюдок как сквозь землю провалился.
Шейлз уже ускользал от меня. В начале года, когда он только сбежал из тюрьмы строгого режима штата Висконсин. Сукин сын двигался с крейсерской скоростью, пересекая границы штатов и оставляя за собой кровавый след.
Мы работали бок о бок с шерифом города Де-Мойн в Айове. Полиция здорово помогала в расследовании, но в какой-то момент офицеры решили, что справятся без помощи Бюро. Противоборство федералов и полиции воспето во многих фильмах, но в реальности все гораздо трагичнее.
При задержании один молодчик из местной полиции решил поиграть в ковбоя и полностью закрыл собой линию огня. В итоге получил пулю сам. Шейлз скрылся, пока остальные кудахтали вокруг тела. Я даже не успел выехать на место задержания.
После этого он залег на дно почти на год.
Информаторы мешали мне, направляя по ложному следу не из корыстных побуждений, а скорее из скудоумия.
Мне надоело ждать, пока Шейлз высунет нос из своей норы. Самое время его спровоцировать. Это рискованное предприятие - я знаю, что будут жертвы. Каждая искалеченная и убитая женщина на моей совести. Но сделать это необходимо, иначе маньяк так и останется похороненным в стопках бумажных отчетов высотой с вавилонскую башню.
Для агента Бюро достаточно легко организовать интервью в прямом эфире. Пара звонков, и я уже смотрю в равнодушный глазок телевизионной камеры.
Я бросаю кость скучающим репортерам, слабо заинтересованным в деле годичной давности.
- У нас появились новые улики, и мы планируем задержать преступника до конца этой недели, - бодро вру я, глядя прямиком в кадр.
Каждый психопат без памяти влюблен в самого себя. Он будет просматривать новости в предвкушении наслаждения от звуков своего собственного имени по ТВ. Мое высказывание разозлит его, он захочет доказать что неуязвим. Тогда я выйду на его след.
*********
По дороге домой я заезжаю в Старбакс и покупаю кусок вишневого пирога. Он прекрасно сойдет за домашний, пролежавший в холодильнике пару дней. Поразительно, что в Старбаксе даже самая свежая выпечка всегда выглядит лежалой.
Дома я быстро вытряхиваю его на тарелку.
Пришло время мести, мистер Паркер.
Соседа дома нет, зато есть его жена - почерневшая от бесконечных посещений солярия и высохшая от фанатичных попыток вести здоровый образ жизни. Она напоминает мумию, раскрашенную к торжественным похоронам. Это считается американским идеалом женской красоты.
Она открывает мне дверь, ослепляя белозубой керамической улыбкой.
- Ох, Алекс! Какая неожиданность! Я рада вас видеть!
Конечно рада, тупая ты стерва. Еще пару лет назад ты всеми силами пыталась разрушить мой идеальный брак, распространяя грязные слухи по ближайшим соседям.
Я скорее отрежу себе яйца, чем изменю жене. Пэм - единственная женщина, которую я смог полюбить. К остальным человеческим существам, населяющим эту планету, я теплых чувств не испытываю.
Надеваю на лицо любезную улыбку
- Мегги, добрый вечер! - я делаю паузу и останавливаю взгляд на ее плоской груди.
Мой голос выдает легкое смущение - очень полезный прием при разговоре с сексуально неудовлетворенной домохозяйкой средних лет.
- Моя жена испекла пирог, но его слишком много и я решил, что вам он тоже понравится...
Боже, неужели при таком годовом доходе она до сих пор не сообразила вставить себе силиконовые сиськи?
Мегги заглатывает наживку и сияет как рождественская лампочка.
- Ооо, это так милооо, Аааалекс, прошу, проходитеее, - томно тянет она и забирает из моих рук тарелку.
Я бросаю ненавидящий взгляд на газонокосилку, стоящую рядом с крыльцом и прохожу в дом.
Здесь все кричит о естественности, натуральных материалах и модном единении с природой.
Я сажусь на девственно белый диван и на секунду жалею, что ношу идеально чистую обувь.
Мегги садится напротив и ставит передо мной фарфоровую чашку с травяным чаем.
Пора переходить в наступление.
- Я заметил, вы купили новую газонокосилку, Мегги? Поздравляю!
Мегги расцветает. Для нее нет ничего приятнее, чем похвастать новым приобретением.
- Такая высокотехнологичная машина, наверное, потребляет много топлива? – участливо продолжаю я.
- Нет, что вы, муж сказал мне, что она очень экологична.
Мое лицо выражает смесь сочувствия и участия. Боюсь представить, как это выглядит со стороны. Я бы, наверное, испугался.
- Я боюсь, что его нагло обманули! - я начинаю заливать ей про недобросовестных продавцов и проценты загрязнения окружающей среды средней бензиновой газонокосилкой в год. Цифры абсолютно произвольные, но тупая курица слушает с открытым ртом.
Заканчиваю свой монолог историей о своей тетушке, воссоединившейся с природой и использующей вместо чудовищно грязных технических излишеств кроликов для стрижки газона.
- Эти маленькие пушистые существа умудряются содержать газон в идеальном состоянии, представляете? Это просто потрясающе, так экологично!
Ее тусклые серые глаза загораются тупым фанатизмом. Я зацепил ее за живое, уличив мужа во лжи и рассказав байку о несуществующей тетке. Теперь она не только выкинет исчадие технического прогресса, но и как минимум неделю будет мотать нервы Билла упреками.
Теперь главное совершить тактическое отступление, пока она не решила преподнести себя на десерт после чая.
Делаю вид, что получил очень важное (тм) сообщение на мобильный телефон.
Поспешно прощаюсь. Мегги в порыве благодарности умудряется зацепить губами мою щеку. Содрогаюсь от омерзения. Она трактует это движение как скрытую страсть и понимающе лыбится мне вслед.
Видимо она тайно посещает кунг-фу тренировки - меня не так просто застать врасплох, но, судя по всему, у нее черный пояс по сексуальным домогательствам.
В приподнятом настроении направляюсь к дому, боковым зрением наблюдая как она, постанывая от натуги, тащит новенькую газонокосилку в направлении мусорных контейнеров. 1:1 - мы в расчете.
*********
Дома меня ждет горячий ужин и любимая семья.
Идеальный вечер. Я, наконец, могу расслабиться и забыть о работе.
В 20 лет ты платишь за любовь наличными. К 40 ты женишься и платишь за любовь своим сердцем, свободным временем и наличными.
В моей жизни есть только работа и семья. У меня нет времени на хобби. Я не собираю марки, не пью пиво с приятелями по выходным и не смотрю футбол. Я даже наркотики принимаю по долгу службы. Спиды, чтобы функционировать еще более успешно, мидазолам от бессонницы, вызванной спидами, гаш – чтобы сгладить депрессию, вызванную мидазоламом.
Если я доживу до пенсии, то обязательно уеду в глушь, куплю разбитую в хлам Buick Riviera и буду долго, со вкусом, приводить к первоначальному лоску.
Пэм рассказывает мне, как прошел ее день. Приходил садовник, установил наконец-то поилку для птиц посреди лужайки на заднем дворе. Кэмерон был в восторге и тут же запустил туда бумажный кораблик.
Я наслаждаюсь звуками ее голоса. У меня потрясающая жена. Прошло уже 11 лет, а я до сих пор не могу поверить, что она согласилась выйти за меня. Я никогда не был популярен у женщин и отвечал им взаимностью, пока не встретил ее.
Ужин проходит спокойно. Впервые за день я расслаблен. Мысли медленно ворочаются в голове. Пожалуй, это один из редких действительно счастливых моментов в моей жизни.
Перед сном я читаю сыну вслух. Мне редко удается побыть с ним – я ухожу слишком рано и прихожу слишком поздно, только для того чтобы увидеть, как он сладко спит.
Я поднимаюсь в спальню. Пэм уже расстелила постель и теперь читает глянцевый журнал. Ее кожа выглядит золотисто-медовой в свете ночника.
Я ложусь рядом с ней на кровать и нежно прикасаюсь губами к ее плечу.
Настроившись приятно провести ночь, я с разбегу влетаю в каменную стену женского бессердечия под названием «дорогой, давай не сегодня».
«Ты хоть знаешь, глупая женщина, что 80% преступлений в нашей стране совершается из-за сексуальной фрустрации», - хочу заорать ей, но выходит только «конечно, милая, спокойной ночи».
Я вылезаю из кровати, стискиваю зубы и иду в душ решать свои физиологические проблемы вручную.
*********
Сегодня первое июня, и на улице адское пекло.
Я задыхаюсь в своем черном костюме. К счастью, в офисе есть кондиционер.
От палящего июньского солнца у меня снова появляются веснушки. Кто серьезно воспримет агента ФБР с веснушками? Мысленно благодарю вселенную за солнечные очки.
Сегодня у меня запланировано совещание, о чем мне сообщает Лэнг, протягивая стакан кофе.
Я беру со стола блокнот с обложкой из черной кожи и выдвигаюсь на экзекуцию.
На совещания обязательно надо брать блокнот и ручку. С их помощью можно избежать необходимости высказывать свое мнение, притворившись, что скрупулёзно записываешь тезисы выступающего оратора. Или просто весело провести время, рисуя разнообразные загогулины. Так или иначе, человек с блокнотом выглядит гораздо солиднее человека без него.
Сама концепция совещания - обмен мнениями между одинаково уважаемыми профессионалами. То, что происходит сейчас, можно назвать только «монолог». Аманда Райс, заместитель руководителя отдела информационных источников, выступает первая. Это атлетически сложенная тетка, с плечами, как у студента Кембриджа, фанатеющего от гребли. Пиджак на ней не сходится, из-под него маячит полупрозрачная шелковая блузка, прикрывающая веселенький розовый лифчик. Он, как путеводный огонек, помогает не сойти с ума, пока я пытаюсь продраться сквозь дебри ее отчета о раскрываемости преступлений за последний квартал.
В конференц-зале холодно, и ее шея покрылась мелкими мурашками. Аманда все говорит и говорит, периодически поглядывая на своего шефа. Она уже второй год пытается залезть ему в штаны, но все ее усилия безуспешны. Еще бы. Мой гейдар просто зашкаливает при одном взгляде на ее начальника. К всеобщему облегчению я не люблю сплетни, хотя замечаю слишком много из того, что люди мечтают скрыть.
Агент Лоусон, чернокожий парень из IT отдела вяло ковыряет внутреннюю часть столешницы. Он уже прилепил туда жвачку в первые 5 минут совещания и теперь, видимо, пытается вернуть ее обратно.
Райс переходит к теме процентного соотношения совершаемых федеральных преступлений в зависимости от расы преступника.
Лоусон отвлекается от стола и начинает жадно ловить каждое ее слово. Он ждет хотя бы секундной паузы в ее докладе, чтобы возмутиться расовой дискриминацией, но голос агента Райс не прерывается ни на секунду. Я даже начинаю сомневаться, дышит ли она вообще.
Забавно наблюдать, как мой чернокожий коллега пучит глаза от напряжения. Кажется, в нем сконцентрировалась вся скорбь угнетенного афро-американского населения. Поразительно, как желание качать права и скандалить растет в зависимости от оттенка кожи.
Райс заканчивает доклад и вступает в перепалку с Лоусоном. А парень любит опасность.
Нам раздают папки с распечатками нового свода правил для ведения бумажной работы.
Папки сделаны из плотного дорогого картона. Ежегодно тысячи долларов уходят на подобные презентабельные мелочи. Поднимается гул. Все дружно критикуют новую систему до тех пор, пока не замечают подпись главы чикагского отдела HR в строке "автор".
С десяток взрослых серьезных людей в строгих костюмах официально бездельничают вот уже третий час.
Мой зад окончательно онемел. Стулья в таких залах созданы вызывать как можно больше дискомфорта. Как будто сами совещания – недостаточная пытка сами по себе.
Жарко обсуждается проблема субординации, процентное соотношение раскрываемости преступлений к их совершению и прочая бесполезная чушь, плавно перетекающая в обмен политическими сплетнями.
Я сижу и протоколирую весь этот бред, пока не кончаются чистые листы блокнота. С его обратной стороны - многочисленные почеркушки, парочка страстно, но схематично обнимающихся обнаженных красоток (правда, было очень скучно) и записка "купи домой молока", датированная прошлой неделей. Любой психоналитик из отдела внутренних расследований душу бы продал за этот блокнот.
Я понимаю, что свихнусь, если не выйду отсюда сейчас же.
Мой сосед справа - Фрэнк Пайпер - полноватый мужик средних лет, увлеченно хлюпает носом. Меня бесят издаваемые им звуки. Молча протягиваю ему салфетку. Кое-кто закинулся коксом прямо перед совещанием - непоправимая оплошность. Он смотрит на меня полными искренней благодарности глазами. Тупой ублюдок.
Когда совещание, наконец, заканчивается, я чувствую себя разбитым. Пора принимать решительные меры.
Когда я поймаю Шейлза, моя жизнь станет лучше.
Может быть, даже поеду в отпуск, к океану, чтобы в первую же пару часов обгореть до волдырей, круглые сутки носить ужасные цветастые шорты и забыть, наконец, про маньяков и наркотики. Здоровый 10-часовой сон, еда по расписанию, смертная скука. Все, что мне сейчас необходимо.
************
Я выхожу из офиса. Меня ждет шоппинг.
Моя цель находится в тихом пригороде Чикаго.
Белые заборчики, ухоженные лужайки, стайки приветливых старых сплетниц.
Идеальное место, чтобы растить своих детей.
Здесь живет мой поставщик рабочего топлива, проще говоря - барыга. Он достался мне по наследству от приятеля из DEA Мы познакомились в Квантико . За 21 неделю обучения мы неплохо сдружились на почве совместного интереса к разнообразным веществам.
Пол носил очки-аквариумы и был слеп как крот. Тем не менее, он умудрился убедить аттестационную комиссию, что ношение очков выражает его социальные убеждения, поддерживая, таким образом, всех подростков-ботанов земного шара, подвергающихся насилию в школе. Либеральной Америке нужны такие фрики, чтобы доказывать миру свою безграничную политкорректность и любовь к сирым и убогим. Комиссия была в восторге от этого бреда, сочиненного Полом под щедрой дозой риталина.
Со Стиви он познакомился во время рейда DEA на какой-то жутко дорогой ночной клуб.
Они брали парочку крупных наркодельцов и заодно прихватили Стиви. Кто знает, что может тебе пригодится в будущем.
Стиви был богатым сукиным сыном и занимался наркотой из-за любви к искусству.
На этой волне они и скорешились. Пол отмазал его от пяти лет строгого режима, Стиви, в свою очередь, подвизался доставать Полу товар. Пожизненное гарантированное социальное обеспечение лучшей дурью в Чикаго.
Я, на правах приятеля, получил золотую карту постоянного клиента и щедрые скидки.
Я жму на дверной звонок где-то минуту. Наконец, за дверью что-то шуршит и недовольный голос Стиви тянет:
- Да иду я уже, блядь…
Дверь открывается, и моему взгляду предстает хозяин дома во всем своем расхристанном великолепии. Я явно поднял его с кровати - уже час дня, а этот мудак еще спит!
Блондинисто-желтые волосы торчат во все стороны, безразмерная майка с невнятным принтом измята – кажется, вечеринка вчера удалась.
Он недовольно трет небрежную щетину и вперивает в меня свои убитые наркотой глазенки.
Я ухмыляюсь.
Он явно не ожидал меня увидеть. Бедный ублюдок весь подбирается, на лице возникает радушная лыба. Он приглашает меня пройти в дом.
- Рад вас видеть, агент Махоун. Какими судьбами? – вопрошает это недоразумение.
Я вздыхаю, пытаясь собрать крупицы самообладания, разбитые в хлам недотрахом и нудным совещанием.
- Как обычно, Стиви. Как обычно, – цежу я, стараясь не нервничать.
Намек понят и Стиви с крейсерской скоростью устремляется наверх по лестнице. Я стою в холле, пока он, приглушенно матерясь, роняет тяжелые предметы наверху.
Я уже успеваю заскучать, рассматривая пошловатые репродукции голландских мастеров на стенах холла, когда Стиви появляется со свертком в руках.
Его немного пошатывает.
- Вечеринка удалась? – я пытаюсь завязать вежливую беседу.
Стиви что-то невнятно мычит и потягивает мне баночку с таблетками.
- И вот, еще… подарок, – нагло подмигивает и вкладывает мне в ладонь прозрачный пакетик с голубыми кристаллами внутри .
- Это что, мет? - Глазам своим не верю. Этот мудак решил всучить мне кристаллический мет. - Я что, похож на бездельника, у которого есть время курить мет? – я потихоньку закипаю. Стиви видит это и идет на попятную.
- Ты только посмотри, чистейший продукт, прямо из Мексиканской лабы!
Как же, из Мексики. Наверняка сварен каким-нибудь нарколыгой в самопальной передвижной лаборатории.
- А цвет! Прямо как твои глаза, - этот мудак оглядывает меня и опять подмигивает.
Наркотики настолько убили его мозг, что чувство самосохранения отключилось.
Этот придурок пытается меня клеить. Господи. Поверить не могу.
Несильно пинаю его под колено, и, когда он падает на пол, прописываю ему ногой в живот, для профилактики. Бросаю заранее подготовленную пачку банкнот на пол и ухожу.
- Приходите еще…- хрипит Стиви мне вслед.
Пожалуй, придется повременить до следующего визита. Я достаточно толерантный человек. Геи, негры и умалишенные меня не волнуют до тех пор, пока не покушаются на мое личное пространство. Все мы не без греха, в моей армейской юности тоже были некоторые эпизоды, о которых я предпочитаю не вспоминать.
Брезгливо отряхиваюсь и сажусь в машину.
Перекладываю пакетик с синим льдом во внутренний карман пиджака. Я не планирую его использовать, но выкидывать почему-то жаль.
Достаю баночку с голубыми таблетками и аккуратно перекладываю их по одной в специально заготовленную для этого ручку. Туда умещается около пяти штук – остальное, надеюсь, мне не понадобится.
Этому трюку меня научил Пол. Он прятал в «паркер» все виды таблеток. Говорил, что сам факт подобного употребления наркотиков практически на виду у всего Бюро вставляет похлеще экстази.
Звонок из офиса вырывает меня из тяжелых размышлений.
Вчера на западе штата совершено убийство. Жертве 39 лет, не замужем, без определенного места работы. Белая шваль, классический вариант, прямиком из справочника «наиболее частые жертвы маньяков в средней полосе США». Мне жаль эту бедную шлюху.
Все улики указывают на Шейлза. Но необходимо убедиться.
Я чувствую иррациональную вину за каждое совершенное им преступление. Закон сохранения совести. У Шейлза ее нет. У меня ее слишком много – хватит на двоих.
Я останавливаюсь и беру кофе для агента Лэнг. Бедная девочка сидела в офисе всю ночь – ей необходимо взбодриться.
Мне кофе противопоказан, если конечно я не хочу получить сердечный приступ. Я хорошо ознакомлен с техникой безопасности при приеме наркотиков. Я не планирую доживать до глубокой старости. Моя программа-максимум - дожить до поступления сына в колледж. Потом можно будет тихо уйти, сгореть на работе, оставив семье приличную страховку, пока масса моих собственных грехов не раздавила семейную идиллию. Когда я наконец умру, надеюсь, мне найдется местечко в адской бухгалтерии.
Никакого кофе, никаких энергетиков - маленькие голубые таблетки заменят мне кофеин на пару дней. Чем меньше я сплю, тем быстрее я засажу этого больного ублюдка за решетку.
Arbeit Macht Frei – труд освобождает. В случае Шейлза же – мой труд приведет его прямо на электрический стул. В идеальной вселенной Алекса Махоуна так и будет. В реальности, ублюдочного маньяка, скорее всего, посадят на пожизненный пансион за счет налогоплательщиков.
*********
Почти каждый третий агент Бюро принимает наркотики. При таком бешеном темпе работы невозможно полагаться только на собственный запас сил. Нужна помощь извне. Галлоны кофе не помогут, если ты сидишь в засаде по 12 часов.
Кокаин, разнообразные стимуляторы – все идет в ход. Я с легким презрением отношусь к фанатам кокса. С ним слишком много возни и лишней грязи. Быстрое привыкание, высокая стоимость и убитая слизистая не прибавляют очков в его пользу.
Когда ловишь преступников - сам начинаешь думать как преступник. Наркотики - верхушка здоровенного айсберга.
Маленький шажок на другую сторону закона для каждого отдельного его хранителя. В моем случае это огромный шаг, который я совершил очень давно.
Я заезжаю в офис, чтобы отдать Лэнг ее кофе.
На вскрытие я беру с собой Уиллера. Парнишке нужно учиться, плюс я все еще чувствую легкое раздражение в связи с парковочной эпопеей. Визит в морг никогда не бывает приятным.
Убийство было совершено в Рокфорде, до которого добираемся за полтора часа. К моему удовольствию, Уиллер всю дорогу молчит и не трогает радио. Но хватает его ровно до места назначения.
Пока мы идем по зеленым кафельным коридорам морга, Уиллер пытается завязать непринужденную беседу.
- Этот Шейлз – скользкий ублюдок, а, сэр? Уже год он водит вас вокруг пальца. Наверное, очень сложное для вас дело?
У меня начинает дергаться глаз. Пытаюсь запихнуть подальше глухое раздражение. Я профессионал и обязан обучать этого придурка, хотя в данный момент хочется размазать его куриные мозги по грязно-зеленой кафельной стене.
К его счастью мы уже пришли, и я избавлен от необходимости отвечать.
Я открываю дверь, и в нос бьет омерзительный синтетический запах смерти. Нужно много времени, чтобы привыкнуть к нему. В Квантико присутствие на вскрытиях входило в обязательную программу курса молодого бойца. Многие агенты предпочитают забыть этот необходимый опыт.
На стальном столе для аутопсии уже лежит труп жертвы.
Патологоанатом, проводящий вскрытие сегодня – молодая приятная блондинка. Уиллер приосанивается при виде ее пышных форм, прикрытых униформой. Я слишком увлечен рассматриванием жертвы, чтобы концентрировать внимание на таких мелочах.
Эта женщина при жизни явно не отличалась красотой, но смерть еще больше изуродовала ее зеленоватое, покрытое ранними морщинами лицо. На шее и щеках заметны бурые гематомы - она явно не сдалась без боя. На запястьях следы от веревки – одна из визитных карточек Шейлза. Он предпочитает работать по старинке, никаких наручников или скотча.
Живот жертвы исполосован крупным охотничьим ножом. Половые органы вырезаны полностью.
Шейлз всегда выбирает женщин средних лет, полноватого телосложения. Видимо они напоминают ему собственную мать. Эдипов комплекс во всей своей омерзительной красе.
Закончив наружный осмотр, патологоанатом ловко рассекает грудь покойной, обнажая сломанные ребра. Уиллер закончил строить глазки доктору и теперь позорно блюет в углу прозекторской.
Я благодарю доктора и выхожу, не дожидаясь своего протеже. Все, что необходимо, я увидел.
Шейлз, наконец, сделал ошибку. Он где-то рядом.
*****************
Сегодня ясное субботнее утро, и мы всей семьей едем к родителям Пэм. У них годовщина свадьбы, и в доме собирается вся многочисленная колумбийская родня.
Я люблю свою жену, но ее семья вызывает у меня приступы паники.
Жениться надо на сироте – гласит народная мудрость. В данной ситуации сиротой оказался муж.
Мать Пэм меня жалеет. Для нее я что-то вроде бездомного щенка из соседнего двора. Всем его жаль, иногда его подкармливают, но в целом держатся подальше.
Отец Пэм меня презирает. За 11 лет брака я ни разу не повысил голос на жену. Он считает подобное поведение возмутительным. На нашей свадьбе родители Пэм так орали друг на друга, что их пришлось растаскивать по разным комнатам.
Я мысленно поздравляю себя с победой: если эти люди не догадываются о моей сущности, мой брак в полной безопасности.
Кэмерон весело щебечет, наматывая круги по гостиной, пока Пэм собирает вещи, а я пытаюсь перестать психовать. Вдох-выдох.
Мы выезжаем на час позже. Я нервно стучу пальцами по рулю потрепанного внедорожника.
Это машина моей жены. Она получила права совсем недавно, поэтому мы решили купить подержанный Chevrolet. Пока она помяла только задний бампер при попытке заехать в гараж.
Кэмерон оживленно пересказывает мультик, который смотрел вчера.
Я киваю и вставляю многозначительные междометия, когда он переводит дыхание, чтобы продолжить бомбардировать мои уши потоком абсурдных приключений трусливой собаки .
Звонкий голосок сына, легкая, позитивная музыка, льющаяся из колонок, и солнечная улыбка Пэм отвлекают от черных мыслей. Я даже начинаю подпевать радио.
На светофоре меня подрезает здоровенный пикап. Я судорожно давлю на тормоз.
С заднего сидения на меня смотрят любопытные глаза.
- Папа, мы уже приехали? – детский голосок вырывает меня из ступора. Вместе с адреналином к горлу подкатывает слепая ярость. Пэм в шоке - она молчит.
Вдох-выдох. Специальная дыхательная техника для контроля гнева – я видел передачу по телевизору.
Из пикапа вылезает здоровенный бугай и направляется к нам. Классика. Сейчас он будет орать, брызгая слюной и посыпая меня проклятиями и угрозами.
Для него ситуация выглядит очень выгодно. Потрепанный семейный внедорожник, за рулем мужик средних лет со смертельно усталыми глазами, на заднем сидении ребенок. Пара угроз, несколько вялых тычков под ребра, и глава семьи готов раскошелиться на кругленькую сумму, лишь бы бугай отстал и не позорил его перед женой.
Дышать, главное - спокойно дышать. Похлопываю Пэм по руке и вылезаю из машины. Этот жест, по моему мнению, должен нести в себе поддержку и спокойствие, с примесью легкой нежности. В реальности получается неуклюже и резко. Она хочет мне что-то сказать, но я уже закрыл дверь.
Я не должен калечить этого человека. Вокруг собралась небольшая толпа зевак, жаждущих зрелища победы рабочего над средним классом. Машины сзади истошно сигналят. Это бесит.
Водитель пикапа подходит ко мне вплотную и, как по сценарию, начинает орать.
- Твою мать, мудак, не видишь куда прешь?! Ты мне машину поцарапал….
Телевидение врет. Никакая дыхательная техника не способна спасти идиота на дороге.
Аккуратно заламываю ему руку. Пэм вышла из машины, но она не может видеть, что происходит -храни боже Америку и ее монстров автопрома - пикап настолько большой, что закрывает ее поле зрения.
Скандальный мужик чуть ниже меня ростом, но в пару рез шире. Наклоняюсь к нему поближе и надавливаю на пальцы.
- Если ты сейчас издашь хоть один звук, я сломаю тебе руку, а потом буду бить так долго, сколько тебе потребуется, чтобы выплевать легкие на асфальт.
Он смотрит на меня глазами оленя, попавшего в свет фар. Меткая метафора.
Мужик кивает: ему больно, и он в шоке от того, что жертва перешла в нападение. Я ломаю ему пальцы. Кости бойко хрустят, но он не издает ни звука. Хороший мальчик. Волна теплого удовлетворения проходит по телу.
- Вон отсюда, - командую ему я и отпускаю. Надо быть спокойнее.
Он ковыляет к машине и бодро стартует в горизонт.
Я примерный семьянин. Но нервы ни к черту. Если бы я ехал один, он бы не отделался сломанными пальцами.
Я возвращаюсь в машину.
Пэм взволнована и сразу же начинает допрос:
- Что он хотел? Машина не пострадала?
Я сжимаю покрепче руль, чтобы она не заметила, как дрожат мои пальцы.
- Он просто хотел спросить дорогу.
Кажется, она обиделась. Оставшуюся дорогу мы едем молча.
Дом родителей Пэм - разросшееся вширь строение, впитавшее в себя все стили и жизненные перипетии владельцев.
Он полностью отражает характер семьи, живущей в нем. Эмоциональный, взбалмошный и очень шумный.
Кэм выпрыгивает из машины и с восторгом несется по гравиевой дорожке. Он обожает бабушку. Каждый приезд сопровождается горой подарков, разнообразных лакомств и видеоиграми.
Где-то внутри дома раздаются приветственные крики, заходится в визгливом лае собака.
Мне нужно потерпеть всего пару часов, после чего я оставлю жену и сына на выходные в этом аду, а сам вернусь к истерзанным трупам и свихнувшимся маньякам.
Из дома выплывает теща, и я сосредотачиваю все силы на банальном выживании. Эта полная во всех смыслах женщина не смыслит своей жизни без тактильного контакта. Если что-то или кого-то можно обнять - она делает это, и делает безжалостно и молниеносно.
Я внутренне содрогаюсь и выдавливаю любезную улыбку, пока ко мне припадает 220 фунтов колумбийского радушия.
Через долгие 30 секунд, кажущиеся мне вечностью, она переключается на Пэм, а мне остается выгнать из легких приторно-цветочный запах тещиных духов. Затем следует получасовой ритуал приветствия, включающий в себя всех родственников, находящихся в доме. Тесть кивает мне издалека. Он до сих пор не одобряет брака своей любимой дочери. Умный человек.
Сестра Пэм приехала вместе с детьми, и теперь орава из 3-х гиперактивных мальчишек бегает по лужайке с истошными криками.
Где то в висках начинает пульсировать алый огонек мигрени. Вдох-выдох.
Я абсолютно спокоен. Меня не бесит собачий лай, детские вопли, звон посуды и зычная матершина откуда-то из недр дома.
Я потягиваю ледяной лимонад, приготовленный сестрой Пэм. От алкоголя я отказываюсь сразу, чем вызываю еще большее неодобрение главы семьи.
Если ты не употребляешь алкоголь, то ты где-то в основании пищевой пирамиды имени Антонио.
- Настоящий мужик обязательно должен выпить за здоровье стариков! - увещевает он меня.
- Нет, спасибо, алкоголь плохо сочетается с наркотиками, которые я принимаю, - я быстро отчаливаю на поиски жены, пока тесть переваривает услышанное. Я успеваю войти в дом, когда до меня доносятся задорные проклятия в мой адрес. Он ненавидит шутки на тему колумбийской наркомафии. Стереотипы, что поделать. Мой секрет в том, что любая полуправда, ненароком вылетевшая из моего рта, воспринимается как ядовитый сарказм. Можно раскрывать сколько угодно секретов, все равно никто не поверит.
Например:
- О боже, эти арабы совсем обнаглели! Проще их всех перестрелять, чем посадить в тюрьму за терроризм.
- Абсолютно с вами согласен, сам всегда так делал. Умирают они презабавнейше.
Я не выношу алкоголь. Даже маленькая стопка спиртного вызывает у меня полную потерю контроля. Это обычно влечет за собой неприятные последствия.
После окончания колледжа я как-то пошел с однокурсниками в паб, отпраздновать успешную сдачу финальных экзаменов. Точно не помню, что именно произошло, но в себя я пришел только на следующее утро, с разбитыми в хлам костяшками. Кажется, я проломил какому-то парню череп в тот вечер.
Повторения опыта я не хочу, такие приключения хороши только в старшем школьном возрасте.
Контроль - самое важное в моей жизни. Потеряв контроль, я потеряю все, что так долго строил - семью, любимую работу и самоуважение.
За семейным праздничным столом идет обсуждение последних новостей. Естественно, моя работа и тут догоняет меня. Тесть разглагольствует о бездействии правоохранительных органов и бедных шлюхах, подставленных под удар. Он знает, что я веду дело Шейлза и пытается меня уязвить, не переходя на личности. Я устал от упреков и потихоньку начинаю закипать.
Звонок от Уиллера я принимаю как благословение свыше.
Шейлз объявился в Иллинойсе. Он играет со мной.
Новая жертва - официантка в придорожном кафе. Нам повезло, и в этот раз у нас есть свидетель.
Шейлз угнал автомобиль, принадлежавший жертве. При должном везении мы можем поймать его сегодня.
*********
Я не спал уже двое суток.
Шейлз бросил машину у городка Рок Фоллз - всего 116 миль до Чикаго.
Свидетель преступления, молодой парнишка, подтвердил личность Шейлза, увидев фотографию.
Его наглость растет пропорционально времени проведенном на свободе.
Я отправляю Лэнг и Уиллера на осмотр машины.
Звоню шерифу Рок Фоллз и запрашиваю список угнанных машин за последние сутки.
Шейлза должна подвести его страсть к театральности.
Психованный ублюдок без ума от двигателя Hemi, поэтому в 90% случаев угоняет машины именно с ним. Представляю, как он долго и со вкусом ходит по парковкам, выглядывая машины с заветным шильдиком на боку. Мы потратили неделю, анализируя угоны автомобилей по всей стране, прежде чем догадались об этом пунктике.
В Рок Фоллз за ночь был угнан только пикап Dodge Ram как раз с таким двигателем.
Моя команда прорабатывает возможный маршрут с учетом количества топлива, которое ему нужно, чтобы проехать 60 миль без остановок.
По словам хозяина машины, бак был почти пуст, а значит, ему придется остановиться на заправке.
Я отмечаю на карте все заправочные станции в этом радиусе.
Что сделал бы я, окажись на его месте? Почти год успешной игры в прятки с полицией и ФБР.
Через некоторое время азарт начнет ослабевать и захочется ощущений поострее - подразнить охотника, подобраться к нему поближе. Ублюдок направляется прямиком в Чикаго.
Я это чувствую.
Через полчаса мои агенты получают звонок от дорожного патруля, видевшего похожий автомобиль. Он направляется на восток по шоссе 30.
Я спешно запихиваю в рот голубую таблетку и выхожу из офиса. Лэнг все еще в Рок Фоллз, поэтому я еду один. Дорога каждая секунда.
Я не могу позволить ему добраться до Чикаго. В моей голове поочередно звучат слова Уиллера и моего тестя. Неужели я слабее?
Я паркую машину рядом с заправкой, на которой, по моим расчетам он должен остановиться. Чутье меня не подводит, и через некоторое время на горизонте появляется рычащий черный монстр родного автопрома. Шейлз достаточно аккуратен, чтобы не превышать скорость. Он заезжает к колонкам, и я впервые вижу человека, которому посвятил год своей жизни. Я ненавижу его. Где-то под сердцем раскаленными иголками пульсирует предвкушение. Я арестую его сегодня.Самостоятельно.
Проверяю свой табельный Глок и выхожу из машины. Он даже не подозревает о моем приближении. Уже стемнело и на заправке мы одни.
Неоновые отблески пляшут на полированной поверхности моей пушки, приставленной к затылку этого ублюдка.
Его глаза полны искренней детской обиды, когда я защелкиваю наручники на его мясистых запястьях. Вот так просто. Меня немного трясет, и он видит это. Сукин сын ухмыляется мне. Он крепко сложен и явно верит в свое преимущество.
- Ты можешь арестовать меня, парень. Но я все равно убегу.
Я сжимаю покрепче челюсть. Держи себя в руках. После нескольких бессонных ночей и большой дозы спидов мое тело плохо слушается прямых команд разума.
- Я видел тебя по телеку. Ты ведь тот ФБРовец, который уже год пытается меня поймать, да?
Я молча подталкиваю его к машине.
Мы почти доходим до моего бьюика, когда он решает, что настало время бежать.
Его удар застает меня врасплох. Я почти теряю равновесие, но удерживаюсь на ногах. Белая ярость застилает мне глаза.
Я вкладываю в удары всю свою обиду и злобу, накопленные за эту долгую неделю.
Прихожу в себя только когда Шейлз разрождается булькающим хриплым смехом. Его рот полон крови и осколков зубов.
- Ты не можешь меня убить. Ты же коп! Когда я выйду на свободу, я найду тебя.
Он сплевывает кровь на пыльную обочину.
- Найду тебя и твою женушку.
Он заметил кольцо на моем пальце. Внимательный сукин сын.
Я сжимаю кулаки до боли. Кровь с костяшек глухо падает на пыльный асфальт.
- Ты хороший коп, так? У тебя же наверняка есть дочка? Да? Маленькая сладкая девочка…с ней я позабавлюсь позже…
Агент Махоун уступает лидерство в моей голове Алексу.
Я остервенело бью ублюдка до тех пор, пока он не перестает издавать булькающие звуки, а только смотрит на меня своими злобными, полными боли и непонимания глазами.
Он пытается что-то сказать, но во рту слишком много крови. Я достаю пистолет. В моей голове абсолютная тишина. Я уже не слышу ни рычания мотора машины, которую я предусмотрительно оставил заведенной, ни шума шоссе. В мире остались только я и Шейлз. Целый год моей жизни, бессонные ночи - все это не играет никакой роли. Ярость во мне невыносимо зудит, прорываясь из-под кожи. Тело охватывает озноб. Есть единственный способ избавиться от этого ощущения раз и навсегда.
Я спускаю курок.
*********
Шейлз пачкает кровью обшивку моего багажника. Кажется, машину придется продать.
Я не помню, как добрался до дома.
Паника раковой опухолью расползается по телу. Адреналин и слишком высокая доза амфетаминов заставляют меня двигаться рывками.
Я нахожу в гараже лопату, она покрыта вековым слоем пыли, но сохранила даже ценник. Садоводство в этом доме не в почете.
Мысли путаются, пока я ворочаю мягкую от ночного дождя землю.
Мой костюм в грязи, и я брезгливо откидываю пиджак в сторону. Мне нечем дышать.
Я сваливаю тело Шейлза (снять с него обувь, одежду, часы, сжечь) в идеально ровную яму.
Дальнейшие действия - засыпать щелочь, землю сверху, утрамбовать.
Посреди лужайки остается зияющая черная плешь, контрастирующая с яркой зеленой травой. Подвигаю на середину поилку для птиц.
Я покрыт липкой грязью, ботинки оставляют на полу чернильные следы. Паранойя снова возвращается, привлекаемая бездействием.
Соседи не могли не заметить меня. Сейчас 4 часа утра. Я сползаю по стене в холле. Вместе с Шейлзом умерла моя надежда на нормальную жизнь.
Что мне делать? Нащупываю пистолет в кобуре на боку. Тонкий панический голосок в голове зовет меня покончить с этим кошмаром раз и навсегда.
Дуло - в рот, нажать на курок - это очень просто. Руки дрожат, когда резко щелкает предохранитель.
Не знаю, сколько времени сижу так, наставив на себя табельное оружие.
За окном светает. Ярко представляю себе, что произойдет, если я нажму на курок.
Моя жена и сын приедут домой через несколько часов. Выстрел в голову штука очень грязная. Кровь, осколки черепной коробки и частички мозга, смешанные с землей на всех доступных поверхностях. Представляю, как черная липкая жижа, заполняющая мою голову и душу, выливается на пол, все ближе и ближе подбираясь к порогу, на котором стоят самые дорогие мне люди.
Я не могу себе позволить нанести сыну такой удар.
Время позвонить Келлерману. Это мой толстомордый ангел-хранитель от правительства. Я выполняю для него мелкие поручения вроде перекладывания вины с одних больных мудаков на других. Он, в свою очередь, закрывает глаза на мое прошлое и агрессивное поведение в настоящем.
Келлерман надрывается на том конце линии. Я практически вижу, как он брызгает слюной в трубку, раздувая красные от ярости щеки.
- Махоун, ты тупой ублюдок! Я не буду разгребать твое дерьмо в очередной раз!! Какого хрена ты закопал его у себя на заднем дворе?!
Отрешенно ставлю ему 10 баллов за хороший вопрос.
Теоритически, я знаю массу способов избавиться от трупа. Лучше всего убирать его по частям. Гораздо проще, чем выкапывать идеально ровную дыру в свежепостриженном газоне.
Практически, имея на руках остывающий труп самого разыскиваемого преступника Америки, сложно рассуждать о логике и эргономике заметания следов.
Говорю ему, что запаниковал. Это вызывает новую волну проклятий из трубки. Интересно, каков лимит доверия системы правительства США к моей персоне. Могу я убить еще парочку преступников, или лимит ограничен одним трупом?
Долговременное планирование никогда не было моей сильной стороной. Я привык действовать спонтанно, исходя из ситуации. Это качество часто спасало мне жизнь. Теперь спонтанность, в сумме с передозировкой амфетаминов перечеркнула мою карьеру, личную жизнь и ближайшее светлое будущее.
Надо было срочно что-то делать.
ДНК останется в почве еще на пару десятков лет.
Щелочь поможет уничтожить плоть и ускорит разложение, но следы все равно останутся. Черное пятно на тщательно очищенной репутации.
Скорее всего, меня посадят лет на 15 строгого режима. Возможно даже с возможностью досрочного освобождения, если не найдут огромную дозу наркотиков в моей крови.
Я не могу позволить себе разочаровать Пэм и Кэма подобным образом. Отец-убийца в тюрьме. Никакого колледжа, никаких надежд на будущее для сына.
Если я срочно оформлю развод и продам отцовский дом с участком, я могу успеть избавить их от этой проблемы. Пэм поймет.
Я не могу продать дом с трупом на заднем дворе, но остальных денег ей должно хватить надолго.
Душная волна паранойи пробегает по телу.
Подобные преступления раскрываются достаточно быстро, и у меня будет фора в пару месяцев. Любой мало-мальски соображающий агент поймет, что Шейлз не мог пропасть просто так.
Наверняка будет внутреннее расследование. Надо поторопиться.
Я набираю номер своего адвоката. Пальцы не слушаются. Предстоит долгий разговор.
Внутри каждого человека идёт борьба злого волка с добрым. Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.
Я избавил мир от чудовища. Но кто избавит мир от меня?