Эдвард Плантагенет, 17-й граф Уорвик (Уорик, Warwick) (1475-1499), сын герцога Кларенса, племянник Эдварда IV, был потенциальным наследником английского престола во времена Ричарда III и Генриха VII, но провел большую часть жизни в заточении в Тауэре. За это время появлялось много самозванцев, провозглашавших себя графом Уорвиком. После восстания Ламберта Симнела король велел показать
Эдварда народу на мессе в соборе Святого Павла, чтобы пресечь и слухи о его убийстве, и новые появления самозванцев. После этого мальчика вернули в Тауэр, и 12 лет он не имел никаких контактов с внешним миром. Но самозванцы снова появлялись, и для Генриха VII само существование Эдварда было как бомба замедленного действия под троном. В конце концов, когда стало ясно, что испанский король не согласится на брак своей дочери и сына Генриха, пока существует угроза трону в виде законного наследника, Генрих избавился от Эдварда, но не тайно, а публично, казнив его по обвинению в государственной измене в 1499 году. В этой истории сыграл роль знаменитый авантюрист Перкин Уорбек, выдававший себя за Ричарда, сына Эдварда IV. Когда Перкин попал в Тауэр, он решил, что сможет освободиться, если организует побег вместе с Эдвардом. Но Генрих специально позволил им устроить заговор, используя Перкина, чтобы подставить Эдварда (другого слова не нашла!)

Обычная, вроде бы, средневековая история, которая так бы и осталась для меня отголоском из учебника (а может, этого и в учебнике-то не было), если бы не постановка BBC «Лондонский Тауэр: Невиновный» 1969 года. Старинный английский телефильм, который вдруг вернули из архивного (не)бытия и издали на DVD (хитрым бонусным образом).

Эдварда сыграл Роберт Пауэлл (Robert Powell) - совсем еще молодой, но пробирает от его тонкой игры ничуть не меньше, чем в роли Христа ("Иисус из Назарета", 1977). Он балансирует на грани между щемящей детской наивностью и прекрасной невменяемостью (а что вы хотели, после стольких лет в одиночестве? хотя некоторые историки полагают, что Эдвард и без этого рос, мягко говоря, простодушным мальчиком…). Трогательный образ, вызывающий одновременно и боль, и улыбку. Магическая отстраненность в духе Дэвида Боуи (не в первый раз нахожу между ними что-то общее) и простота мальчика-«дурачка», который все эти годы пытался вспомнить, как называлась та «большая церковь», подкармливал крыску, а когда было особенно тоскливо, пел, наверное, единственную песню, которую знал - «Down in yon forest there stands a hall…» 

    

Какие, к черту, заговор и побег – юноша просто глубоко привязался к Перкину, своему единственному другу впервые за много лет. А если и вызвался, неожиданно для всех участников заговора, убить коменданта Тауэра, графа Оксфорда, то отчасти по простоте душевной («Я убью его!... Правда, я раньше никогда не убивал…» - этот момент надо видеть… впрочем, как и все остальные), а отчасти от глубоко спрятанной боли (хорошо если только моральной), которая четко ассоциировалась у юноши с комендантом («Я вижу его глаза… До сих пор… В своих снах… ») [столько эмоций в нескольких секундах!]
 

  

На судебном процессе наивность Эдварда внешне почти напомнила утонченную иронию пауэлловского Грегори из фильма «Арлекин» (10 лет спустя)… если бы одновременно не понимать, что это неподдельное удивление. «Измена? Моего отца убили за измену. Его утопили в вине. А меня тоже утопят в вине?» Но, узнав, что друга повесили, он, потрясенный, признает себя виновным с полным пониманием происходящего.

  


Странно, что ни одна статья о Пауэлле не упоминает этой роли. Даже то интервью начала 70-х, где он иронизировал, что еще ни один его герой до конца фильма живым не добрался. На телевидении он прославился через пару лет после этого фильма, не подкармливая крыс, а воюя с ними в составе бригады ученых в сериале «Роковой час».