Он уверенно шагнул в свои владения, одетый в длинное болотное пальто.
В карих глазах не отражалось ничего, кроме странной прозрачной грусти. Его губы были плотно сжаты, руки скрещены на груди. Как будто так можно защититься от мира. Нельзя, родной, я проверяла.
Его внутренний холод вырывается наружу.

И еще ровно 21 день ему неподвижно сидеть на крыше, проливая на серый город бесценные слезы, рисуя листьями красно-желтые витражи.
 

Осень плачет о смерти?