"Если у тебя есть сад и библиотека, то у тебя есть все, что тебе нужно". Цицерон.

- Мари! - тихонько позвал Джон и изо всех сил зажмурился. Мальчик знал, что сейчас произойдет. Он уже много раз видел, как появляются призраки, и это всегда его пугало. Даже если речь шла о таком воспитанном и деликатном существе как Мари, которая никогда не позволяла себе ни вспышек, ни молний, ни звона цепей или зловещего грохота, ни даже тех эффектных внезапных возникновений за долю секунды, которые в моде у сегодняшних привидений - вот его не было, и вот он уже тут. Мари всегда появлялась медленно. В выбранном ею месте воздух начинал сгущаться, привычные контуры плыли перед смотрящим, как будто ему в глаза попала пыль, и никак не получается проморгаться. Цвета в маленьком кусочке пространства теряли свою яркость, превращая его в бледно-серое пятно, похожее на невесть откуда взявшееся дождевое облачко, которое становилось плотнее и плотнее, и постепенно все отчетливее проявлялись в нем очертания тоненькой девочки лет двенадцати, одетой в выцветшее кружевное платье. Надо признать, зрелище было весьма завораживающим и даже по-своему красивым, но Джон все же предпочитал по привычке зажмуриваться. Просто на всякий случай.

- Здравствуй, Джон, - прошелестело над ухом. Мальчишка обернулся и увидел Мари, сидящую на скамейке в строгой позе, со сложенными на коленях руками, смотрящую по своему обыкновению куда-то вдаль, в заросли старинного сада. Они были тут совсем одни, мальчик и призрак, в совершенной тишине – в присутствии Мари звуки всегда как будто отдалялись, стихая, и даже птицы предпочитали помалкивать, пока она была рядом. В прозрачном воздухе уже стояла осень, еще не слишком заметная, но уже совершенно неотвратимая.
Джон поерзал на скамейке и принялся ожесточенно ковырять гравий носком ботинка.
- Папа сказал, мы уезжаем утром, - наконец произнес он.
- Так ты пришел проститься, Джон? – тихий голос Мари, казалось, стал совсем бесцветным. - Что ж, прощай. Мне будет не хватать наших разговоров.
- Мари! Я не хочу прощаться! Нам же не обязательно прощаться, правда? Ведь ты призрак – ты можешь оказаться, где только захочешь! Может быть, ты все таки…
- Нет, - оборвала его Мари. – Мы уже говорили об этом, Джон. Ты знаешь, что я решила никогда не покидать особняк Барлоу.
- Но почему? – мальчик почти кричал. – В мире ведь столько интересного! Ты могла бы путешествовать с нами! Я показал бы тебе потайную пещеру в скалах на побережье и… Едем с нами, Мари! Тебе понравится! Я уверен, тебе обязательно понравится!
- Нет, Джон, - отрезала Мари ледяным тоном. - Это исключено. Я остаюсь. Здесь у меня есть библиотека и сад. Это все, что мне нужно сейчас.

Существо встретило ее на пороге ванной. Сгусток ночной темноты, небольшой и очень суетный. "Тише ты! - прошипела она, когда существо поднялось в воздух, часто хлопая кожистыми крыльями. - Детей разбудишь. Поняла я. Фиг с тобой. Пошли на кухню - нарисую". Существо на удивление послушалось, вернулось на пол, и зацокало по виниловой плитке маленькими коготками, таща свое тщедушное тельце в указанном направлении. Проводив его восхищенным "Вот ведь тварь!", женщина ушла в комнату и через минуту вернулась с карандашом, гелевой ручкой и скетч-буком. "Только рисовать буду графично и быстро, поняла? Никаких тебе правильных пропорций и анатомических подробностей," - сухо кинула она существу, примостившемуся на краю обеденного стола за границей круга, очерченного светом настольной лампы. Потянулись минуты, рукокрылое нетерпеливо раскачивалось из стороны в сторону и то и дело морщило нос, наблюдая, как на бумаге одна за другой появляются изогнутые черные линии. "Ну вот. Довольна, Ваше Сиятельство?" - язвительно поинтересовалась женщина, когда рисунок был закончен. Существо взвизгнуло и настойчиво заскребло когтями по крашеной столешнице. На белом обозначились отчетливые царапины. "Эй! Полегче, Тварь! Стол-то не порть! Чего тебе еще надо? - Ах, тебе подавай еще и достойный фон для Твоей Милости?! Мне спать давно пора! Я нарисовала. Все. Свободна". Существо не унималось. Легонько стукнув его по маленькой макушке, женщина сунула ручку в когти рукокрылому: "На вот, терзай. Уговорила. Порисую еще чуть-чуть. Стол только не трожь". Вооружившись карандашом, она принялась ставить на бумаге точки и соединять их прямыми линиями, закрашивая получившиеся фигуры так, чтобы темные фрагменты соприкасались только углами. Когда-то в университете все ее тетради по предметам с особо скучными лекциями и неторопливыми преподавателями были сплошь исчерчены такими рисунками. Ей всегда очень нравились эти завораживающие пересечения линий - будто охватываешь взглядом бесконечность пересекающихся многомерных пространств... Вспомнилось, как решила нарисовать большую картину в этой технике и повесить напротив изголовья кровати, чтобы разглядывать перед сном. Даже начала, но быстро забросила - было жалко времени, да и результат обещал быть не то, чтобы очень уж вдохновляющим... Тикали часы. Существо, притихнув, сидело, уставившись бусинками глаз на мышь на рисунке, которая по мере проявления фона начинала выглядеть так, будто ее изобразили на уже использованном листе. "Да что происходит?! Какого черта я вообще здесь делаю в три часа ночи?" - внезапно разозлилась женщина и, схватив сохнущее на батарее полотенце, нещадно сгребла упирающуюся незваную гостью, распахнула окно и тут же захлопнула, успев вдохнуть морозного воздуха и вытряхнуть существо в снежную пыль. Ворча: "Ходят тут всякие, спать не дают! И откуда она взялась вообще? Окно же закрыто было," - убрала на место скетчбук и карандаш, брезгливо подняла с пола упавшую истерзанную ручку и отправила в мусорное ведро. Потом расправила полотенце, придирчиво осмотрела со всех сторон и засунула в бак с грязным бельем. Выключила свет. На полпути в спальню остановилась, развернулась и прошлепала босыми ногами обратно на кухню - к окну. Несколько минут простояла, напряженно вглядываясь в метель. Как ты сейчас, Тварь? Не замерзни там. Найди уже свой дом!
 

________________
Написано и нарисовано на Курсе.

Когда мне было лет восемь, в руки попалась толстенная книжка с мало понятным названием - "Литературные сказки народов СССР". Одного слова "сказки" на обложке тогда было уже достаточно для того, чтобы меня заинтересовать, а если они не простые, а какие-то там "литературные", так еще лучше! И я, конечно, принялась читать. Гоголь, Сомов, Даль, Одоевский, Толстой, Замятин, Бажов... - сказки да не сказки, чтиво не сказать, чтобы очень уж детское. И сказать, что мне понравилось - это ничего не сказать!

Истории по большей части попадались страшные. И это были совсем не те детские безобидные страшилки, в которых волк ломился в домик к поросятам, и все непременно заканчивалось хорошо. Заканчивалось непонятно. Ничем. Или плохо. Смертью, например, главного героя. Но в самых страшных этим дело не ограничивалось. В самых страшных герои возвращались, обернувшись какой-нибудь неприятной нечистью, застрявшей где-то между миром живых и миром мертвых. Во многом еще прежние, но уже совершенно иные, не могущие совладать со своей новой природой, совершенно не подходящие для своей предыдущей жизни. Иногда с огромным желанием, но без всякой возможности вернуться. Страшно.

Начитавшись этих чудных сказок, я иногда долгими часами не могла заснуть, вглядываясь изо всех сил в ночную пустоту. Прислушивалась к каждому шороху, с замиранием сердца ожидая появления чего-то жуткого, необъяснимого. Боялась и ждала. Хотела? Еще как хотела!

С того времени стала внимательнее наблюдать за окружающим пространством. Привыкла замечать мельчайшие детали и обращать внимание на малейшие несоответствия. С возрастом эта привычка вылилась в умение чувствовать пространство и людей, разглядывать за внешним напускным действительно важное и почти физически ощущать, когда что-то идет в разрез со всем остальным. Что в моей профессии очень и очень... не то, чтобы помогает - порой мне кажется, что все вообще именно на этом и стоит.

А про русалок... Иван Франко. "Русалка. Летняя сказка". Та, что зацепила тогда восьмилетнюю меня больше всех остальных вместе взятых. Та, что заставляла жаркими летними ночами в бабушкином деревенском доме настороженно слушать скрип старых половиц и бояться открытых окон. Даже зная, что нет поблизости никакого леса, и русалки с зелеными косами, забирающие маленьких девочек, если где-то и есть, то очень, очень далеко.
Орест Сомов. "Русалка. Малороссийское предание". История жуткая и печальная. Которая заинтересовала меня много позже, уже не вызвав страха, а только лишь (лишь?) затронув больно занозу, засевшую где-то глубоко в сердце. Полюбопытствуйте на досуге.

Поняла сейчас, почему никогда не вызывала у меня особой симпатии диснеевская жизнерадостная Ариэль. Истории о русалках - это часто о горе. Нет в их заливистом смехе ничего радостного. Не бывает и не может здесь быть никаких хеппи-эндов, не должны эти сказки заканчиваться хорошо. Почему - уже совсем другой разговор, для которого, возможно, тоже когда-нибудь придет время. Пока так.
__________

Слово "русалки" от Red_Lucky_Mouse. Решила писать в первую очередь про то, над чем не надо раздумывать. Само лезет - очень уж жаждет быть записанным. ))

Серия сообщений ""Рррр" значит Ринка!":

Размышления на заданную тему. С вас слово на букву "эр", с меня пост о том, что связывает меня с этим словом.

Часть 1 - Идеи из-под душа, новый дневниковый проект и очередные приветствия.
Часть 2 - "Р" значит "русалки".
Часть 3 - "Р" значит "расту".

С последней метелью приходят весневики. Днем они чаще всего отсиживаются в кустах, а в сумерках, когда любопытных глаз вокруг становится значительно меньше, потихоньку пробираются в овраг, к реке. Поселяются там и живут до тех пор, пока не растает последний снег. Когда становится совсем тепло, весневики превращаются в веселые звонкие ручейки, чтобы следующей весной вновь вернуться с последним снегопадом. Если вы человек достаточно везучий и наблюдательный, вы обязательно когда-нибудь встретите одного из них.

В общем, у кого-то уже лето на подходе, а мы все лепим. Надеюсь, последнее снежное творение в этом сезоне.

Люди обычно улыбаются, увидев следы ангелов на снегу. А улыбаются ли ангелы, оставившие эти следы?