Принцип «машины биологического времени»

Началось, как всегда, с частностей. В поисках необходимых источников стволовых клеток (кроме костного мозга) для получения «запчастей» ex vivo и «ремонта» повреждений непосредственно в самом человеке, постепенно перебрали все ткани и органы. Кое-что оказалось весьма привлекательным (например, стволовые клетки жировой ткани). Но самым интересным оказалась кордовая кровь. В ней пусть и не в изобилии, но присутствовали стволовые клетки новорожденного. Источник абсолютно доступный и столь же абсолютно безвредный для «донора» при его взятии. И через некоторое время ситуация перешла в новую плоскость. В кордовой крови стволовые клетки имеют нулевой биологический возраст (и даже, строго говоря, «отрицательный», т.е.  фетальный, т.к. хотя и берутся в момент рождения, но образовались-то до того, т.е. еще пусть в поздней, но эмбриональной стадии). В то же время они  полностью соответствуют новорожденному т.к. являются его производными. Поэтому запасая их впрок, можно будет «когда понадобится», создавать из них, уже заранее заготовленных, любые ткани и органы будущего пациента с ним идеально совместимые. В момент рождения ребенка для  стволовых клеток кордовой крови (как, впрочем, и для всех других, в ней присутствующих), после помещения их в жидкий азот, биологическое время останавливается. А новорожденной, как ему и положено, растет, взрослеет, придет время — состарится. Возникает то самое раздвоение биологического времени (рис. 1). Для стволовых клеток в жидком азоте оно остановленно и сколь угодно долго остается на «нулевом» уровне. А для индивидуума время идет, оно его индивидуальное, непрерывно приближающееся к «индивидуальному сроку» (в пределе — «видовому», если повезет, конечно). Но раздвоение это особое.  Оно сопровождается, как это ни парадоксально не звучит, еще и раздвоением (физическим!) индивидуума. Причем раздвоение носит, ко всему, просто-таки фантастически особый характер. С одной стороны в остановленном времени пребывает часть индивидуума, составлявшая до рождения единое целое со всеми остальными его «частями». С другой же стороны — это очень своеобразная часть индивидуума (кордовая кровь), потому что предназначена она жизнью, как «частное от частного». Частным ее, жизни,  проявлением в виде некоего индивидуума Homo Sapiens, нужного только как расходный материал, подлежащий элиминации. Но только после выполнения своей функции в виде носителя, содержателя и передавателя зародышевой плазмы (или как непрошедшего селекцию «на соответствие» и, потому элиминирующего вместе с находящейся в нем зародышевой плазмой). А кордовая кровь имеет совершенно иную функцию и время своего естественного существования. Она определена в расходный материал уже в момент рождения индивидуума. Как уже не нужная кордовая кровь при рождении «самоотделяется» от собственно новорожденного, хотя «до того» выполняла абсолютно необходимую функцию и стволовые клетки содержит самые что ни есть полноценные. И сохранение кордовой крови в жидком азоте уже является первым случаем фактического разрыва контрольного механизма жизни как явления над тем, что ею определено как расходного материала. Вообще-то к соматическим клеткам организма у всех отношение крайне своеобразное. Они (соматические клетки) «всерьез» не воспринимаются, т.к. непрерывно и массово образуются, замещаются, заменяются и никто этого даже не замечает. Но каждая клетка — это потенциальный индивидуум. И клонирование тому абсолютно «материализованный» пример. Думать об этом постоянно («всерьез») действительно не следует. Потенциальная реальность того, что читающего эти строки (как, впрочем, и не читающего) можно распустить на отдельные клетки и из каждой воспроизвести его же идентичного индивидуума (по крайней мере, биологически), число которых при такой процедуре составит миллиарды «штук», если о ней начать думать «всерьез», способна расстроить самое железобетонное психическое здоровье. Но потенциал клеток от этого не меняется. И стволовые клетки кордовой крови самые полноценные, самые потенциально и реально мультипатентные, самые молодые и прочие самые, которые имеются у любого индивидуума, с момента рождения и до конца его пути.  Они — часть этого человека и, если их сохранить, будут оставаться им и всегда. Даже после его смерти. Такое уже тоже не предположение. Знаменитая овца Долли была клонирована из замороженных взрослых клеток овцы давно почившей. Но и индивид в своей «оставшейся составляющей» — тоже часть того «всего», что было перед рождением, когда кордовая кровь еще пополнялась стволовыми клетками предрожденного индивидуума. Так практически реализуется материальное разнесение индивидуума в его собственном биологическом времени. Вот и получается, что время биологическое и не абсолютное и не независимое.
Оно, биологическое время, соотносится  только к «своему» биологическому объекту. И появляется нечто концептуально новое — возможность управления биологическим временем, поскольку его теперь уже можно сделать разнесенным технологически. В данном примере — на нуле биологического времени и, одновременно любом ином биологическом возрасте (растущего, взрослеющего, стареющего) индивидуума. Управление временем физическим — удел фантастов. И машина времени, перемещающая в физическом времени наблюдателя, представленная Гербертом Уэллсом, — красивая фантазия. Но частичная замена стволовыми клетками и их производными, разрушенных или поврежденных клеток организма - реалия «вчерашнего дня» регенеративной медицины. И нет никаких принципиальных ограничений на количество замещаемых клеток. В том числе замещение и всех клеток, в масштабе всего организма. Замещение клетками, находящимися в нулевом возрасте, тех, старых, которые составляют состарившегося  индивидуума. Замена его на него же, но разнесенным во времени (конечно же с соответствующей клеточной дифференциацией). Оставим пока в стороне как это сделать. Принципиальным является то, что на такую замену нет фундаментальных запретов. Появляется некая (пусть пока абстрактная, но не имеющая фундаментальных запретов) «машина биологического времени». Принципиально так же можно проанализировать ситуацию, при которой у молодых людей (идущих на рискованное «дело», например на войну, или просто предусмотрительно «на всякий случай») берут на хранение в жидком азоте их стволовые клетки (чаще всего костного мозга или из крови). Таких случаев уже в мире довольно много и их число растет и будет расти. С этого момента для таких индивидуумов начинается раздвоение и их самих, как «биологических объектов», и их персонального биологического времени. Не с нуля, но с вполне приемлемого молодого возраста. Если теперь такими клетками (вернее их производными) заместить все (а может быть все и не понадобится) клетки (в идентичной стадии дифференциации) старого «аутологичного» индивидуума, то возникает опять то, что уже приводилось как «машина биологического времени», но уже в некой «модификации». 
Так что, все столь просто? Запасся своими клетками впрок, постарел, заменил старые на новые и стал молодым и здоровым? Только-то и всего? Конечно же, нет. Жизнь была бы не жизнью, если в ней было бы все так просто. Да еще для ее расходного материала. Совершенно очевидным является отсутствие соответствующих технологий. Об этом — несколько ниже. Но кроме технологических проблем имеется некая, пока принципиально не решенная фундаментальная проблема, которую все еще по привычке часто возводят в ранг очередного «закона природы». Эта проблема — «эффект гетерохронного парабиоза». И она требует решения. 

продолжение