Тофа открыла один глаз, чуть-чуть, капельку, моргнула, глаз открылся шире - наполовину... Прислушалась одним ухом - второе пусть поспит еще в подушке - будильник орет. Битый только за это утро раз пять (Тофа пошевелила головой в подушке второе ухо: ага, "Shut Your Mouth!") точно пять раз его долбили, все равно орет.. Глаз больше не закрылся...даже открылся полностью, и потянул второй... Вот так, в полтора открытых глаза, Тофа стала шарить рукой под подушкой. Увы.. Конфеты, любовно сложенные с вечера аккуратной горкой, кто-то, съел. Ах, Тофа сама, не просыпаясь, слопала конфеты? Поэтому ей так сладко спится? Враки! Клевета! И спалось Тофе опять плохо. Заснула-то Тофа как всегда в процессе падения на постель. Надежно так заснула. Почти до послеобеда. Но ночью Бармалейка пришел. Встал у кровати, пальчики сложил на край одеяла и тихонько стал вздыхать "ыхь...ыхь...". Тофа почему-то сразу просыпается от этого "ыхь...", от его смиренности, от безропотности и светлой, всепрощающей грусти тоненького "ыхь...". Бармалейка обреченно спрашивает "ты спишь?". Тофа с надеждой буркает "угум'с" и судорожно читает про себя мантру "сплю-сплю-сплю-сплю.." Бармалейка тем временем приговаривает "ты спай, спай.. Только я такой голодненький.. У меня лягушки в животе квакают. Может пойдем ички пожарим?".
Три часа ночи. Тофа с Бармалейкой, оба в желтых пижамках, босые, самозабвенно колдуют на кухне: хлопают дверцей холодильника, гремят сковородкой, колотят яйца. На запах яичницы просыпается немыслящая часть семьи: дед соорудил бутерброд из яичницы и хлеба, бабушка, забыв про то что она БАБУШКА, макает булку в варенье. Ну вот, сами поели, семью накормили, можно спать дальше. На чем же сон оборвался и стоит ли последний эпизод сна пересмотреть или фиг с ним, посмотрим чем все кончится? Сон снился отличный: немцев победил Бармалейка с саблей наголо, Тофа во сне командовала парадом, все поженились, Тофе с Бармалейкой дали медали... Какие - рассмотреть, примерить не удалось: будильник завопил.. Тофа лежа стала одеваться: голова в одежде не нуждается, поэтому пусть еще минут двадцать подремлет, хотя бы одной половинкой, да понежится в сладкой дреме.
В соседней комнате Бармалейка проснулся сам, завошкался на постели, заскрипел сонным голосом... На это поскрипывание прибежала бабушка. Стала квохтать "Кто же у нас проснулся? Кто же у нас потянулся?" Бармалейка давно уже решил что бабушка - существо немыслящее, раз каждое утро она задает глупейшие вопросы, на которые не ждет ответа. И поэтому только из бескорыстной любви позволил бабушке растирать его ручки-ножки-спинку: "потягуси-потягушки, в лесу квакали лягушки. Просыпайтесь ручки, просыпайтесь ножки, просыпайся попка, просыпайся пупик" Потом бабушка посадила Бармалейку на горшок. Сидит Бармалейка, косит недобро глазом: кого бы ему ошарашить возмущенным воплем.. Живое воплощение несправедливости бытия, упрек этому миру в его несовершенстве: лицо у Бармалейки такое же мятое, как уставшая пижамка, сонные губы скривились сковородничком, в общем, готов Бармалейка капризно плакать. А чтобы знали! Своим в назидание, чужим в устрашение. Громко-прегромко, противно и пронзительно собрался Бармалейка реветь. Подкрался к Бармалейке дедушка, сунул в рот ему конфету. Бармалейка недовольно жует и по сторонам смотрит - все ли прониклись почтением? Дедушка - раз! - и следом за первой положил Бармалейке в рот вторую конфету. Бармалейка конфету раскусил, глазами подобрел... медитативно пожевал мармеладную начинку..посветлел ликом.. Бабушка на него трусы надела. Дедушка уже наготове в одной руке майку держит, в другой - ИШО одну конфету. Бармалейка головенку в майку сунул, рот разинул. Конфету проглотив, поскакал к зеркалу - к лицу ли красну молодцу нижнее белье? Одобрительно лизнул свое отражение. Бабушка уже нервничает "Нам же на работу, одевайся скорее". Бармалейка после третьей-то конфеты добр настолько, что бубнит в ответ: "я с Тофом в сад пойду". И пошел помогать Тофе умываться. Отодвинул Тофу, наплескал воды на свою мордашку, уши не забыл, заодно побрызгал Тофе на пузо, выдавил немножко Тофиной пасты на зубную щетку, немножко своей..готово! Тофа с Бармалейкой вываливаются из ванной, чистые, ясноглазые. Бармалейка двигает табурет к плите, взбирается на него. Рядом встает Тофа. Задрав головы Тофа с Бармалейкой орут в сторону вентиляционного отверстия "Наханя!!! Доброе утро!!! Мы проснулись!!! Мы медуз из носа вытряхнули!!! (шмыгают высморканными носами) Гони конфету, Наханя! Пожалуйста..." И - бегом! - по комнатам, под подушками шнырять. Под какой-нибудь подушкой обязательно найдется конфета.. Тофа с Бармалейкой конфету слопали и снова бегут на кухню: "Наханя, спасибо!". Однако, еще не весь подъезд в курсе что Бармалейка проснутый.. Поэтому Бармалейка взбирается на подоконник в дедушкиной комнате и вопит с Тофой, которая придерживает штору и Бармалейку: "Солнце, здравствуй! Мы проснулись! Наханя нас вкусной конфетой угостил!". Вот.. Теперь все соседи проснулись..
Бармалейка одевается: надел водолазку, посмотрелся в зеркало, снял, Тофа погладила ему рубашку, снова посмотрелся, одобрил.. Посмотрел мультфильм, надел джинсы, поиграл с солдатиками, надел носки, надел сандалики.. Снял сандалики, сменил носки... Наконец, оделся.. Чтобы девчонки визжали от него в восторге пригладил воском вихры. Стал собирать рюкзачок.. Пистолеты, машинку, кАнструкцыю положил.. Побежал искать сыновей.
Бармалейка давно хочет братика, хотя бы трех, впрочем согласен и на сестренку. Так как дело это настолько хлопотное, что никто за него не берется, то пришлось Бармалейке самому этим озаботиться. Он засунул медведице в живот мышонка Сережку, потом достал его и нарек его своим сыном. Сережка живет в Тофином носке. Отцовство Бармалейке понравилось. Он родил себе еще одного сына, Яшку. Завернул в салфетку. Семья у Бармалейки бестолковая... Бармалейка поэтому забирает детей в сад: подмышку справа - Яшку, слева - Сережку. Тофа тащит Бармалейкин рюкзак и ту часть плюшевого зверинца, которая давно не выходила в свет.
Вышли Тофа с Бармалейкой во двор - хорошо! И от радости бытия вопят: "Солнце! Мы в садик пошли! Солнце, хватит спать! Просыпайся и вылезай из тучек!" Двор разбудили и вприпрыжку побежали на маршрутку. В маршрутке как только удалось угнездоваться всем цыганским табором: Бармалейка с сынами, Тофа со зверинцем, рюкзаком и сумочкой, так уже и приехали. Вытряхнулись Тофа и Бармалейка из такси, перешли дорогу, Бармалейка и говорит: "Тофа, а песню винни-пухину ты забыла петь?" Тофа тихонько бормочет под нос: "если я чешу в затылке..." Бармалейка ворчит что это совсем не винни-пухина песня. Винни-пухину песню надо орать. И показывает как. Тофа тоже самозабвенно голосит "хорошо живет на свете Винни-Пух!" До сада идти - две с половиной винни-пухиных песни. Проснулось общежитие, проснулся дом, вдоль которого скачут под собственные вопли Тофа с Бармалейкой, а грузчики на рынке знают, что в мире все спокойно, потому что Бармалейка идет в садик.
