ЖЕНЩИНЫ. ЭТАПЫ ВЗРОСЛЕНИЯ.

Совсем юная девушка считает, что:

- она никогда не будет целоваться без любви;
- поцелуй в губы это уже Отношения;
- убираться в комнате и мыть посуду нужно только для того, чтобы отвязались родители;
- самая красивая часть мужского тела - это глаза (и ресницы);
- заниматься сексом можно не раньше, чем через месяц после "начала Отношений"... Ну через 2 недели в крайнем случае;
- если мальчик не проводил после свидания, то он козел.

 

 

Юная девушка считает, что:

- она уже опытная женщина;
- она никогда не будет заниматься оральным сексом с нелюбимым мужчиной;
- замуж она выйдет только по любви и обязательно в красивом платье, с фатой и всеми прочими атрибутами;
- убираться в квартире надо только к приходу гостей;
- перед выходом из дома надо обязательно накраситься - тональный крем, пудра, румяна, 3 оттенка теней, тушь, карандаш для глаз, карандаш для губ, помада...;
- если парень не подарил букет на 8 марта, - он козел;
- самая красивая часть мужского тела - это руки;
- заниматься сексом можно начиная со второго свидания;
- секс - это уже Отношения.

 

 

Далее

Литературный гид: ИЗУМРУДНЫЙ ОСТРОВ.

"Ирландию иногда называют «изумрудным островом»

из-за обилия растительности,

которая остается зеленой круглый год благодаря частым дождям"

 

В этой подборке собраны любимые книги писателей-ирландцев и книги об Ирландии.

►►►►►

Мир гор. Необычная, удивительная красота...

Другие работы художника можно посмотреть здесь



Горы - Мир, который проникает в тебя и навсегда изменяет ..... сон наяву .....
ощущение бесконечности времени и мига существования ..... иной мир, другая планета ..... мир, где всё постоянно меняется и неизменно веками ..... место, где единственная ценность - жизнь ..... тяжесть и лёгкость, трудность и сила ..... удивительная, холодная, безжалостная, необычная и странная красота, которая неудержимо притягивает к себе ..... понять его, стать частью этого мира - значит выжить в нём...

ВРАГ.

…первый враг — страх. Это могущественный и коварный противник. Страх подстерегает за каждым поворотом пути, и, если человек дрогнет и побежит, его исканиям приходит конец.

— Что с ним случится?

— Ничего, но он уже ничему не научится, никогда не обретет знания. Он может стать забиякой и хвастуном, может стать безвредным запуганным человечком, но в любом случае он побежден. Первый враг пресечет все его стремления.

— А как преодолеть страх?

— Очень просто: не убегать. Ты не должен поддаваться страху, а делать вопреки ему следующий шаг... потом еще один и еще… Пусть страх тебя переполняет, все равно останавливаться нельзя. Таково правило. И тогда настанет момент, когда первый враг отступит. Ты обретешь уверенность в себе, твоя целеустремленность окрепнет... И когда настанет этот радостный миг, ты решительно скажешь, что победил своего первого врага.

Карлос Кастанеда. "Учение дона Хуана".

НАПОЛОВИНУ.

 

 

 

 

 

*******

Я все теперь приму наполовину.
И, на полсердца наложив печать,
На полувзгляд и полувыстрел в спину
Полуулыбкой буду отвечать.
Полуобман приму на полуверу,
Полуогонь приму на полдуши,
На полбеды отвечу полумерой
И буду скромно доживать в тиши.
Помилуй бог! Как просто и спокойно!
Не надо только принимать всерьез
Обиду, подлость, травлю или бойню,
А также мир надежд, ошибок, грез...
Я буду жить с полухолодной кровью
И ждать багряных листьев к сентябрю.
Я полупьян твоей полулюбовью
И полуверю в то, что говорю...

А.Белянин

 

Столкнувшись с событиями, которые разрушили тщательно выстроенный разумом и чувствами мир, к каким выводам они приходишь? по романтическому поверью, человк после такого должен стать сильнее и увереннее, приобрести бесценный и значительный опыт....Что вообще нужно после этого понять? Что нельзя обзаводиться новыми замками, надевать новые цепи "у кого короче, у кого длиннее", что нельзя прирастать (пришиваться многократно самыми тонкими, но прочнейшими нитями) к людям всем сердцем? Всегда чувствовать себя только гостем на празднике жизни, который заглянул на огонек, и которому завтра уже нужно уходить в другие края по дорогам, далёким от ровности и гладкости трасс?

...честно ли это перед собой? полувдох (когда ты буквально в реальности ощущаешь, что легкие наполняются частично)...полулюбовь, когда боязно и зябко целиком отдаваться этому прекрасному, но коварному и жестокому чувству?

Или всегда можно и нужно иметь козырь в широком рукаве... Если не уверен  в том, что выстроенный тобой мир неуязвим, начать заблаговременно проектировать и создавать другой мир, в который, если что, можно ловко ускользнуть до полного краха мира предыдущего. И уже оттуда, или из "коридора между мирами" наблюдать разрушение...со слезами, с болью, с заламыванием рук, но в относительной безопасности?!

Возможно, это называется мудростью. Возможно, это и есть бесценный опыт. Но стоит ли вечно жить "с полухолодной кровью", остужать свое сердце ради того, чтобы в будущем спасти его от сокрушительной боли, от уродливых шрамов? Или все-таки забывать о мерах предосторожности, рисковать, дышать полной грудью?...

Гийом Аполлинер "Терцины для вашей Души" Художник Klim Lee

У вас душа - дитя: ее бы укачать,
Я слишком во плоти для этого фантома,
Чуть что готового исчезнуть, замолчать;

Я был бы рад воспеть с искусством Хризостома
Всю вашу красоту, чья видимая часть
И то загадочна, и то полузнакома.

Она как монастырь, в котором дремлет страсть, - Нужна особенная хитрость, непростая, Чтобы открыть врата и в монастырь попасть. Один предложит вам сокровища, желая Вас ими приманить и внутрь войти скорей; Потом другой вскричит с коварством: "Обожаю Закаты, вечера, покой монастырей, Где отзвук слышится, как память, протяженный..." Но будет попусту стучаться у дверей.

У вас душа нежна и пахнет анемоной,
У вас душа хмельна, как поцелуй в огне,
У вас душа - лазурь воды незамутненной;

Я знаю, аромат растает как во сне,
Похитят поцелуй, что драгоценней клада,
И зачерпнут воды - я знаю, в глубине

Таятся, скрытые, и нежность, и прохлада.
О, быть на берегу, склоняясь, как цветок,
Над этим озером, - ну что еще мне надо?

Дитя, у вас душа - инфанта: видит Бог,
Ей тяжела парча, ей сон глаза туманит,
Ей хочется поспать, малышке, под шумок.

Дитя, у вас душа - инфанта: так и тянет
Ее под сень ветвей, где отдыхает знать;
Дитя, у вас душа властительницей станет.

У вас душа - дитя: ее бы укачать.
Гийом Аполлинер
Терцины для вашей Души (Пер. М. Яснова)

Художник Klim Lee

 

Музыка: The Daydream - Two Hearts

Антуан де Сент-Экзюпери (1900 - 1944) Биография

Его служба в качестве пилота самолета-разведчика была постоянным вызовом здравому смыслу: Сент-Экзюпери с трудом втискивал в тесную кабину свое грузное, изломанное в многочисленных катастрофах тело, на земле он страдал от 40-градусной алжирской жары, в небе, на высоте десять тысяч метров, - от боли в плохо сросшихся костях. Он был чересчур стар для военной авиации, внимание и реакция подводили его - Сент-Экзюпери калечил дорогие самолеты, чудом оставаясь живым, но с маниакальным упрямством вновь поднимался в небо. Закончилось это так, как должно было закончиться: во французских авиационных частях зачитают приказ о подвиге и награждении бесследно исчезнувшего майора де Сент-Экзюпери.

Мир потерял удивительно светлого человека. Пилоты группы дальней разведки вспоминали, что весной и летом 1944 года Сент-Экзюпери казался "потерявшимся на этой планете" - он по-прежнему умел делать счастливыми других, но сам был глубоко несчастен. А друзья говорили, что в 44-м опасность была ему нужна, "как таблетка болеутоляющего"; Сент-Экзюпери и раньше никогда не боялся смерти, теперь же он ее искал.

Маленький принц бежал с Земли на свою планетку: одна-единственная роза казалась ему дороже всех богатств Земли. Такая планетка была и у Сент-Экзюпери: он постоянно вспоминал детство - потерянный рай, куда не было возврата. Майор все время просил дать ему для патрулирования район Аннесси и, окутанный облачками от разрывов зенитных снарядов, скользил над родным Лионом, над замком Сент-Морис де Реман, когда-то принадлежавшим его матери. С тех пор прошла не одна - несколько жизней, но только здесь он был по-настоящему счастлив.

...Серые стены, увитые плющом, высокая каменная башня - в раннем средневековье ее сложили из больших круглых валунов, а в XVIII веке перестроили. Когда-то господа де Сент-Экзюпери пересиживали здесь набеги английских лучников, рыцарей-разбойников и собственных крестьян, а в начале XX века изрядно обветшавший замок приютил овдовевшую графиню Мари де Сент-Экзюпери и ее пятерых детей. Мать и дочери заняли первый этаж, мальчики обосновались на третьем. Огромная входная зала и зеркальная гостиная, портреты предков, рыцарские латы, драгоценные гобелены, обитая штофом мебель с полустершейся позолотой - старый дом был полон сокровищ, но маленького Антуана (в семье все звали его Тонио) привлекало не это. За домом был сеновал, за сеновалом - огромный парк, за парком тянулись поля, все еще принадлежащие его роду. На сеновале рожала черная кошка, в парке жили ласточки, в поле кувыркались кролики и шныряли крошечные мыши, для которых он строил домики из щепок, - живность занимала его больше всего на свете. Он пробовал приручать кузнечиков (Тонио сажал их в картонные коробки, и они погибали), выкармливал птенцов ласточки смоченным в вине хлебом и рыдал над опустевшим мышиным домиком - свобода оказалась дороже ежедневной порции крошек. Тонио дразнил брата, не слушал гувернантку и вопил на весь дом, когда мать шлепала его сафьяновой туфлей. Маленький граф любил все, что его окружало, и все любили его. Он пропадал в поле, отправлялся в дальние походы вместе с лесником и думал, что так будет продолжаться вечно.

Детьми занималась гувернантка, на домашних праздниках они танцевали, одетые в камзолы XVIII века; их воспитывали в закрытых колледжах - образование Антуан завершил в Швейцарии...

Но мадам де Сент-Экзюпери знала цену этой благодати: положение семьи было отчаянным. Граф Жан де Сент-Экзюпери скончался, когда Тонио не было и четырех лет, состояния он не оставил, а имение приносило все меньший доход. Заботиться о своем будущем детям предстояло самим - взрослый мир, поджидавший разорившихся аристократов за воротами замка, был холоден, равнодушен и пошл.

До 16 лет юный граф жил совершенно беззаботно - Тонио притаскивал домой животных, возился с моделями моторов, дразнил брата и изводил учительницу сестер. Мыши все время разбегались - и он принес в замок белую крысу; зверюшка оказалась на удивление ласковой, но в один скверный день с ней разделался не переносивший грызунов садовник. Потом в нем проснулся Эдисон, и он принялся собирать механизмы. Телефон из жестянок и консервных банок работал отлично, а паровой двигатель взорвался прямо в руках - от ужаса и боли он потерял сознание. Затем Тонио увлекся гипнозом и терроризировал бонну, обожавшую сладкое, - наткнувшись на повелительный взгляд ужасного ребенка, несчастная старая дева замирала над коробкой вишни в шоколаде, как кролик перед удавом. Антуан был проказлив и очарователен - ладный, крепкий, со светло-русой кудрявой головой и мило вздернутым носом...



Детство кончилось, когда от лихорадки умер любимый брат Франсуа. Он завещал Антуану велосипед и ружье, причастился и отошел в мир иной - Сент-Экзюпери навсегда запомнил его спокойное и строгое лицо. Тонио уже семнадцать - впереди военная служба, а затем надо думать о карьере. Детство кончилось - и вместе с ним исчез прежний золотоволосый Тонио. Антуан вытянулся и подурнел: волосы распрямились, глаза округлились, брови почернели - теперь он был похож на совенка. В большой мир вышел нескладный, застенчивый, нищий, не приспособленный к самостоятельной жизни, исполненный любви и веры юнец - и мир тут же набил ему шишки.

Антуана де Сент-Экзюпери призвали в армию. Он выбрал авиацию и отправился служить в Страсбург. Мать давала ему денег на квартиру: сто двадцать франков в месяц (для мадам де Сент-Экзюпери это была очень большая сумма!), и у сына появилось пристанище. Антуан принимал ванну, пил кофе и звонил домой по своему собственному телефону. Теперь у него было время для досуга, и он не мог не влюбиться.

Мадам де Вильморен была настоящей светской дамой - молодая вдова со связями, состоянием и большими амбициями. Ее дочь Луиза славилась умом, образованностью и нежной красотой. Правда, она не отличалась крепким здоровьем и около года провела в постели, но это только добавляло ей очарования. Луиза, утопая в подушках, принимала гостей в тончайшем пеньюаре - и двухметровый здоровяк Сент-Экзюпери совершенно потерял голову. Он написал матери, что встретил девушку своей мечты, и вскоре сделал предложение.

Такая партия была бы идеальной для обедневшего аристократа, но мадам де Вильморен будущий зять пришелся не по вкусу. У юноши нет ни состояния, ни профессии, а вот странностей хоть отбавляй - и ее дочь всерьез собирается сделать эту глупость! Госпожа Вильморен плохо знала свое дитя: Луизе, конечно, нравилась роль невесты графа, но замуж она не спешила. Все кончилось, когда Сент-Экзюпери, взявшийся без ведома начальства испытывать новый самолет, рухнул на землю через несколько минут после взлета. Он пролежал в больнице несколько месяцев, и за это время Луизе надоело ждать, у нее появились новые поклонники; девушка подумала и решила, что мать, пожалуй, права.

Сент-Экзюпери будет помнить ее всю жизнь. Шли годы, но он все писал Луизе, что по-прежнему ее помнит, что она все так же ему нужна... Луиза уже жила в Лас-Вегасе: туда ее увез муж, занимавшийся торговлей. Он месяцами пропадал по своим делам, в городке то и дело бушевали пыльные бури, и когда Луиза выходила из дома, ковбои спешивались и свистели вслед. Ее жизнь не удалась, а Антуана, к этому времени уже известного писателя, изводили просьбами об автографах... Луизе это казалось странным недоразумением: бывший жених казался ей самым большим неудачником из всех, кого она знала.

Армейская служба подошла к концу, и Сент-Экзюпери отправился в Париж. Годы, последовавшие за этим, стали сплошной цепью неудач, разочарований и унижений. Он с треском провалил экзамен в Морскую академию и, по установленным во Франции правилам, потерял право на высшее образование. Бессмысленные и бесплодные занятия архитектурой, жизнь за счет матери (на этот раз она сняла ему очень плохую квартиру - деньги семьи кончались), обеды у знакомых, завтраки в дешевых кафе и ужины на светских раутах, удручающе однообразные Колетты и Полетты - вскоре Антуан устал и от них, и от себя самого. Он жил как птица небесная: поселившись у великосветских знакомых, граф мог уснуть в ванне, затопить нижний этаж и, проснувшись от яростного вопля хозяйки, спросить ее с трогательным укором: "Почему ты так ужасно ко мне относишься?" Антуан поступил на службу в контору черепичного завода и, уснув посреди рабочего дня, пугал сослуживцев криком: "Мама!" Наконец чаша директорского терпения переполнилась, и потомок рыцаря Святого Грааля, в чьем роду были управляющий королевским двором, архиепископы и полководцы, стал коммивояжером. И прежняя и нынешняя работа внушала ему глубокое отвращение; из дома по-прежнему приходили деньги, и он тратил их на частные уроки, которые брал у профессоров Сорбонны.

А потом мать написала Антуану, что ей придется продать замок... И милый парижский шалопай, считавший себя законченным неудачником, ступил на путь, приведший его к славе.



Дидье Дора, директор авиакомпании "Лакоэтер", вспоминал, как в его кабинет вошел "рослый молодец с приятным голосом и сосредоточенным взглядом", "оскорбленный и разочарованный мечтатель", решивший стать пилотом. Дора отправил графа де Сент-Экзюпери к механикам, где тот с наслаждением принялся возиться с моторами, пачкая руки в смазке: впервые после замка Сент-Морис де Реман он чувствовал себя по-настоящему счастливым.

...Молитвенная скамеечка, обтянутая потертым красным бархатом, кувшин с горячей водой, мягкая постель, любимый зеленый стульчик, который он повсюду таскал за собой, ища по замку мать, старый парк - все это снилось ему в Париже, а в аэропорту Кап-Джуби, зажатом песками Аравийской пустыни, как-то забылось. Он спал на двери, положенной на два пустых ящика, писал и ел на перевернутой бочке, читал при свете керосиновой лампы и жил в ладу с собой - для внутреннего равновесия ему были необходимы ощущение постоянной опасности и возможность совершить подвиг. Дидье Дора был мудрым человеком: он знал, что у него есть пилоты и получше Экзюпери, но никто из них не может повести за собой других людей. С Антуаном чувствовали себя легко и свободно самые разные люди: ему были интересны все, и к каждому он находил свой ключ. Дора сделал его начальником аэропорта в Кап-Джуби, и в написанном через несколько лет представлении к ордену Почетного легиона о Сент-Экзюпери говорилось: "...Пилот редкой смелости, отличный мастер своего дела, проявлял замечательное хладнокровие и редкую самоотверженность, провел несколько блестящих операций. Неоднократно летал над наиболее опасными районами, разыскивая взятых в плен враждебными племенами летчиков Рене и Серра. Спас раненый экипаж испанского самолета, едва не попавший в руки мавров. Без колебаний переносил суровые условия жизни в пустыне, постоянно рискуя жизнью..."

Когда Сент-Экзюпери уезжал в Африку, за плечами у него был один-единственный опубликованный рассказ. В пустыне он начал писать: его первый роман "Южный почтовый" принес ему известность. Во Францию он вернулся знаменитым писателем - с ним заключили договор на семь книг сразу, у него появились деньги. Из авиации он ушел, после того как потерял работу его друг и начальник Дидье Дора. К этому времени Антуан де Сент-Экзюпери был женатым человеком...

Они встретились в Буэнос-Айресе, куда Сент-Экзюпери перевели с повышением - техническим директором компании "Аэропоста Аргентина". Консуэло Гомес Каррило была крошечной, неистовой, стремительной и непостоянной - она успела дважды побывать в браке (ее второй муж покончил жизнь самоубийством), любила приврать и обожала Францию. Под конец жизни она и сама запуталась в версиях собственной биографии: существуют четыре версии, описывающие их первый поцелуй.

...С буэнос-айресского аэродрома взмывает самолет и делает круг над городом: Сент-Экзюпери отрывается от штурвала, наклоняется к Консуэло и просит его поцеловать. В ответ пассажирка говорит, что: а) она же вдова, б) в ее стране целуют только тех, кого любят, в) некоторые цветы, если к ним приблизиться чересчур резко, сразу закрываются, г) она никого никогда не целовала против своей воли. Сент-Экзюпери пригрозил спикировать в реку, и она поцеловала его в щеку - через несколько месяцев Консуэло получила восьмистраничное письмо, заканчивавшееся словами: "С вашего разрешения ваш супруг".



Потом она прилетела к нему в Париж. Они поженились, а вскоре Антуана перевели в Касабланку - теперь он был по-настоящему счастлив. Консуэло была законченной мифоманкой и лгала так же естественно, как дышала, зато она могла увидеть в шляпе удава, проглотившего слона... Она была очаровательно непоседлива и, по словам друзей Сент-Экзюпери, "в беседе перепрыгивала с темы на тему, как козочка". Сутью этой верткой, слегка безумной девушки были ветреность и непостоянство, зато ее надо было опекать и защищать. Сент-Экзюпери чувствовал себя в своей стихии: в замке Сент-Морис де Реман он приручал кроликов, в пустыне - лис, газелей и пум, теперь ему предстояло опробовать свой дар на этом полудиком, неверном, прелестном существе.

Он был уверен, что у него получится: Сент-Экзюпери приручал всех, кто его окружал. Его обожали дети - он делал для них забавные бумажные вертолетики и отскакивавшие от земли мыльные пузыри с глицерином. Его любили взрослые, он славился как талантливый гипнотизер и виртуозный карточный фокусник; говорили, что последним он обязан своим необычайно ловким рукам, а разгадка между тем была в другом. Антуан моментально понимал, кто перед ним: скряга, ханжа или безалаберный добряк - и тут же чувствовал, какую карту тот загадает. Он никогда не ошибался, его суждения о людях были абсолютно верными - со стороны Сент-Экзюпери казался настоящим волшебником.

Он был необычайно добр: когда у него водились деньги, давал в долг направо и налево, когда они заканчивались - жил за счет друзей. Сент-Экзюпери мог запросто приехать к знакомым в полтретьего ночи, в пять утра позвонить семейным людям и начать читать только что написанную главу. Ему прощали все, ведь он и сам отдал бы другу последнюю рубашку. Возмужав, он стал необычайно привлекателен: чудесные глаза, фигура, словно сошедшая с древнеегипетских фресок: широкие плечи и узкие бедра образовывали почти идеальный треугольник... Такой мужчина, как он, мог сделать счастливой любую женщину - кроме Консуэлы Гомес Каррило.

Бедняжка вообще не могла быть счастливой: она постоянно жаждала новых приключений и потихоньку сходила с ума. Это еще больше привязывало к ней Сент-Экзюпери: за взрывами беспричинного гнева он видел скрытую нежность, за предательством - слабость, за безумием - ранимую душу. Роза из "Маленького принца" была списана с Консуэло - портрет получился точным, хотя и сильно идеализированным.



Первое время вид этой пары радовал душу: когда мсье и мадам де Сент-Экзюпери покинули Касабланку, местное общество словно осиротело. А Консуэло все позже приходила домой: у нее появились собственные друзья, и она стала завсегдатаем ночных клубов и артистических кафе. Она делалась все более странной: на прием графиня де Сент-Экзюпери могла прийти в лыжном костюме и горных ботинках. На одном из коктейлей она юркнула под стол и провела там весь вечер - на свет божий время от времени показывалась лишь ее рука с опустевшим бокалом.

О скандалах, разыгрывавшихся в доме Сент-Экзюпери, судачил весь Париж: Антуан никому не говорил о своих личных проблемах, зато Консуэло сообщала о них каждому встречному. Знаменитая авиакатастрофа 1935 года, когда Сент-Экзюпери во время перелета Париж-Сайгон на скорости 270 километров врезался в песок Ливийской пустыни, тоже была результатом домашних склок: вместо того чтобы выспаться перед вылетом, он полночи искал Консуэло по барам. Сент-Экзюпери сбился с маршрута, упал в двухстах километрах от Каира, встретил Новый год среди раскаленных песков, шагая вперед - под палящим солнцем, без воды и пищи. Его спас случайно встретившийся арабский караван. В Париже победителя пустыни ждали восторженные газетчики и вечно недовольная жена.

К началу Второй мировой войны Антуан был уже надломленным человеком: его измотала личная жизнь. Он искал утешение у других женщин. Но оставить Консуэло не мог - ее он любил, а любовь всегда сродни безумию. Уйти он мог только на войну: в 1940 году Сент-Экзюпери пилотирует высотный разведчик "Блох" и снова наслаждается скоростью, свободой и облачками разрывов зенитных снарядов вокруг своего самолета.

...Фронт прорван, немецкие танки рвутся к Парижу, дороги забиты толпами обезумевших беженцев. Сент-Экзюпери перегоняет в Алжир старый "Фарман", в который каким-то чудом уместились все летчики его эскадрильи. Из Африки он возвращается в Париж, а затем эмигрирует: Антуан не может жить в оккупированной стране. Но и в Нью-Йорке ему нет покоя - он пишет очень похожего на "последнее прости" "Маленького принца", не учит английский и тоскует по Консуэло. Жена приезжает - и возвращается ад: друзья рассказывают, как на одном из званых вечеров она битый час бросала ему в голову тарелки. Сент-Экзюпери с вежливой улыбкой ловил посуду, ни на секунду не прекращая говорить, - рассказчик он, как известно, был превосходный.

Консуэло всем и каждому жаловалась на его импотенцию: почему она должна расплачиваться за постоянные аварии мужа и его страсть к высоте?! Но других женщин это не смущало: у Сент-Экзюпери завязались романы с молодой актрисой Натали Пали, художницей Хеддой Стерни, бежавшей в Америку из Румынии; ему была готова посвятить жизнь юная Сильвия Рейнхардт. И хотя он не знал ни слова по-английски, а Сильвия не владела французским, им все же было хорошо вместе: она дарила ему тепло и покой, он читал ей свои рукописи, и то, в чем обвиняла мужа Консуэло, девушку совершенно не волновало. Сент-Экзюпери проводил у Сильвии все вечера, а на ночь возвращался домой и волновался, когда не находил там Консуэло, - он не мог с ней жить, но и обойтись без нее был не в состоянии.



На войну он отправился так же, как Маленький принц в путешествие по другим планетам, - ясно сознавая, что назад дороги нет. Понимало это и военное начальство, сделавшее все, чтобы Сент-Экзюпери не сел за штурвал самолета-разведчика, - в авиации его легендарная рассеянность стала притчей во языцех. Он и в молодости летал не по расчету, а по инстинкту, забывал захлопнуть дверцу, убрать шасси, подключал пустой бензобак и садился не на те дорожки. Но тогда его выручало исключительное внутреннее чутье, помогавшее спастись даже в самых безвыходных ситуациях, а теперь он был немолод, несчастен и очень нездоров - каждый пустяк превращался для него в мучение.

Пилоты эскадрильи любили Сент-Экзюпери так же, как и все, кто с ним сталкивался. Они тряслись над ним, как нянька над ребенком, к самолету его постоянно сопровождал встревоженный эскорт. На него натягивают комбинезон, а он не отрывается от детектива, ему что-то говорят, а он, по-прежнему не выпуская из рук книжку, поднимается в самолет, захлопывает дверь кабины... И летчики молятся о том, чтобы он отложил ее хотя бы в воздухе.

Грузный, стонущий во сне, с криво висящими орденом Почетного легиона и Военным крестом, в бесформенной фуражке - всем, кто был вокруг, хотелось его спасти, но Сент-Экзюпери слишком сильно рвался в воздух.

Он требовал, чтобы все вылеты в район Аннесси, где прошло его детство, остались за ним. Но ни один из них не прошел благополучно, и там же оборвался последний полет майора де Сент-Экзюпери. В первый раз он едва ускользнул от истребителей, во второй - сдал кислородный прибор и ему пришлось спуститься на опасную для безоружного разведчика высоту, в третий - отказал один из моторов. Перед четвертым вылетом гадалка предсказала, что он погибнет в морской воде, и Сент-Экзюпери, со смехом рассказывая об этом друзьям, заметил, что она скорее всего приняла его за моряка.



Пилот "Мессершмитта", патрулировавшего этот район, отрапортовал о том, что расстрелял безоружный "Лайтнинг П-38" (точно такой же, и у Сент-Экзюпери), - подбитый самолет отвернул, задымил и рухнул в море. Люфтваффе не засчитало ему победу: свидетелей боя не оказалось, а обломков сбитого самолета не нашли. И красивая легенда о сгинувшем в небе Франции писателе-летчике, человеке, которого арабы прозвали Капитаном птиц, продолжала жить: он исчез, растворился в средиземноморской лазури, ушел навстречу звездам - так же, как и его Маленький принц...

~Tamypu"s gallery~

— Прощайте, — сказал он.
Красавица не ответила.
— Прощайте, — повторил Маленький принц.
Она кашлянула. Но не от простуды.
— Я была глупая, — сказала она, наконец. — Прости меня. И постарайся быть счастливым.
И ни слова упрека. Маленький принц был очень удивлен. Он застыл, смущенный и растерянный, со стеклянным :колпаком в руках. Откуда эта тихая нежность?
— Да, да, я люблю тебя, — услышал он. — Моя вина, что ты этого не знал. Да это и не важно. Но ты был такой же :глупый, как и я. Постарайся быть счастливым… Оставь колпак, он мне больше не нужен.
— Но ветер…
— Не так уж я простужена… Ночная свежесть пойдет мне на пользу. Ведь я — цветок.
— Но звери, насекомые…
— Должна же я стерпеть двух-трех гусениц, если хочу познакомиться с бабочками. Они, должно быть, прелестны. А :то кто же станет меня навещать? Ты ведь будешь далеко. А больших зверей я не боюсь. У меня тоже есть когти.
И она в простоте душевной показала свои четыре шипа. Потом прибавила:
— Да не тяни же, это невыносимо! Решил уйти — так уходи.
Она не хотела, чтобы Маленький принц видел, как она плачет. Это был очень гордый цветок…

~ Маленький принц~

MORE

353 слушали 15 копий [+ в свой плеер]

Адажио Альбинони     История "Адажио Альбинони" (полностью скопировано с  http://sharik0ff.livejournal.com/25381.html) История эта довольно известная. Ее, правда, пересказывают то так, то сяк, поэтому моя версия тем, кто знает, может показаться предвзятой. Ну и вообще, этот анекдот очень известен, и меня могут спросить, зачем я опять за него принялся. Тут я отвечу, что из истории этой, рассказывающей о тоске и немного – о гениальности, сделали какой-то идиотский детектив – я потом поясню, какой. Тогда как, на мой вкус, повествует она о такой неуловимой шутке, как вдохновение, которое, как показывает опыт, случается иногда раз или два в жизни; и больше не появляется. Ну и, в конце концов, не все же слышали этот анекдот – те, кто его не знает, могут найти его занятным. Итак, вот он. Имя Альбинони известно слушателю, мало интересующемуся академической музыкой, в девяти случаев из десяти по пьесе, которая имеет название «Адажио Альбинони». Эта пьеса для органа и струнных кажется ультимативным выражением барочного духа, одной из его вершин – на нынешний, понятно, слух. Что уже само по себе должно настораживать – в исторической перспективе ничто не выглядит так убедительно, как подделки, об этом еще Эко рассуждал. Тем не менее, это в некотором роде поразительная вещь: семиминутный, построенный на секвенциях мотив, который кружится и кружится, как ветер у Екклесиаста. Вот здесь можно взять пьесу, если кто ее еще не слышал. Когда авторов опуса этот именуют полным именем, то после Альбинони всплывает фамилия Джацотто (я встречал также варианты написания Джьяцотто и Джадзотто). Ремо Джацотто, родившийся в начале двадцатого века, был фигурой весьма непоседливой – в академическом мире таких, как правило, не любят. Он сочинял беллетризированные биографии барочных композиторов – Альбинони, Вивальди и многих других. Он был профессором истории музыки, он преподавал, он вел исследовательскую работу. В сороковых годах каким-то образом он разыскал в Саксонской Государственной библиотеке кусок манускрипта, на котором рукой Альбинони был записан обрывок цифрованного баса; Джацотто утверждал, что едва он бросил взгляд на бумагу, как в голове его уже зазвучала музыка. Он написал пьесу на основе баса – то самое Адажио in question. С тех пор опус этот стал самым популярным сочинением, несущим в заголовке имя Альбинони; его исполняли абсолютно все дирижеры, включая Караяна с BPO. Адажио было визитной карточкой Альбинони; многие из тех, кто решал знакомиться с его творчеством, как правило, решали это после того, как слышали Адажио. И здесь начинается вторая часть истории, в каком-то смысле не менее увлекательная, чем первая, и, в любом случае, куда более важная. Всякий, имеющий уши, прикасаясь к бесспорному наследию Альбинони, должен был первым делом заметить, насколько мало отношения – по письму, да и по духу – все прочее творчество композитора имеет к Адажио. Альбинони был в своем роде уникумом среди музыкантов – дилетант и оптимист, более всего в своем творчестве он избегал крайностей. Ни подлинный трагизм, ни совсем уж озорная, буйная радость не имели доступа в его сочинения, всегда балансирующие на сангвинической грани приятия жизни во всех ее проявлениях. Эта эмоциональная сдержанность Альбинони – она больше, чем просто душевная лень: она – творческое кредо, которое невозможно не разобрать с первых же тактов любой его пьесы. И теперь Адажио, с его нисходящим басом, над которым надстроены трагические вздохи струнных, эта пьеса, полная, по выражению одного из комментаторов, «ученой скорби», решительно не желало вставать в ряд с прочими сочинениями Альбинони – ни как целое, ни даже как выделенный из целого цифрованный бас. Она казалась необъяснимой – и именно поэтому у Джацотто потребовали объяснений, а проще говоря, попросили предоставить манускрипт, на основании которого якобы была сочинена пьеса. Джацотто под тем или иным предлогом отказывался; он умер, так и не предъявив доказательств; в его бумагах таинственный манускрипт не был найден. И теперь уже, несмотря на то, что бумажные музыкальные словари все еще повторяют прежнюю легенду, представляется несомненным, что Джацотто всю пьесу сочинил сам – и потому, что нет доказательств обратного, и потому, что Альбинони просто-напросто не мог написать ничего подобного, ни в целом, ни по частям. Он был слишком спокоен и уравновешен для такой музыки. Как я уже сказал, история эта известная, и обычно подается она вот под каким углом: мол, Джацотто сделал Альбинони пиар, а иначе бы большинство слушателей и фамилии такой не знали бы. Некоторые авторы идут дальше и требуют, чтобы у каждого древнего композитора был свой промоутер, свой Джацотто – чтобы, дескать, привлекать к нему внимание. И никто из конспираторов не задается вопросом, каково это на самом деле – сочинить одну из самых популярных академических пьес века и всю славу, причитающуюся за нее, отдать другому – тому, кто умер уж давно, кто при жизни уступал в славе одному только неуемному Вивальди и чье творчество иногда именуют хэппи эндом эпохи барокко. Да, так я сказал, что это история о чуде. Чудо – штука капризная; оно случается раз, может быть два раза в течение жизни. Средней руки композитор Брух создает Первый скрипичный концерт; виртуоз и соперник Бетховена с Шубертом, забытый почти сразу после смерти, Иоганн Непомук Гуммель пишет Концерт для трубы; профессор истории Флорентийского университета Ремо Джацотто сочиняет пьесу, совершенную от начала до конца, какой-то идеально вписанный в пейзаж остров отчаяния и тоски, эпитому безнадежности. Отдает ее в мир и говорит: «Моей тут заслуги мало – я только закончил уже начатое». И больше, в самом деле, не выпускает в свет уже ничего. Только книги, только лекции. Мне иногда кажется, что великая музыка раз за разом специально осеняет головы самых смиренных служителей своих для того, чтобы показать, насколько свободна она, насколько легко она дышит и насколько не заботится табелями о рангах. То есть, в сущности, просто подтверждает: я – чудо. И нет мне преград. Немного о Томазо Джованни Альбинони (с сайта http://stgor.livejournal.com/34648.html) Жил в Венеции на рубеже XVII-го и XVIII-го веков композитор по имени Томазо Джованни Альбинони, на счету которого не много не мало, более 50-ти опер и огромное количество инструментальной музыки. С Альбинони, а точнее с его наследием, судьба злодейка сыграла  коварную шутку, уничтожив его значительную часть во время Второй мировой войны. Большинство рукописей хранилось в архивах Саксонской земельной библиотеки, которая и была разбомблена авиацией союзных сил в марте 1945-го.  Именно по этой причине о творчестве Альбинони после 1720г. нам мало что известно. В XX веке жил на всё той же земле итальянской,  музыковед, профессор истории музыки университета Флоренции, критик и радиоведущий по имени Ремо Джадзотто. Был он среди прочего, биографом разных итальянских композиторов эпохи барокко, таких как Ферруччо Бузони, Джованни Баттиста Виотти, Алессандро Страделлы, Антонио Вивальди, и конечно же нашего старого знакомого, Томазо Джованни Альбинони. Именно он и опубликовал в 1958-м году знаменитое «Адажио соль минор для струнных инструментов и органа, более известное как «Адажио Альбинони»». По утверждению самого Джадзотто, на развалинах печально известной Саксонской земельной библиотеки, им было обнаружен фрагмент ранее не опубликованного произведения Альбинони, состоявший из басовой партии и двух фрагментов партии скрипки, общей продолжительностью в шесть тактов, которые он реконструировал, или другими словами – довёл до ума. Однако, в последствии выяснилось, что пьеса, с точки зрения критики, стилистически отличается от произведений эпохи барокко вообще и Альбинони в частности. После смерти самого Ремо Джадзотто, в 1998, известный музыковед и музыкальный педагог, профессор Люнебургского университета Вульф Дитер Лугерт в соавторстве с Фолькером Шютцем опубликовал в журнале «Praxis des Musikunterrichts» обзор проблемы авторства Адажио, включающий фрагменты писем из Саксонской земельной библиотеки, в которых утверждается, что такой музыкальный фрагмент из наследия Альбинони в собрании библиотеки отсутствует и никогда в нём обнаружен не был. Другими словами, авторство данного опуса, целиком и полностью принадлежит самому Джадзотто, а Альбинони к нему причастен едва-ли. Поныне не до конца понятен мотив Джазотто, который, по всей видимости, приписал авторство своего произведения Альбинони, при этом отказавшись от положенных ему славы и почестей. А музыка… она Божественна. Чувствуется в ней что-то не от мира сего. И даже не важно, чьё имя стоит на титульной странице её партитуры, ибо при прослушивании создаётся весьма отчётливое впечатление, что столь совершенное произведение, не может принадлежать перу простого смертного.  Серия сообщений "Классическая музыка": Часть 1 - Ф. Шопен - Вальс №10 Часть 2 - Фредерик Шопен - Вальс до диез минор №7 Часть 3 - Адажио Альбинони Часть 4 - Ф. Шопен -Ноктюрн до-диез минор Часть 5 - Frederick Chopin - Nocturne No 21 in с-moll. Op. post (Maria Joao Pires) ... Часть 44 - С Днём рождения, Любовь КАЗАРНОВСКАЯ !!! Часть 45 - Певица Магдалена Кожена. Если говорить об опере... Часть 46 - Музыка - Золотая Классика

353 слушали 15 копий [+ в свой плеер]

Адажио Альбинони     История "Адажио Альбинони" (полностью скопировано с  http://sharik0ff.livejournal.com/25381.html) История эта довольно известная. Ее, правда, пересказывают то так, то сяк, поэтому моя версия тем, кто знает, может показаться предвзятой. Ну и вообще, этот анекдот очень известен, и меня могут спросить, зачем я опять за него принялся. Тут я отвечу, что из истории этой, рассказывающей о тоске и немного – о гениальности, сделали какой-то идиотский детектив – я потом поясню, какой. Тогда как, на мой вкус, повествует она о такой неуловимой шутке, как вдохновение, которое, как показывает опыт, случается иногда раз или два в жизни; и больше не появляется. Ну и, в конце концов, не все же слышали этот анекдот – те, кто его не знает, могут найти его занятным. Итак, вот он. Имя Альбинони известно слушателю, мало интересующемуся академической музыкой, в девяти случаев из десяти по пьесе, которая имеет название «Адажио Альбинони». Эта пьеса для органа и струнных кажется ультимативным выражением барочного духа, одной из его вершин – на нынешний, понятно, слух. Что уже само по себе должно настораживать – в исторической перспективе ничто не выглядит так убедительно, как подделки, об этом еще Эко рассуждал. Тем не менее, это в некотором роде поразительная вещь: семиминутный, построенный на секвенциях мотив, который кружится и кружится, как ветер у Екклесиаста. Вот здесь можно взять пьесу, если кто ее еще не слышал. Когда авторов опуса этот именуют полным именем, то после Альбинони всплывает фамилия Джацотто (я встречал также варианты написания Джьяцотто и Джадзотто). Ремо Джацотто, родившийся в начале двадцатого века, был фигурой весьма непоседливой – в академическом мире таких, как правило, не любят. Он сочинял беллетризированные биографии барочных композиторов – Альбинони, Вивальди и многих других. Он был профессором истории музыки, он преподавал, он вел исследовательскую работу. В сороковых годах каким-то образом он разыскал в Саксонской Государственной библиотеке кусок манускрипта, на котором рукой Альбинони был записан обрывок цифрованного баса; Джацотто утверждал, что едва он бросил взгляд на бумагу, как в голове его уже зазвучала музыка. Он написал пьесу на основе баса – то самое Адажио in question. С тех пор опус этот стал самым популярным сочинением, несущим в заголовке имя Альбинони; его исполняли абсолютно все дирижеры, включая Караяна с BPO. Адажио было визитной карточкой Альбинони; многие из тех, кто решал знакомиться с его творчеством, как правило, решали это после того, как слышали Адажио. И здесь начинается вторая часть истории, в каком-то смысле не менее увлекательная, чем первая, и, в любом случае, куда более важная. Всякий, имеющий уши, прикасаясь к бесспорному наследию Альбинони, должен был первым делом заметить, насколько мало отношения – по письму, да и по духу – все прочее творчество композитора имеет к Адажио. Альбинони был в своем роде уникумом среди музыкантов – дилетант и оптимист, более всего в своем творчестве он избегал крайностей. Ни подлинный трагизм, ни совсем уж озорная, буйная радость не имели доступа в его сочинения, всегда балансирующие на сангвинической грани приятия жизни во всех ее проявлениях. Эта эмоциональная сдержанность Альбинони – она больше, чем просто душевная лень: она – творческое кредо, которое невозможно не разобрать с первых же тактов любой его пьесы. И теперь Адажио, с его нисходящим басом, над которым надстроены трагические вздохи струнных, эта пьеса, полная, по выражению одного из комментаторов, «ученой скорби», решительно не желало вставать в ряд с прочими сочинениями Альбинони – ни как целое, ни даже как выделенный из целого цифрованный бас. Она казалась необъяснимой – и именно поэтому у Джацотто потребовали объяснений, а проще говоря, попросили предоставить манускрипт, на основании которого якобы была сочинена пьеса. Джацотто под тем или иным предлогом отказывался; он умер, так и не предъявив доказательств; в его бумагах таинственный манускрипт не был найден. И теперь уже, несмотря на то, что бумажные музыкальные словари все еще повторяют прежнюю легенду, представляется несомненным, что Джацотто всю пьесу сочинил сам – и потому, что нет доказательств обратного, и потому, что Альбинони просто-напросто не мог написать ничего подобного, ни в целом, ни по частям. Он был слишком спокоен и уравновешен для такой музыки. Как я уже сказал, история эта известная, и обычно подается она вот под каким углом: мол, Джацотто сделал Альбинони пиар, а иначе бы большинство слушателей и фамилии такой не знали бы. Некоторые авторы идут дальше и требуют, чтобы у каждого древнего композитора был свой промоутер, свой Джацотто – чтобы, дескать, привлекать к нему внимание. И никто из конспираторов не задается вопросом, каково это на самом деле – сочинить одну из самых популярных академических пьес века и всю славу, причитающуюся за нее, отдать другому – тому, кто умер уж давно, кто при жизни уступал в славе одному только неуемному Вивальди и чье творчество иногда именуют хэппи эндом эпохи барокко. Да, так я сказал, что это история о чуде. Чудо – штука капризная; оно случается раз, может быть два раза в течение жизни. Средней руки композитор Брух создает Первый скрипичный концерт; виртуоз и соперник Бетховена с Шубертом, забытый почти сразу после смерти, Иоганн Непомук Гуммель пишет Концерт для трубы; профессор истории Флорентийского университета Ремо Джацотто сочиняет пьесу, совершенную от начала до конца, какой-то идеально вписанный в пейзаж остров отчаяния и тоски, эпитому безнадежности. Отдает ее в мир и говорит: «Моей тут заслуги мало – я только закончил уже начатое». И больше, в самом деле, не выпускает в свет уже ничего. Только книги, только лекции. Мне иногда кажется, что великая музыка раз за разом специально осеняет головы самых смиренных служителей своих для того, чтобы показать, насколько свободна она, насколько легко она дышит и насколько не заботится табелями о рангах. То есть, в сущности, просто подтверждает: я – чудо. И нет мне преград. Немного о Томазо Джованни Альбинони (с сайта http://stgor.livejournal.com/34648.html) Жил в Венеции на рубеже XVII-го и XVIII-го веков композитор по имени Томазо Джованни Альбинони, на счету которого не много не мало, более 50-ти опер и огромное количество инструментальной музыки. С Альбинони, а точнее с его наследием, судьба злодейка сыграла  коварную шутку, уничтожив его значительную часть во время Второй мировой войны. Большинство рукописей хранилось в архивах Саксонской земельной библиотеки, которая и была разбомблена авиацией союзных сил в марте 1945-го.  Именно по этой причине о творчестве Альбинони после 1720г. нам мало что известно. В XX веке жил на всё той же земле итальянской,  музыковед, профессор истории музыки университета Флоренции, критик и радиоведущий по имени Ремо Джадзотто. Был он среди прочего, биографом разных итальянских композиторов эпохи барокко, таких как Ферруччо Бузони, Джованни Баттиста Виотти, Алессандро Страделлы, Антонио Вивальди, и конечно же нашего старого знакомого, Томазо Джованни Альбинони. Именно он и опубликовал в 1958-м году знаменитое «Адажио соль минор для струнных инструментов и органа, более известное как «Адажио Альбинони»». По утверждению самого Джадзотто, на развалинах печально известной Саксонской земельной библиотеки, им было обнаружен фрагмент ранее не опубликованного произведения Альбинони, состоявший из басовой партии и двух фрагментов партии скрипки, общей продолжительностью в шесть тактов, которые он реконструировал, или другими словами – довёл до ума. Однако, в последствии выяснилось, что пьеса, с точки зрения критики, стилистически отличается от произведений эпохи барокко вообще и Альбинони в частности. После смерти самого Ремо Джадзотто, в 1998, известный музыковед и музыкальный педагог, профессор Люнебургского университета Вульф Дитер Лугерт в соавторстве с Фолькером Шютцем опубликовал в журнале «Praxis des Musikunterrichts» обзор проблемы авторства Адажио, включающий фрагменты писем из Саксонской земельной библиотеки, в которых утверждается, что такой музыкальный фрагмент из наследия Альбинони в собрании библиотеки отсутствует и никогда в нём обнаружен не был. Другими словами, авторство данного опуса, целиком и полностью принадлежит самому Джадзотто, а Альбинони к нему причастен едва-ли. Поныне не до конца понятен мотив Джазотто, который, по всей видимости, приписал авторство своего произведения Альбинони, при этом отказавшись от положенных ему славы и почестей. А музыка… она Божественна. Чувствуется в ней что-то не от мира сего. И даже не важно, чьё имя стоит на титульной странице её партитуры, ибо при прослушивании создаётся весьма отчётливое впечатление, что столь совершенное произведение, не может принадлежать перу простого смертного.  Серия сообщений "Классическая музыка": Часть 1 - Ф. Шопен - Вальс №10 Часть 2 - Фредерик Шопен - Вальс до диез минор №7 Часть 3 - Адажио Альбинони Часть 4 - Ф. Шопен -Ноктюрн до-диез минор Часть 5 - Frederick Chopin - Nocturne No 21 in с-moll. Op. post (Maria Joao Pires) ... Часть 43 - Бетховен, Шопен, Дебюсси в личном исполнении Веры Лотар - Шевченко Часть 44 - С Днём рождения, Любовь КАЗАРНОВСКАЯ !!! Часть 45 - Певица Магдалена Кожена. Если говорить об опере...

Выберите время и послушайте

Выберите время и послушайте

Прощание

Олег Даль, Валентин Никулин на прощании с Владимиром Высоцким. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

Все цветы были раскуплены. Зашли с Лидией Постниковой (замдиректора "Современника") в цветочный на Чернышевского - тоже пусто, только ромашки. Взяли все, что были. К гробу подошли беспрепятственно, милиция отдавала нам честь.

Труппа театра "Современник" 28 июля 1980 года: Игорь Кваша, Виктор Тульчинский, Галина Соколова, Маша Шверубович, Леша Кутузов, Люся Крылова, Галина Боголюбова, Валентин Гафт, Лена Козелькова...

Владимир в руке держал сухую красную розу.
Наш букет ромашек мы с Лидией Владимировной положили Высоцкому в ноги.

Так они и вошли в историю фотографии...

Рядом с Высоцким В.Янклович, В.Туманов, В.Абдулов и И.Годяев (фельдшер).

Панихида в холле подъезда утром 28 июля 1980 года.
Слева направо: отец и мачеха Владимира, Оксана Афанасьева (Ярмольник), над изголовьем (высокий) - сын Марины Влади Пьер, администратор В. Янклович, Н.Высоцкий, М.Влади, мать Владимира, И. Годяев и В. Шехтман (двоюродный брат В. Абдулова)


А.Макаров, И.Годяев (фельдшер), В.Туманов, А.Подболотов, С.Говорухин, В.Янклович, А.Федотов (врач).

Театр на Таганке 28 июля 1980 года.

Театр на Таганке 28 июля 1980 года.

Панихида в театре на Таганке 28 июля 1980 года.

Ю.Любимов, Л.Абрамова, М.Влади

А.Иншаков, Л.Филатов, Ю.Беляев, С.Фарада

Л.Ярмольник, А.Иншаков, В.Золотухин, Ю.Любимов

Отец Высоцкого и мачеха (мама Женя).

28 июля 1980 года. Андрей Миронов.

Театр на Таганке, 28 июля 1980 года. Вынос гроба.

Театр на Таганке, 28 июля 1980 года. Вынос гроба.
В.Янклович, Л.Филатов, В.Золотухин, В.Дыховичный

Таганская площадь, 28 июля 1980 года. Вынос гроба.

28 июля 1980 года. Прощание.

28 июля 1980 года. Прощание.

28 июля 1980 года. Прощание.

28 июля 1980 года. Прощание.

Таганская площадь, 28 июля 1980 года

Таганская площадь, 28 июля 1980 года

28 июля 1980 года. Автобус с труппой театра на Таганке направляется на Ваганьковское кладбище. В окне - Ю.Любимов.

Мать В.Высоцкого. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

Г.Горин, И.Кваша. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

А.Градский, М.Боярский. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

Р.Быков, Е.Санаева. Ваганьково, 28 июля 1980 года.


М.Козаков. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

Ю.Любимов, Ю.Смирнов. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

С.Говорухин. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

С.Говорухин. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

Б.Хмельницкий, Н.Дупак, С.Говорухин, В.Туманов. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

Н.Губенко, Н.Сайко, Л.Филатов. Ваганьково, 28 июля 1980 года.

Ваганьково, 28 июля 1980 года.
А.Иншаков, Н.Дупак, С.Говорухин, Б.Хмельницкий, В.Янклович, В.Туманов, М.Влади, мать, мачеха и отец Высоцкого.

Ваганьково, 28 июля 1980 года.
Н.Дупак, И.Бортник, С.Говорухин, В.Янклович, М.Влади.

Ваганьково, 28 июля 1980 года.

28 июля 1980 года. Ваганьково.

28 июля 1980 года. Ваганьково.


Сейчас я вспоминаю...
Мы прощались... Навсегда...
Сейчас я понял... Понимаю...
Разорванность следа...
Начало мая...
Спотыкаюсь...
Слова, слова, слова.
Сорока бьёт хвостом.
Снег опадает, обнажая
Нагую холодность ветвей.
И вот последняя глава
Пахнула розовым кустом,
Тоску и лживость обещая,
И умерла в груди моей.
Покой-покой...
И одиночество, и злоба.
И плачу я во сне и просыпаюсь...
Обида - серебристый месяц.
Клеймённость - горя проба.
И снова каюсь. Каюсь. Каюсь,
Держа в руках разорванное сердце...

Стихотворение О.Даля, посвященное памяти Высоцкого
В.Высоцкому, брату. Монино, январь 1981.

http://sadalskij.livejournal.com/1857397.html

Сент Экзюпери .Мы в ответе за тех, кого приручили. Не для впечатлительных читательниц...

 

«Мы в ответе за тех, кого приручили»

(Антуан де Сент Экзюпери)

 

Я - кошка… Всего лишь маленькая кошка… Твоя маленькая кошка… Это ты так называл меня… Помнишь? Нет? А я помню… Я помню, как ты говорил, что никогда-никогда меня не оставишь… Я многое помню…

Я помню, как ты впервые меня увидел и принёс к себе домой ещё маленьким, несмышлёным котёнком… Я помню, как ты учил меня многим вещам, которые должна знать воспитанная кошка… Ты так говорил… Я помню, как смотрела в твои глаза и видела там безграничную нежность и тепло… Я помню, как ты постепенно, не сразу научился говорить со мной, ты стал рассказывать мне о своих бедах и радостях, а я ласкалась к тебе… Я не могла выразить словами, как ты мне дорог, я же не умела говорить… Я помню, как ты держал меня на своих коленях и гладил мою шёрстку… Ты говорил, что мы никогда-никогда не расстанемся… Я верила тебе…

А потом ты всё чаще стал пропадать… На день, на два… Но ты всегда возвращался… Ты приходил и говорил мне… Мы говорили обо всём на свете… Ничего, что я не могла ответить тебе… Я прекрасно понимала тебя… Ты относился ко мне, как к человеку… Да, именно, как к человеку… Ты знал всё, что мне нужно, и я знала, что нужно тебе… Когда ты болел, да что уж скрывать, почти умирал, я сидела рядом с тобой и пыталась хоть как-то согреть тебя… Не скрою, я тогда боялась, что тебя не станет вдруг… Помнишь? Нет, ты ничего этого не помнишь…

За то недолгое время для тебя, и всю жизнь для меня, что я была твоей кошкой, я научилась любить человека… Ты научил меня любить… Знаешь? Нет, не знаешь…

А ты всё чаще и чаще стал уезжать… Надолго… Мне тогда казалось,что ты никогда не вернёшься… Но ты возвращался… Ты всегда возвращался… Я ждала тебя…

А потом в твоей жизни появились Другие… Я не знаю, кто это был… Просто ты уже стал не таким… В твоих глазах не было больше нежности,в твоих глазах уже больше ничего не было… Я смотрела, искала следы того, прежнего Человека… В твоих глазах осталась только пустота… Ты стал все чаще говорить, что я только мешаю тебе, что из-за меня ты не можешь никуда уехать… Я терпела… А что я могла ответить тебе? Я не могла сказать, как ты обещал показать мне весь мир, всю вселенную…

Я и сейчас не могу ничего тебе сказать… В этом холодном, неприятно пахнущем кабинете… Я знаю, что сейчас со мной сделают… Кошки всегда это чувствуют… Я вижу, как ты уходишь… Я хочу закричать, но понимаю, что ты не вернёшься и не заберёшь меня с собой… Как раньше уже не будет… Чьи-то жестокие руки прижали меня, мне трудно дышать… Они что-то говорят, я их не слышу… Мне всё ещё хочется верить в чудо… В чудо твоего возвращения… Но ты уходишь всё дальше и дальше… Я слышу твои шаги… Они всё тише и тише…

Теперь уже всё равно… Возможно, ты вспомнишь обо мне… А может — нет… Впрочем, мне будет уже всё равно… Никогда тебя ни о чём не просила… И сейчас не буду… Может, догадаешься сам… А может и нет…

Мимолётная боль от укола…

Вот и всё…

Теперь темнота…

Прощай, Человек!

 Взято мною с сайта: http://www.inpearls.ru/

 

 

 

 

[2263]

Цитаты из удивительного произведения Антуана де Сент-Экзюпери: "Маленький принц"

 

"Я не знал, что еще ему сказать. Я чувствовал себя ужасно неловким и неуклюжим. Как позвать, чтобы он услышал, как догнать его душу, ускользающую от меня..."



I m a Pictureholic

more

Письма Луизе де Вильморен

"...Знаешь, Лулу, я понял, что не умею писать тебе. Возле тебя я умею только молчать. Представь себе лес, поле, реку, все говорит – вода, птицы, листва. И вдруг наступает тишина. Необычайная. Мне всегда кажется, что в этот миг незримый хозяин спускается в свои владения, стопа его касается травы, и кузнечики от волнения замирают, затихают потрясенные птицы. Почтительно стихает ветер. Ничто не шелохнется. И со мной происходит то же самое, стоит тебе приблизиться. Моя нежность, желания, сожаления – всё замирает. Замирают образы , что рождаются во мне, – я принимаю тебя всем своим существом. И боюсь в то же время, боюсь, что ты подумаешь: как здесь тихо! Мне скучно в этом королевстве, ручьи здесь знают слишком мало песен. И медленно уходишь, задевая подолом платья траву, а трава замерла потому, что прикоснулась к твоему платью.

Ты не знаешь, в каком отчаянии будут потом кузнечики: она не слышала, как мы стрекочем! Птицы: она не слышала наших песен. Ветер: она не узнала моей силы. Моей своевольной ярости. Жалуются, переговариваясь все, но стоит тебе приблизиться, вновь замирают в молчании. И от этого мне так больно. Перпиньян, ноябрь, 1933."

О мой застенчивый герой...




Только сейчас понимаю, как талантливо прочла Немоляева эти строки.

О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!

К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Читать далее...

МАЧУ-ПИКЧУ. ПЕРУ.

МАЧУ-ПИКЧУ (в переводе с кечуа - "старая вершина") - город древней Америки, находящийся на территории современного Перу, на вершине горного хребта на высоте 2450 метров над уровнем моря, господствуя над долиной реки Урубамбы.

МАЧУ-ПИКЧУ - основная археологическая достопримечательность континента, объект Всемирного наследия ЮНЕСКО. В 2007 году удостоен звания нового чуда света. Из-за несоблюдения перуанцами ограничений по количеству допускаемых на объект в день туристов ЮНЕСКО грозится лишить Мачу-Пикчу статуса охраняемого организацией объекта.

"Город в небесах", "город среди облаков", "потерянный город инков"... Некоторые археологи полагают, что этот город был создан как священный горный приют великим правителем инков Пачакутеком за столетие до завоевания его империи, то есть приблизительно в 1440 году, и функционировал до 1532 года, когда испанцы вторглись на территорию империи инков. В 1532 году все его жители таинственно исчезли...

Читать далее...

♥ღ♥Лильку нельзя забрать с собой. Счастье Марка Бернеса♥ღ♥

Марк и Лилия вскоре после свадьбы, предположительно 1963 год

Марк Бернес ушел из жизни 45 лет назад, 16 августа 1969 года. Этого певца обожала вся страна. А он больше всего на свете любил свою Лилю — жену. Общих детей у них, к сожалению, не было. Наташа, дочь Бернеса от первого брака, и Жан, сын Лилии, опорой не стали. Наташа живет в Америке, а Жан изрядно потрепал матери нервы притязаниями на квартиру Бернеса на Малой Сухаревской площади.

…Сейчас нет уже и Лилии Михайловны. Я хорошо помню нашу последнюю встречу в той самой квартире Марка Бернеса. Она едва оправилась от двух инфарктов, но историю любви с Бернесом, который называл ее «моя лебединая песня», помнила в деталях. Ею она и жила…