Удар
Я очнулся на полу. Эмма сидит на месте. Ничего не изменилось.
- Что это было? - набравшись смелости, спросил я.
- Я же предупреждала, хуже будет.
Я ощупал карманы: сигареты и зажигалка на месте. Закурил.
- Теперь курить можно, - улыбнувшись, сказала Эмма.
- Спасибо.
- Зачем ты пришел?
- Привели.
- Кто?
- Не скажу.
- Опять?
- Девушка, чем- то похожая на тебя.
- Да? - удивилась Эмма.
- А ты, что думала, ты одна такая? - сказал я, почувствовав, что ко мне возвращается здоровая самоуверенность.
Время пришло
"Видеть - значит подчиняться. Посмотри на яркий свет, ты ослепнешь и обретешь свободу!" - вспомнил я слова Наставника и потянулся за пистолетом.
Удар
Очнулся я уже в другой комнате - более просторной и светлой. Я лежал на кровати, рядом стояла Эмма и какой-то мужчина - низкого роста, полноватый, круглолицый - он мне сразу не понравился. Я попытался встать, с первого раза это у меня не получилось: все тело было как из ваты и не желало подчиняться моей воле. Я было уже совсем отчаялся, но тут мужчина помог мне, и я уселся на кровати. В таком положении я почувствовал себя увереннее и, оглядевшись, заметил, что в комнате есть большое окно, из которого струится яркий солнечный свет. Это обстоятельство меня очень обрадовало. Взбодрившись и улыбнувшись, я нагло спросил:
- Что все это значит?
- Вы разве не знали на что идете? - ответил мужчина и тоже улыбнулся.
Я пощупал внутренний карман плаща и убедился, что пистолета нет. "Так, значит..." - подумал я и вдруг отчетливо представил, как я вскакиваю и бью эту круглолицую сволочь по уху, он падает, я бросаюсь к Эмме, валю ее на пол, зверски насилую, потом вышибаю дверь, и вот я на свободе, и ничто больше не тяготит меня, но все осталось в моем воспаленном воображении. В реальности же я сидел на кровати и глупо улыбался.
- Вы сейчас готовы со мной поговорить или хотите немного отдохнуть? - спросил противный толстяк.
- Я вообще не желаю с Вами разговаривать, - ответил я и подмигнул Эмме.
- Зачем же Вы тогда сюда пришли? - удивился он.
- Не знаю, но во всяком случае, я терпеть не могу мужское общество, - со смехом проговорил я.
- Хорошо, тогда Вами займутся другие, но боюсь, Вы об этом пожалеете, - ответил он и вместе с Эммой направился к выходу.
- Вы оставляете меня одного! - крикнул я им вслед, действительно испугавшись одиночества.
- Ненадолго, чтобы ты обдумал свое положение, - ответила Эмма, и дверь за ними захлопнулась.
- Скажи толстому, что я не сплю, он может в любой момент зайти ко мне в комнату и убедиться в этом! - крикнул я им вслед.
Оставшись один, я решил пораскинуть мозгами и разобраться в той ситуации, в которую попал, определиться, что делать дальше, вспомнить с чего все это началось.
Жизнь моя состояла из упущенных возможностей и навязанных случайностей. Я чем-то был похож на того человека в кафе, которого я надолго запомнил и часто вспоминал. Он сидел за угловым столиком и, наклонившись к своей спутнице, торжественно улыбаясь, громко шептал: "Я, я самый счастливый человек. У меня есть одна мечта, и она, эта мечта, обязательно исполнится. Какая мечта, спросите вы. Я мечтаю о смерти, вот. Я самый счастливый человек." Я смотрел на этого парня, и мне казалось - вот сейчас он затянется сигаретой и повторит все снова, те же слова, потом еще раз и еще, и так до бесконечности. Он был счастлив, а счастье похоже на заезженную пластинку. Я тоже был счастлив. Ненависть переполняла меня, и я был уверен, что рано или поздно реальность (о, реальность!) почувствует ее, мою ненависть. И я был готов. "Ненавижу, ненавижу," - повторял я про себя и дрожал от злости, но понимал, что стоит только начать, и моя ненависть станет спокойной как часовой мастер. Так оно и получилось. Хотя поначалу я немного растерялся, растерялся, растерянность... Сейчас, когда я вспоминаю, я опять испытываю растерянность. Как же все это было? Ну да, растерянность: "я - убийца".
Тут в комнату вошел Цезарь. Я не помнил как выглядел бюст Цезаря на картинке в школьном учебнике истории, но это был именно он. В комнату вошел Цезарь. "Так... начинает сказываться моя подготовка - подумал я - значит есть вероятность победы".
* * *
Я нашел Наставника. Молодец, Лена! Сам бы я о нем никогда бы не вспомнил. Ах, Лена, Лена, как ужасно тебя убили: бетонная балка, подвешенная железными тросами к вертолету, начисто снесла весь верхний этаж твоего дома. Ты, твоя мебель, твои картины, твой аквариум, твой муж, твои соседи, их кошка - все рассыпалось будто бы из хлопушки. Я шел к тебе в гости и остановился купить сигареты в киоске на противоположной стороне улицы. Когда я был влюблен в тебя, я ревновал тебя даже к тому давно умершему человеку, именем которого названа улица, где на верхнем этаже самого высокого дома ты жила. Теперь ты мертва. Во всем виноват пастор. Я не подумал, что сам мог бы погибнуть, прийди чуть раньше, не подумал, что твоим именем теперь тоже можно назвать улицу, я просто решил убить пастора.
* * *
Я нашел Наставника, и он стал моим Наставником не только по глупой кличке. Он сидел на стуле со спинкой, опустив голову на грудь, и я не видел его лица, но представлял его пупок, и мне казалось, что я уловил связь между его взглядом и его пупком.
- Тебе необходимо сойти с ума.
Мы говорили очень долго. Начали издалека. Я несколько раз вскрикивал: "Я - убийца", но он, казалось, не обращал внимания: расспрашивал меня о спортивных новостях, о марках автомобилей, духов, моющих средств, о принципах рассказывания всяких историй. "Занятно, что происходят истории, все, что произошло, можно изложить понятно и отчетливо, и, наоборот: все, что можно рассказать - может произойти". Когда он поднимал голову, лампа отбрасывала тень на его глубокопосаженные глаза, и они казались двумя темными отверстиями у него на лице. Если бы я знал, что по этим черным коридорам отныне потекут мои две параллельные жизни: холодный трезвый расчет, тщательно продуманный план и безумие - параллельные прямые, встреча которых в пространстве Лобачевского.
- Представь себе архи- замысловатый лабиринт, он нарисован на бумаге, можно долго водить карандашом и никогда не пройти его, а можно бросить нитку, которая случайно ляжет от входа до входа - точно - не задевая углов. Случайно. Случайность - это безумие. Твое безумие. Тебе необходимо сойти с ума.
Как я нашел Наставника? Да очень просто и дико. Он оказался главным начальником разведки нашей страны, нашей удивительной Родины. Более того, Наставник - муж cтаршей cестры Президента и, плюс, оригинальный поэт. Ему было позволено экспериментировать внутри и снаружи. Нашел я его очень просто: сползаю на пол телефонной будки, скрип тормозов, из машины выскакивают двое и хватают старика, который говорил из соседнего телефона- автомата. Я безумно устал, не могу даже повернуть голову, у меня хватает сил только скосить глаза и заметить внимательный взгляд Наставника. Он из автомобиля наблюдает за происходящим - это берут вражеского агента, а наш Наставник, этот человек-галактика, любил сам наблюдать за выполнением даже простых операций. Была разработана гениальная схема-ситуация, в которой только агент мог поступить так, как поступил этот старик, и вот его хватают и тащат в машину. Я бегу за ними. Наставник, молча узнав меня, указывает на сидение рядом с собой. Я в автомашине. В ней уютно, прохладно и нежно как губам на материнской коже. "Губы из царства мертвых" - хрипит старик. Только шпион может быть поэтом в такой обстановке! Ему делают укол, а машина медленно трогается. Мы едем в главную контору. Наставник угощает меня сигаретами "Желтый сокол" - это у нас общее, я тоже люблю холодный табак. Мне хочется спать, я будто бы в забытьи (как всегда). Прихожу в себя у него в кабинете. Мы говорим о разных незначительных вещах и наконец главное: "Тебе нужно сойти с ума". Кажется я уже сдвинулся, потому что я мгновенно понимаю - меня вклеивают в разведку, как марку, обычную почтовую марку. Единственный способ избежать наказания за убийство - сойти с ума и попасть в разведку. Банально и глупо, как в кино. Ну и мудак же я! Если бы я писал книгу о своей жизни, я бы ее так и назвал: "Ну и мудак же я". Все что со мной происходит - глупо и пошло, как и я сам. Но я отправляюсь туда. Я отправляюсь разрушать существующее. Я буду эмиссаром ничто, законом исчезновения реальности. Наставник объяснил мне, что страна, в которой мы живем - это не та обычная страна, в которой мы живем - это, это абсолютная свобода от любой необходимости, вплоть до необходимости предикативного и предметного существования. Воплощенное семя мечты, то, что дает жизнь любому недовольству реальностью, любому уходу в себя, в сторону, в работу, в творчество. Все - это мы - ничто.
Я - пустой ничтожный человечек жалеющий себя, ненавидящий все и вся, нуль, муть, да к тому же еще убийца-неудачник. Да нет, не было никакой дурацкой ссоры, никого я не убивал. Я командир лесной базы. Я готовлю отряд к боевому броску туда. У меня красивая черная форма, похожая на скафандр (а, может и правда, все происходит на другой планете?). Я! Я! Я! Рядом с базой быстрая и холодная речка. На боевом авто мы с моей шикарной героической любовницей ездили туда купаться, я убиваю ее; и т награда за это убийство (любовь не для борца) - я разведчик, сумасшедший разведчик. Но, все впереди, у меня есть "впереди", я - победа; а пока я сижу в кабинете Наставника и он объясняет мне свою программу:
- Любая традиционная разведка - всегда согласие с противником, а значит поражение без боя. А я хочу победить. Рулетка здравого смысла - никакой гарантии. Мы пытаемся перехитрить противника, не выходя за границы реальности - поэтому находимся там, где не бывает победы. Всякий обычный шпион действует в расчете на, условно говоря, механический контакт с вражеской системой: он действует под прикрытием легальной легенды или, наоборот, в подполье, но в любом случае, он планирует свои действия как механику в механизме. Можно разобрать и разломать винтики и колеса, но это будет только переменой клавиатуры этого мира - молекулярная структура останется без изменений. Разыгрывать разведоперации как шахматную партию бесполезно и глупо. При любом уровне мастерства фигура занимает клетку на доске и ее можно вычислить и поймать. Ты сам был свидетелем. Разведка имеет ввиду ум вражеской контрразведки, которая, в свою очередь, следит за ее умом. Ум на ум - это как два белых флага, ни рыба, ни мясо. Выигрыш, проигрыш в такой игре - всегда переход к следующей партии, не больше. А что если попробовать сломать шахматную доску, нарисовать другую анти- периодическую таблицу элементов, принципиально изменить модель атома? Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Не совсем.
Наставник - поэт и муж старшей сестры Президента, и ему можно все, более того, поразительные успехи в борьбе с вражескими агентами настолько подняли его авторитет, что он практически единолично разрабатывал все планы внешней разведки. Как поэт он маниакально чувствует всю призрачность и лживость войны по правилам обычной логики.
- Это как разговор, каждый из собеседников имеет ввиду рассудок другого, в результате они говорят о суете и лжи.
Наставник грезит, он делает меня мечтой. Он выдумывает сумасшедшего разведчика.
- Победить разум - свой и чужой - можно только безумием. Это все равно что посадить паука в чернильницу и потом пустить по бумаге, чтобы он написал самое главное слово. Это, как если мы имеем исписанный черным по белому лист бумаги, зачернить его полностью и писать белым по черному. Это, как отрубить палец и вставить его как ключ в замок, и он подойдет, или бросить этот палец и выбить глаз вождю врагов. там у нас очень много агентов, но каждый из них просто винтик в чужой машине - они разумны. Ты будешь безумен. Ты можешь погибнуть в первую секунду, потому что ты ничего не будешь знать - все будет твоим бредом. Но ты можешь и победить, дойти до "Сердца Мира" и разрезать его на четыре части: чувство, волю, разум и безумие.
Наставник. Он учит меня - разрабатывает программу моей подготовки.
- Тебе необходимо сойти с ума. И тогда все призраки всех ночей будут на нашей стороне. Они вступят в бой, призраки всех ночей этого света. Ты - победа. Это риск; победа - всегда риск.
Наставнику можно все. Почему бы не попробовать заслать сумасшедшего разведчика? Ничто должно победить все существующее. Для этого я отправляюсь туда.
- Ты сможешь угадать наблюдателей, настоящих наблюдателей, только если твоя мания преследования примет сверхболезненные масштабы. Ты сможешь притворить свои идеи в жизнь, только если они будут сверхнавязчивыми. Твоя жизнь будет в безопасности - только если она станет маниакальной и сверхреактивной. МДП - Машина Думающая Правильно - Маниакально- Депрессивный Психоз. Возможно ты умрешь еще в процессе подготовки, тогда в разведку отправится твой призрак. Ты наш последний шанс, отчаянная надежда нашей страны - небытийного сердца мира, которое ты никогда не чувствовал и поэтому ненавидел все, что вокруг тебя, вместо того, чтобы ударить своей злобой по другим измерениям.
