Название книги вместе с подзаголовком "Музыка и праздники эпохи барокко" очерчивает круг тем, занимающих автора. Насколько занимает автора каждая из них, становится ясно уже во время чтения. На первом месте музыкальная жизнь Венеции XVII-XVIII веков, на втором биография Вивальди, третье делят описания города и праздников того времени.

Хотя все эти темы более или менее специальные, книга не требует от читателя большего, чем просвещенный дилетантизм в области классической музыки. Для того чтобы спокойно браться за "Венецию Вивальди", достаточно отличать арию от речитатива, а кончерто гроссо от оратории. Кроме того, Барбье (при всей научной строгости книги) не употребляет терминов без особой нужды и занят в основном историей повседневности.

Начинает он с описания городской жизни той эпохи, карнавала и нравов венецианцев. А основная часть книги посвящена разным сферам музыкальной жизни Венеции: сиротским приютам, воспитанницы которых получали отличное музыкальное образование, роли музыки в церквях и монастырях, опере и частным представлениям. Глава об опере - самая объемная и любопытная (масса интересных сведений об устройстве венецианских театров, их публике и ее поведении, композиторах, постановщиках и певцах). Излагает Барбье связно, внятно, доступно и местами даже увлекательно.

Завершает каждую главу рассказ о том, как Вивальди был связан с той или иной частью музыкальной жизни: преподавал в приюте, писал и ставил оперы, получал заказы на музыку для религиозных и светских праздников. Из этих фрагментов, а также из биографического очерка в начале книги и эпилога складывается биография Вивальди. И то, что читатель видит ее сквозь призму времени, места и ремесла, помогает лучше понять и судьбу композитора, и его музыку.

Настойчивость, с которой склоняется на обложке книги слово "увлекательный", вызывает первые - и, увы, небеспочвенные - подозрения. Их подтверждает открывающий "Венецию Казановы" очерк истории города, оказывающийся компиляцией из пространных цитат, в промежутках между которыми Нечаев повторяет их содержание, но в каком-то забубенно-бюрократическом стиле. ("Управление в Венеции опиралось на народную поддержку, а репрессивный аппарат был сведен к минимуму".) Когда же автор пытается придать повествованию хоть какую-то живость, выходит конфуз: Казанова, сообщает Нечаев, "чувствовал себя в этой [венецианской то есть] атмосфере как сыр в масле".

Основная часть книги посвящена венецианским периодам жизни Казановы и тем местам в городе, с которыми он был связан: улице, где он родился, церкви, где его крестили, тюрьме, из которой он сбежал, и т.д. Цитат тут становится еще больше, поскольку каждый сообщаемый все тем же бухгалтерским слогом факт Нечаев иллюстрирует отрывком из какой-нибудь книги о Казанове и фрагментом его собственных воспоминаний. Все эти повторы дополняют глубокомысленные замечания автора о моральном облике героя (издание Казановой памфлета в защиту нравственности, к примеру, он комментирует словами "чья бы корова мычала").

Любые огрехи стиля можно простить за оригинальное содержание, но и с этой точки зрения книга небезупречна. Биография Казановы дана отрывочно (Нечаев не удосуживается хотя бы в двух словах рассказать о том, что происходило с героем во время одного из отъездов из города). А о самом любопытном - связанных с Казановой местах и зданиях - автор рассказывает скупо (время постройки, расположение, владельцы) и в довольно туманных выражениях (тут встречается и "могучий интерьер", и "фасад классической формы").

В итоге мы имеем замечательную идею путеводителя-биографии, загубленную небрежным исполнением. Неудобочитаемый текст с бесконечными повторами. Наконец, небезынтересные сведения об истории Венеции, жизни Казановы и местах, с ним связанных. Однако объем этих сведений достаточен для статьи в "Википедии", но не для книги в триста страниц.

Принимаясь за эту книгу, нужно помнить две вещи. Первое: "История безбрачия" не занимательный нон-фикшн, а серьезная научная работа, нашпигованная ссылками, статистическими выкладками и разборами законодательных актов. Второе: "история", как водится, подразумевает историю европейскую — начиная с Древней Греции и Рима и заканчивая современной Европой и США.

Несмотря на научную строгость книга довольно увлекательна. Причем не только за счет темы, но и потому, что Болонь старается иллюстрировать материал историями жизни известных (или, наоборот, совсем неизвестных) людей, а заодно и примерами из художественной литературы. В итоге читатель получает наглядное представление о том, кто и почему оставался холостяком в ту или иную эпоху, какова была судьба этих людей и как к ним относилось общество. Любопытно, например, как менялся социальный состав холостяков: в Античности ими были философы или богатые мужчины, в Средние века — бедняки и девушки без приданого, в Новое время — деловые люди и военные.

Последняя глава посвящена современности — Болонь показывает, как нормой постепенно становится не брак, а холостая жизнь; как именно холостяк оказывается героем масскульта и образцом для подражания. Ну а общая тенденция, прослеживающаяся на протяжении всей европейской истории, такова: семейная жизнь поощряется в традиционных и тоталитарных обществах, где интересы отдельного человека подчинены государственным. Когда же общество признает право личности на самоопределение, в нем начинают преобладать именно холостяки.