Взял старую повесть, и применил к ней электронные мозги. Бесплатные. Есть ещё за 24 евро в месяц, и за двести с лишним.

Демемор

Буквы на стекле двери, которые распутными завитками перекликались с танцем Саломеи перед Иродом, гласили:

Преподобная ЭФСТАФИЯ КАРУМ

Дарующая Ошеломляющее Чтение Космоса

Но скоротать вечерок за покером с архангелами на раздевание не вышло бы. Ниже приписка:

Преподобная до конца месяца в сумраке Синей Розы. Не беспокоить. Особенно Космосу

За дверью была зачехлённая мебель, и пахнущая нафталином, сожалениями и банкротством пустота. Покой нарушали две медсестры, деловито снующие вокруг каталки.. На ней лежал мужчина лет тридцати. Не труп, просто отключенный - как холодильник в отеле с дурными отзывами. С таким обаятельным лицом, что оно было бы запрещено в 4-5 галактиках, если б человечество прорвалось к звёздам.

Пока не добралось и до Луны.

Молодца облачали в костюм.

-Сильнее, Матильда, — буркнула одна. - Не марципановый.

-Да помню я! — огрызнулась вторая, и затянула шнурки на ботинках пациента. Те, кажется, взвизгнули, и дали клятву вечной верности.

Матильда выглянула в коридор. 

-Чисто.

Каталку выкатили и погнали, будто опасаясь, что пациент вспомнит кто он посреди дороги. У двери с надписью:

WENTER V.
Liarman, Rank 3

-они затормозили. Каталку виртуозно развернули в приёмной, рассчитанной на полтора пигмея и пачку влажных салфеток, и подали в кабинет.

Встрепенулся бульдог в клетке - клон собаки Мефистофеля. Поднялся со стула немолодой импозантный мужчина. Настолько учтивый, что помог им усадить тело в кресло. Оно почти не падало.

-Готовы? — спросила Матильда, доставая шприц.

-Готов, — кивнул господин.

Игла деликатно вошла в шею парню.

-Пять-семь минут.

Медсёстры синхронно сняли халаты. Мужчина задумчиво глядел в их телеса, как зверобой — на языки костра. Они переоделись в нечто земное и вышли из этой истории. Навсегда. Для протокола упомянем, что вторая звалась Линдой. Через шесть минут и сорок две секунды веки молодого человека дрогнули. Он открыл глаза и посмотрел на мир. Так смотрят на соседа, который поставил свой пикап на твою персональную парковку и ещё приклеил жвачку на дверцу.

-Я заснул? — пробормотал он.

Бульдог пискнул от радости и завертел хвостом, которого у него, строго говоря, не было. Атмосфера в кабинете потеплела. В пределах разумного.

-Детектив Барсалога, — представился мужчина, протягивая руку. Парень пожал её. И завис.

-Я… не помню своего имени!

-Естественно, - отозвался детектив. - Демемор.

-Кто демемор?

- Вы.

-То есть?

-То есть, успешно и за весьма приличную сумму прошли третью демеморизацию. Удаление воспоминаний. Всего личного архива в вашей голове. What is your name? — спросил он без всякого перехода.

-I said I don’t know!

-Onde vocк mora? — продолжил детектив, пробегая глазами по бумажке.

-Eu nгo lembro...

-Kanske nеgonstans i Sverige?

-Что вы сказали?! — парень растерянно заморгал.

-Один язык забыли. Прекрасно. Минимум потерь. Один демемор утверждал, что забыл двенадцать. На самом деле он был не полиглотом, а лифтовым техником из Кёнгестранда. С лифтами и правда говорил на их языке...

Парень в ужасе обхватил голову руками.

-Вспомнил. Демемор. Не-ет!

Демеморизацию проходит в среднем один из тридцати пяти, - чтоб забыть ужас, измену, крах империи и всё такое. Теперь не кончали жизнь самоубийством. Благодаря удивительно-о-ому рывку химии стирали инфу, маркированную как «личное» в нейронах. Тем же, кому эта не самая дешевая операция была не по средствам, оставался только старый способ. Попытки избавиться так от творческого бессилия или вылечить наркоманию оказались бесполезны. Потом пациента перемещали в незнакомое место. Конечно, он всеми силами скрывал, что демемор. Они боялись случайно вспомнить или наткнуться на то ужасное, из-за чего пошли на это. На статью со своим фото, на школьного друга... Хотя не смогли бы вспомнить старое имя и под пытками. Имелся лимит: уже пятикратная демеморизация грозила превратить в идиота.

Да и дважды такое с собой сделать... Дважды в одну воронку снаряд не падает. Но трижды?

Чертовщина.

-Может я псих? - с надеждой спросил он.

-Увы, нет. Психам не разрешают. Если позволили, значит были вменяемы, имели чистую кредитную историю и не ограбили в жизни даже вшивого банка.

Ему никто не скажет, почему. Не знают. Даже клиника. Хранят только технические метаданные. И правильно.

- Но ваш случай —уникальный, — объявил Барсалога, подняв ладонь. — Ваши… назовём их так… предыдущие версии оставляли предупреждения. Все трое.

-Все трое? — насторожился парень.

-Угадайте, о чём?

-Я сектант? Шпион? Разоблачил мировой заговор?

-Романтичнее, гораздо романтичнее, — Барсалога изобразил глубокую скорбь. -Они предписывали избегать женщин. Категорически.

Парень моргнул. Улыбнулся.

-Это шутка?

-Хотел бы. Пишут, ваши отношения с дамами неизменно завершались катастрофами. Не в поэтическом смысле. В буквальном. Летально для них. Правда, проверить это теперь невозможно.

-Но это не я их…

-Конечно нет! — поспешно заверил детектив. — Один из вас написал: «Бог против». Другой проще: «У тебя роковой хрен». Цитата дословная. Подробностей, естественно, никаких. Только эмоции.

Парень снова сник. Потом посмотрел на бульдога в клетке.

-Это… он мой?

-Джазекула, — торжественно сообщил Барсалога. — На ошейнике так. Было непросто привезти его, сохраняя анонимность. По документам это "малая инерционная мебель с урчанием". Инструкции прилагаются.

-Джазекула... Интересно, отзовётся ли он, или это новая кличка. Кстати, а я кто?

-Вентер Вил. Предыдущий придумал Вам имя, чтобы арендовать здесь офис и жильё.

-Приятнее, чем те, что обычно дают младенцу счастливые родители. Так это мой офис? Ваш, видимо, на этом же этаже? Ведь Вы - мой секретный шеф, который помогает демемору с социализацией?

-Вы проницательны, детектив. Не утратили профессиональных навыков. Мой офис двумя дверями дальше.

-Судя по той бумажке в рамочке, я не совсем детектив. Я лжецмен. Следовательно, мы в Сен-Сиа.

-Bingo.

Демемор, лжецмен, Сен-Сиа. Тройной тулуп!

***

Лжецмен был последним писком судебной машины. Отчаянной попыткой устранить её громоздкость. Он не адвокат, не следователь и уж точно не психотерапевт. У него имелась лицензия на ложь, украшенная гербовой печатью, словно глумливая наклейка "валяй, ври". Он мог провоцировать, вводить в заблуждение, даже подстрекать —но его слова не имели законной силы, не фиксировались протоколом. Потому что лжецмен. Их нанимали, как только концы не сходились с концами. Часто они являлись, конструировали удобоваримую ложь, и оказывалось, что правда никому и не понадобилась.

Пока широкое распространение эта профессия получила лишь в Сен-Сиа.

Сен-Сиа!

Здесь каждый второй — сценарист, каждый третий — актёр. Наверху, в элитном Клиффрайзе, жили ещё не разорившиеся звёзды; магнаты, империи которых до сих пор не лопнули; гении, которых ещё не раскусили. Сверху взирали они на снующих, как пираньи, продюсеров и прочую мелюзгу, мельтешащую в поисках денег, вдохновения или хотя бы парковочного места.

В Сен-Сиа говорят слоганами... «Твоя жена — кентавр», «Хороший труп пули не боится», «Снято! Но не с неё.» Город манил, как торт в шоколаде, вот только начинка — тухлые яйца. Воняет, правда, красиво. Вы обнаружили себя в Сен-Сиа? Это не новое начало. Это кто-то вас тут забыл. Вас не в храм медиа ввели, а в заблуждение. Что производит его промышленность? Шизофрению. Только здесь можно забыть больше, чем знал. Кажется, потому тут и изобрели демеморизацию, что ни один другой город на Земле не испытывал столь острой потребности забыть всё к чёртовой матери.

Но он ещё не чувствовал. Поднялся, прошёл к окну, раздвинул жалюзи...

-Ну... обычно Сен-Сиа выглядит лучше, - пробормотал Барсалога.

Вентер Вил захохотал.