Без заголовка |
Стрельцы, основав город Уфу в 1574 г., поставили Кремль на том холме, где ныне высится Монумент дружбы (на нашей схеме объект под номером 1). Затем Кремль неоднократно перестраивался. В XVII веке помимо Кремля вокруг Уфы была поставлена стена из частокола. 23 мая 1759 г. грянул гром, принес беду – великий пожар, "от которого состоявшая в кремле Михайловская башня, а от оной гоубтвахтная, караульная изба с сеньми и воеводский дом <…> и на колокольне боевые часы, тюрьма с острогом, девичий монастырь з двумя церквами и протчее <…> згорело".
Какова же была дальнейшая судьба Уфимского кремля; восстанавливались ли уфимские укрепления после пожара 1759 г.; если да, то что представляли они собою, как долго существовали в виде наземных построек, сохранилось ли что-нибудь из них до наших дней?
Возьмем в руки карты, говорящие правду. Есть карта города Уфы, пострадавшего от пожара 1759 г. (хранится в Историческом Архиве в Санкт-Петербурге). На ней обозначены сгоревшие строения, расположенные в Кремле и вблизи него. К карте прилагается подробная опись: "Погорело; Оставше из строений болшаго города; О подлежащем к сносу разного строения<…>". Согласно данной карте, огонь не уничтожил южный угол малого кремля, включая пороховой погреб. Равно оказались нетронуты некоторые постройки севернее кремля и внешняя городская стена.
Другой документ в наших руках – карта, озаглавленная "План Уфимской крепости с показанием на оном, что в прошлом 1760 году июня с 1 и октября по 22 число вновь построено и впредь что строить надлежит <…>представленом апреля 9-го дня при репорте 1761-го году". Кремль вытянут с севера на юг, от современного Монумента до пр. Салавата Юлаева (бывш. ул.Воровского), приблизительно на 600 м. Западная и восточная границы Кремля определяются обрывами. Он являет собою пример сочетания элементов западной и старой русской фортификации: 9 бастионов и фланкирующие сооружения построены из бревенчатых конструкций (на схеме объект 3). На плане показаны две проезжие башни: на южном и на северном конце. Внутри Кремля находились, помимо собора, несколько жилых кварталов, женский монастырь, каменное здание хранилища казны, провинциальная канцелярия, гауптвахта, винный склад и другие строения.
Крепость с бастионами показана и на карте, датированной 1767-1775 гг. "План города Уфы". В экспликации среди прочего упомянуты: монастырь девичий, канцелярия, рентерея с архивом, канцелярия оренбургского горного начальства. Подписано: ”Копировал маркшейдерской ученик Иван Михайлов”. Башни на данной карте не обозначены. Обратим внимание на внутреннюю стену крепости, отделяющую южную часть со Смоленским собором, Воеводским двором, рентереей (хранилищем казны) и прочими зданиями государственной важности. Внешняя городская стена отсутствует.
Еще карта. На ней крепость с бастионами (южная ее часть) показана на плане 1771 г., составленном воеводой Алексеем Борисовым. Именно он был воеводой во время осады Уфы войсками пугачевского атамана И.Зарубина-Чики осенью 1773-зимой 1774 годов. Но…, согласно записи в Журнале уфимской комендантской канцелярии, составленном из различных документов после событий осады и штурма Уфы: "<…>по неимению в нем [городе] крепостного строения, да и никаковаго укрепления <…> в каких местах около того города учреждены пекеты<…>". Редактором Журнала был комендант полковник С.С.Мясоедов. Лукавил комендант в официальном отчете, или писал честно? Вряд ли второе, ибо с "другой стороны баррикады" уфимскую крепость упоминает полковник пугачевской армии Мурадшах Сыртланов в письме к Канзафару Усаеву.
И ведущие историки Уфы в целом доверяют С.С.Мясоедову, хотя, единого мнения нет. Например, в книге "История Уфы" Н.Ф.Демидова пишет: "После пожара кремлевские укрепления уже не восстанавливались, так как в них не было необходимости". В этой же книге, в параграфе о Крестьянской войне Н.Ф.Демидова аккуратно подмечает: "Известную роль сыграли остатки укреплений большого острога, не представляющие, правда, серьезного препятствия".
И.М.Гвоздикова в монографии "Башкортостан накануне и в годы Крестьянской войны под предводительством Е.И.Пугачева", описывая оборону Уфы, упоминает "земляной вал, деревянную крепость с башней, палисад, 13 пикетов".
Еще один кирпич в фундамент нашего доказательства – Кремль был – "План городу Уфе, сочинен в ноябре месяце 1781 года" (хранится в Военно-Историческом Архиве в Москве) демонстрирует нам небольшой фрагмент западной крепостной стены с бастионом, тогда как никаких укреплений более на этой карте нет.
Итак, картографические материалы говорят об Уфимском кремле, восстановленном и расширенном после пожара 1759 г. и существовавшем, по крайней мере, в 1761-1771 годах. Часть крепостной стены простояла до 1781 г.
Дополним наши доводы примерами словесного описания. Уфимский археолог и краевед П.Ф.Ищериков, посвятивший жизнь поиску и сохранению уфимских древностей, в своих рукописях строит догадку о восстановленном кремле, и приводит в пример свидетельство академика немца П.С.Палласа, проведшего в Уфе зиму 1769-1770 годов. Процитируем книгу Палласа: "… прежде бывшия около Уфы укрепления по большей части завалились, а от той полисадом укрепленной линии, которые на шесть верст от города между Уфою и Белою, в шести или семи верстах своими луками сближаются, поперег через уезд была протянута, и во время неспокойствий градския поля и нужные для скота кормовые места защищала, уже и следов почти не видно, кроме некоторых остатков от деревянных караульных башен. Токовое положение города, шесть по разным местам онаго лежащих церквей, и особливо с прочими главнейшими зданиями, на самом вышнем в городе пластинником окруженном угорке, тут же ниже [вероятно ошибка, следует читать выше] ручья Сутолоки стоящие каменная соборная церковь, дают городу вид довольно приятный и гораздо прекраснейший, нежели каков он есть в самом деле".
В толковом словаре В. Даля слово "пластинник" объясняется так: "Пластины лесу, пласт или пластинник м. собират. самая толстая доска, толще всех родов досок; распиленное вдоль бревно, с коего сняты два горбыля; если горбыли не срезаны, то это половинник, развал". В толковом словаре Ушакова аналогично: “Пластинник, пластинника, мн. нет, м. 1. Строевой материал, распиленный в виде пластин (плотн.)".
На плане Уфимской крепости 1761 г. нами не найдено никаких надписей о пластиннике. Возможно, здесь закралась ошибка перевода с немецкого на русский в книге Палласа, но также вероятно, что составитель плана 1761 г. не счел данную подробность достойной упоминания.
По завершении XVIII века картографы составляют еще несколько планов Уфы. На них уже нет ни крепости с бастионами, ни, тем более, внешней стены. Однако на всех планах Уфы рубежа XVIII-XIX веков отмечен земляной вал - с западной и северо-западной сторон. Пример тому – карта 1800 г.
4 августа 2006 г. группой археологов Уфимского Научного Центра РАН под руководством Владимира Овсянникова произведен осмотр на участке периметра крепости XVIII в. Обнаружен элемент крепостной стены, а также различные металлические изделия, фрагменты керамической и стеклянной посуды. Сама крепостная стена включает в себя основание из известняковых блоков, скрепленных в кладке раствором, и бревенчатых конструкций (вертикальных и горизонтальных).
Всего обнаружено 6 фрагментов каменного основания на протяжении 80 метров. Фрагменты находятся на глубине культурного слоя 1-3 м и частично выступают из склонов оврага.
Наиболее крупный фрагмент представляет собой видимую часть стены (h=110см, I=160см, S=70 см). Слева от стены из грунта выступает остаток вертикального бревна d≈30 см, и остатки бревен, находящихся в горизонтальном положении. В склоне просматриваются несколько слоев: слой пожарища, слой каменных и деревянных остатков строений, слой почвы. Слой пожарища и слой различного мусора включают горелое дерево, куски кирпича, четырехгранные гвозди, осколки керамики, осколки стеклянной посуды, кости. Кирпич имеет гладкие кромки. На некоторых кусках кирпича видны отметины из ряда точечных углублений. По мнению археологов, кирпич может быть датирован XVIII-XIX в., осколки неполивной керамики датируются XVII-XVIII вв.; осколки стеклянной посуды принадлежат штофам XVIII века; кованные четырехгранные гвозди – XVIII-XIX века. Данные фрагменты по своей ориентировке и расположению соотносятся с контурами крепостной стены на плане 1761 г. На плане 1761 г. указаний на каменный фундамент нет, однако, такую же стену обнаруживали на крепостном холме во время строительных работ в 1955 г. и в 1960 г. В России деревянные крепости с каменным основанием строились в XVIII в., пример тому – крепость Змеиногорск на Алтае.
Подведем итоги. Письменные источники (картографические и описательные) говорят: Кремль, сгоревший в пожаре 1759 г., был восстановлен в виде крепости с бастионами, простоявшей как минимум 10 лет. Один из бастионов, сохранялся на картах до 1781 г. Состояние и обороноспособность данного крепостного сооружения в период Крестьянской войны, вероятно, были на невысоком уровне.
В преддверии 450-летия добровольного присоединения башкир к Московскому государству вновь встает вопрос о раскопках в историческом ядре города и о создании музея Уфимского кремля. Постановлением Совета Министров БССР №254 от 11.11.1991 г. утверждена Охранная зона улицы Большой Казанской (ныне Октябрьской революции) от Верхнеторговой площади до Монумента Дружбы, поэтому территория периметра крепости должна находится под охраной государства как важный археологический объект. Аспирант УНЦ РАН В.Н.Захаров.
А теперь для сравнения - Кремль Нижнего Новгорода:
и Иркутский острог:
В 2005 году уфимцев обрадовали: «В столице Башкирии начаты проектные работы по реконструкции и восстановления исторических зданий находящихся на территории завода горного оборудования у монумента Дружбы. До революции здесь находился уфимский кремль. Однако в мэрии Уфы считают, что восстанавливать кремль в первозданном виде смысла нет, гораздо важнее реконструировать сам комплекс исторической части города. В администрации столицы Башкирии утверждают, что на эти работы уже найдены инвесторы, готовые вложиться в восстановление уфимского кремля. Потому и готовится проектная документация. Одно из условий, которые мэрия выдвинула проектировщикам - не только реконструкция комплекса, но и создание на исторической территории музея, стилизованного под уфимский Кремль».
В 2006 году внесли поправку: «Мы предполагали, что здесь станут реконструировать и восстанавливать исторические здания, находящиеся у монумента Дружбы. Как выяснилось, Уфимский Кремль строить будут, но такое название теперь имеет новый жилой элитный квартал, который расположится в квартале в створе улиц Коммунистической, Ново-Мостовой, Цюрупы и Октябрьской революции.
Дело в том, что не все уфимцы утратили память, и передавалась от поколения к поколению правда об Уфимском кремле. Энтузиасты писали письма и делали запросы, мечтали об организации экскурсионных маршрутов, и не только мечтали – действовали. В начале августа 2006, если верить местной прессе, два молодых человека: археолог Института истории, языка и литературы УНЦ РАН Владимир Овсянников и учитель истории уфимской школы № 117 Владимир Захаров произвели первый раскоп на участке периметра Уфимского кремля, построенного в XVIII веке. Исследователи обнаружили шесть хорошо сохранившихся элементов крепостной стены. При их расчистке выяснилось, что каменное основание, фундамент частокола датируется началом 1760-х годов. Это подтверждали и найденные в слое пожарища фрагменты керамики и стекла (обломки лепной посуды, подправленной на гончарном круге, горлышки штофов), а также различные металлические изделия.
Кремль вытянут с севера на юг приблизительно на 600 метров, западная и восточная границы определяются обрывами. Внутри кремля находились, помимо собора, несколько жилых кварталов, женский монастырь, каменное здание хранилища казны, провинциальная канцелярия, гауптвахта, винный склад и другие строения.
Республиканская пресса грезила вместе с исследователями: «На территории уфимской крепости идет процесс сноса и строительства, при котором возможна потеря данного ценнейшего объекта. Археологам, историкам и архитекторам же хочется сохранить этот участок старины для потомков: восстановить его, сделать местом для экскурсионных посещений. Реконструированные остатки уникального кремля только подчеркнут древность, мощь и красоту нашего города». Мэрия на сладкие грёзы внимания обратить не пожелала.2009 год был объявлен годом 435-летия основания Уфимской крепости. Слово «кремль» показалось слишком неудобным и очень уж русским, взяли нейтральное «крепость». Власти разорились на плакаты и баннеры, на раскопки не выделили и рубля.
Смоленский собор – первая церковь Уфы, основанная московскими стрельцами и воздвигнутая по велению Ивана Грозного. Очень примечательно уже само место, отмеченное этим храмом: здесь раньше находился деревянный Кремль. Собор был построен в начале XVII в. на месте деревянной Казанской церкви 1579 года. В конце XVII века к нему были пристроены два придела, однако после пожара 1816 г. приделы были снесены. Колокольня в стиле классицизма построена в 1799 году. В 1842 г. бывший Смоленский собор был сделан приходской церковью, которая была освящена во имя Святой Троицы - в память о первом уфимском храме - деревянной Троицкой церкви, сгоревшей в 1796 г.Смоленский собор сохранял черты архитектуры XVII века и являлся ценнейшим архитектурным и историческим памятником Уфы. Он был закрыт в 1933 году. Древнейшие уфимские иконы и утварь были уничтожены, только небольшая их часть оказалась в Художественном музее. Но само здание тогда уцелело. Однако в 1956 г. храм был взорван.
Из книги С. Синенко:
Размеры здания в плане составляли примерно 19 на 15 м, высота – до 20 м. Строительство велось зодчими новгородско-псковской школы. Немного отстояла от храма четырехъярусная тридцатиметровая колокольня. В течение полутора столетий после постройки он оставался единственным каменным храмом во всем Уфимском крае
Троицкая церковь, или Смоленский собор, находилась на месте нынешнего Монумента Дружбы. Центром кремля являлась сначала деревянная Казанско-Богородская церковь, но она простояла недолго, ее уничтожил пожар. В начале XVII в. на ее месте стали возводить каменный храм. Полутораметровые стены выкладывали из большемерного кирпича, причем кирпичи изготовляли на месте (в наше время Смоленский собор, а впоследствии при раскопках недалеко от собора обнаружили следы печей для их обжига). После возведения кирпичной коробки церковные стены покрыли белой грунтовкой, а затем окрасили «червленой», или, иначе, багровой краской, близкой по цвету черепичной кровле. На сохранившемся антиминсе (освященном плате, возложение которого на церковный престол предшествует таинству освящения новых церквей и других церковных таинств) значилось, что собор освятили в 1616 г.
Собор и колокольня строились в духе оборонительных сооружений того времени – толстые стены были укрытием от неприятельских стрел, убежищем даже в том случае, если бы вся крепость оказалась захвачена. Храм относился к «кубическому» типу с пятью главами в виде луковичек на тонких шейках. Алтарь, как принято в старых храмах, состоял из трех частей: в средней находился престол, в левой – жертвенник, в правой – ризница.
Стены были расписаны фресками, пол выложен каменными плитами, под сводами напротив иконостаса устроены хоры, для улучшения акустики в стены под сводами вмурованы голосники – глиняные горшки, обращенные отверстиями наружу, служившие резонаторами (их обнаружили, когда собор в советское время стали ломать).
В XIX в. церковь была перестроена настолько, что старинной осталась лишь средняя ее часть. Отдельно стоящую двухъярусную колокольню высотой 26 м, с нижним ярусом в 9,4 м пристроили в XVIII в. Ценным является архитектурный анализ, проведенный в 1940-е гг. уфимскими архитекторами Н. Лермонтовым и М. Сахаутдиновой, которые пришли к выводу, что архитектура храма характерна для стиля московского строительства XVI в.
Как рассказывает «Летопись Троицкой церкви», храм был назван «Смоленским» при следующих обстоятельствах. Переселенные из Смоленска в Уфу шляхтичи, видя со всех сторон угрожающие действия иноверцев, пожелали иметь у себя для заступничества копию с чудотворного образа Смоленской Божьей Матери. Посланная с позволения царя Алексея Михайловича депутация перенесла на руках из Смоленска в Уфу эту икону, которая и была поставлена в уфимском соборе, отчего тот назван был Смоленским.
Со Смоленским собором и связано одно из преданий времен Крестьянской войны 1773–1775 гг., когда повстанческие войска подошли к городским стенам и подвергли Уфу продолжительной осаде. Предание имеет конкретных действующих лиц, оно гласит, что во время осады ежедневно, при чтении стихов шестипсалмия «Слава в вышних Богу и на земле мир», под сводами храма раздавался без видимой причины «гул колокольный». Это было тем более удивительно, что самой колокольни Смоленского собора к этому времени не существовало – во время большого пожара 1759 г. она обгорела и была разобрана. Странные звуки, как гласит предание, вынуждали священника не раз прерывать службу, а прихожане в страхе выбегали из храма.
О происходящем письменно доложили в Москву – Святейшему Синоду. Последовал приказ находившемуся в Уфе архитектору Казонову обследовать церковь. Тот ее изучил и распорядился церковную главу разобрать и сложить заново. Приказ исполнили, однако странный гул не прекращался. Среди горожан поползли слухи, что звуки эти предвещают гибель города, что нужно бежать из Уфы. Тогда городская администрация решилась на следующий шаг. Воевода Борисов и комендант Мясоедов, совершив вокруг города крестный ход с хоругвями, поклялись перед Казанской и Смоленской иконами, что умрут, но Уфы не сдадут. С этого дня, по легенде, странный гул прекратился.
После восстания в каземате, находившемся под колокольней Смоленского собора, содержались бунтовщики – яицкий казак И. Н. Зарубин-Чика, которому Пугачевым было присвоено имя графа Чернышева, пугачевский полковник казак-уфимец Василий Губанов и их соратники (отсюда – название церкви «пугачевской»). В том же каземате Смоленского собора, где сидели Зарубин и Губанов, находились в период следствия Салават Юлаев с отцом. В ноябре 1774 г. на северо-востоке губернии (нынешний Салаватский район Республики Башкортостан) Салават был схвачен. Он и его отец Юлай Азналин были доставлены в Уфу, заключены в каземат кремля. Следствие по их делу, допросы, очные ставки продолжались больше семи месяцев. Салавата и Юлая возили под охраной в Казань, Москву, Оренбург, затем снова в Уфу. Губернской канцелярией Салавату и Юлаю было «учинено наказание» по 175 ударов кнутом, вырваны ноздри и поставлены на лбу железными клеймами знаки «З», «Б», «И» (злодей, бунтовщик, изменник). Затем отец и сын были отправлены на вечную каторгу в крепость Рогервик (ныне эстонский город Палдиски).
В послереволюционное время церковь пытались уничтожить неоднократно; сначала в 1926 г. во время земляных работ по укреплению спуска к Оренбургской переправе, но тогда горожане, обратившись в высокие инстанции, смогли храм отстоять. Именно после этого историки и краеведы города предложили городским властям создать подробный указатель памятников уфимской старины для того, чтобы установить над ними обязательную защиту и охрану. Согласие на это формально было получено, но дело застопорилось.
С 1930 г. здание использовалось как кинотеатр, затем как склад. В 1940 г. постановлением Совета народных комиссаров БАССР собор был признан историческим памятником, подлежащим обязательной реставрации и сохранению для потомков, однако в 1956 г., несмотря на многочисленные протесты уфимцев, и в нарушение всех предыдущих решений городских властей, памятник архитектуры был разрушен, могилы видных и именитых горожан, которых столетиями хоронили у стен этой церкви, разорены.
К тому времени здание являлось самым древним из сохранившихся памятников истории и культуры Уфы. Чтобы его уничтожить, Уфимский горсовет заключил договор с Управлением «Уралвзрывпром». Разрушить церковь удалось не сразу. Взрывные работы велись в течение трех дней, израсходована была почти тонна тротила. Этого хватило только на то, чтобы расколоть стены на крупные куски.Затем еще три месяца их дробили кирками заключенные уфимского СИЗО. Осколки развозили самосвалами в разные части города как щебень для городских мостовых.
Эта варварская акция вызвала широкий общественный резонанс. 23 августа 1956 г. в «Литературной газете» появилась статья «В защиту памятников культуры» за подписями тринадцати выдающихся деятелей культуры, среди которых были писатели К. Федин и И. Эренбург, академики И. Грабарь, И. Петровский, М. Тихомиров. Кстати, одним из главных аргументов в защиту церкви было как раз то, что она являлась «пугачевской», была связана с событиями Крестьянской войны.
Старожилы вспоминают, что, когда ломали церковь и дома вокруг, городские руководители клятвенно уверяли в том, что на холме будет построена большая многоэтажная гостиница, а на берегу мраморный речной вокзал с колоннами, рестораном и бильярдом, к которому будут причаливать белые пароходы с туристами. Заросший травой берег действительно укатали в асфальт, торговые лабазы и гипсового Чапаева на набережной снесли. Стоявшую недалеко от моста мельницу-«крупянку» (или, как называли ее старики по имени первого владельца, мельницу Петунина), сломали чугунными болванками на тросах. Убрали и небольшую постройку спасательной станции с изящной смотровой башней, переоборудовали Оренбургскую пристань, однако речной вокзал в городе так и не построили.
Через год, в 1957 г., когда торжественно отмечалось 400-летие добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству, чуть южнее места, где стояла Троицкая церковь, состоялась закладка монумента Дружбы. Основанием для сооружения гранитной башни послужила и часть фундамента взорванного собора.
В качестве дополнения приведу исторические данные, а также три малоизвестных предания о Смоленском соборе из "ОПИСАНИЯ УФЫ" Михаила Сомова, опубликованного в "Оренбургских губернских ведомостях" в 1864.
Михаил Сомов
ОПИСАНИЕ УФЫ
Прежний торговый рынок и древняя Троицкая церковь. Место это занято было прежде старым торговым рынком и посадскою улицей, и тут же находилась древняя деревянная Троицкая церковь с двумя приделами (Божией Матери Псковской и Св. Чудотворца Николая), прекрасно украшенная снаружи и внутри, но в 1797 году сгоревшая от молнии, ударившей в самую главу церкви; в это же время двумя другими ударами пробило в соборе среднюю главу и свод церковный и опалило весь иконостас в холодной церкви, а у Воздвиженской загорелась колокольна.
У самого берега реки Белой, несколько пониже моста, с незапамятных времён существовала деревянная часовня, причина постройки которой неизвестна; но так как ещё в недавнее время открываемы были там могилы и попадались человеческие кости, то надобно предполагать, что часовня эта устроена была на городском приходском Троицком кладбище.
Старый собор. Довольно крутым подъёмом соединяется с описанной местностью другое более возвышенное пространство, на котором красуется церковь Св. Троицы, древнейший в настоящее время из храмов Уфы. Неправильная, небольшая площадь около храма занята была в старину кремлём, внутри которого церковь эта и находилась.
Троицкая церковь, небольшая и низкая, построенная в стиле древних русских церквей, состоит из двух неравных между собою частей, соединённых между собою, из которых, передняя, более возвышенная и украшенная пятью главами, и есть собственно сохранившаяся часть древнего собора; остальная же – новейшей постройки. Внутренность церкви, не смотря на сделанные в разные времена поправки и переделки, сохраняет ещё и теперь отпечаток древности. Первое отделение храма, имеющее низкие своды, заключает в себе два придела: правый – во имя Св. и Чуд. Николая, левый – во имя Смоленской Божией Матери; передняя же главная часть храма во имя Св. Троицы, очень мала, но выше первой; свод имеет шатрообразный. В иконостасе, отличающемся простотою украшений, по правую сторону плоских дверей, находится большая древняя икона Смоленской Божией Матери[38], принесённая в Уфу шляхтой Смоленской, при самом основании города; царские врата, тоже довольно древние, вырезаны, как утверждают, из цельной дубовой доски, работы, впрочем, довольно простой. Кроме этого из древних вещей здесь сохраняются ещё бронзовое паникадило и серебряные лампады перед нижним ярусом икон в иконостасе. На противоположной стене от иконостаса устроены хоры, ход на которые идёт из алтаря левого придел. Колокольна, принадлежащая к церкви, довольно красива и стоит отдельно.
Об основании этого храма и дальнейшей его судьбе сохранилось несколько сведений, нелишённых интереса и с которыми не будет излишним познакомить читателя.
Первая церковь в городе. Ранее старого собора, при самом основании города, существовала на месте его, в кремле, первая церковь в Уфе, во имя Казанской Божией Матери; церковь эта в 1576 году от грозы сгорела, а с нею вместе одна башня кремля, часть палисада и воеводская канцелярия[39].
Сооружение Смоленского собора. По прибытии в Уфу Смоленской шляхты, вместо церкви Казанской Божией Матери, начал воздвигаться ныне существующий старый каменный собор во имя Смоленской Божией Матери, который и освящён был в 1579 году. Почему эта, единственная в то время в Уфе церковь, названа была с самого начала соборною, – неизвестно. А что её действительно так называли, так это видно, как говорит Г. Ребелинский, из грамоты царя Феодора Иоанновича, где сказано, что для братии Уфимского собора отводится за рекой Белой, вместо жалованья, часть лугов на тысячу копен.
Спустя почти сто лет после его построения, в 1679 году, пристроен был к нему с правой стороны, усердием дворян Артемьевых[41], другой тёплый собор, низкий и тёмный, во имя Св. Апостол Петра и Павла. В последствии именно в 1685 году к этому последнему, тоже с правой стороны, пристроен придел Св. Чудот. Николая на деньги, пожертвованные сотником Курятниковым. В 1759 году, во время пожара от грозы, который, как сказано выше, истребил кремль, в обоих соборах сгорели крыши и иконостасы, исключая иконы Смоленской Божией Матери и царских дверей. После пожара во всех трёх приделах устроены были новые иконостасы и крыши. Все иконы в холодном соборе писаны были художником Захарьевым, человеком жизни строгой и воздержанной, от трудов которого существует ещё и до сего времени местная икона Спасителя, по правую сторону царских дверей. В записках покойного Ребелинского сказано, что Захарьев, по тогдашнему благочестивому обычаю, пред началом трудов, постился четыре недели, чтобы исполнить с благоговением и успехом предначинаемую работу. На эту икону наследниками протоиерея Фрагранского в 1815 году сделана была серебряная позолоченная риза[42]; а на местный образ Смоленской Божией Матери устроена подобная же дворянином и заводчиком Иваном Евдокимовичем Демидовым. Ранее же этих украшений для икон нижнего яруса пожертвованы были в 1775 г. упомянутые выше серебряные лампады купцом Иваном Игнатьевичем Дюковым, прославившимся своим мужеством и распорядительностию во время Пугачёвского бунта. Иконостас, повреждённый снова пожаром 1816 года, ещё раз был возобновлён и позолочен купчихой Маврой Жульбиной, которая устроила также серебряную позолоченную ризу на икону Казанской Божией Матери. Бывший соборный колокол в 133 пуда слишком, перенесённый после в новый собор, перелит был в 1785 г. из старого разбитого в пожаре колокола, с присоединением к нему пожертвованной меди. Переливка его происходила здесь в Уфе в нарочно для того устроенном заводе, находившемся на том месте, в овраге, чрез который теперь сделана, из Казанской улицы в Кладбищенскую, земляная дамба, ближайшая к Троицкой церкви.
Соборная колокольна, построенная одновременно с собором и от времени пошатнувшаяся, в 1772 году, по распоряжению бывшего тогда протоиерея Якова Неверова, сломана по самый нижний ярус, заключавший в себе кладовую, замечательную тем, что после освобождения города от осады, содержались в ней пред казнию главные бунтовщики Чика и Губанов. Со времени сломки колокольни до возведения настоящей, колокола висели на столбах; ныне же существующая колокольна сооружена в 1799 году. В нынешнее положение собор приведён в 1824 году, в год посещения Уфы Императором Александром I. В то время отломан был старый тёплый собор Петра и Павла с приделом Св. Николая Чудотворца и трапеза холодного собора; вместо же этого устроена настоящая тёплая с двумя приделами: с правой стороны – Св. Апос. Петра и Павла, а с левой – Св. Чудотв. Николая; крыша в соборе, вместо прежней деревянной, сделана железная. Всю эту перестройку взялся совершить Чухломский 2 гильдии купец Юдин за 25 т. р., с прибавлением к этому собственного капитала до 5 т. рублей.
(Оренбургские губернские ведомости. Часть неофициальная. 1864. 4 апреля)
По сооружении в Уфе нового кафедрального собора, описанный нами, древний утратил своё прежнее значение и в 1842 году обращён в приходскую церковь. При этой перемене в нём остались все местные иконы и с тем вместе древняя Смоленская икона, древнее бронзовое паникадило и серебряные лампады; прочие же церковные утвари, а также и Чудотворный образ Казанской Божией Матери и большой колокол перенесены были в новопостроенный собор. Потом, по распоряжению Епископа Иоанникия старый собор переименован был в церковь св. Троицы, вместо Смоленской, а левый придел обращён во имя Смоленской Божией Матери[43].
Три предания о древнем соборе. С древним тёплым собором связаны три предания, рассказанные в записках покойного Ребелинского и нелишённые интереса, как характеризующие некоторым образом, суеверные понятия прежнего времени.
В 1739 году в Ноябре месяце, при воеводе Феодоре Ивановиче Новикове, в тёплом Петропавловском соборе случилось вот какое событие. По древнему обыкновению тела усопших не оставляли в домах, как это делается ныне, а выносили на ночь в церковь, в которой они и оставались до дня погребения. Таким образом тело одной женщины внесено было во время вечерни в тёплую соборную церковь. По окончании вечерни священник с причтом ушёл домой и собор остался под надзором сторожа, который истопил печки, по обыкновению, лёг спать за одну из них, находившуюся близ входных дверей. Так как в церкви было жарко, то он спал не крепко и вдруг услышал шорох и лёгкий стук. Привыкши спать с мёртвыми, сторож не испугался, и предположил, что шум этот производят мыши; но всё-таки, желая в этом удостовериться, он встал, зажёг свечку, осмотрел церковь и, не найдя ничего подозрительного, опять лёг на своё место. Однакож нарушенный сон к нему не возвращался и чрез несколько времени он опять услышал шорох и стук; опять встаёт, зажигает свечку и снова осматривает церковь. Не найдя по прежнему ничего, но твёрдо убедясь, что слышанный им шум происходит от шагов человека, сторож принял это за проделки мертвеца и, смелый от природы, решился подстеречь; почему за печку уже не ложился, а отворив у неё заслонку, в самом устье её прилепил к карнизу зажжённую свечку, и притворив неплотно заслонкой печь и закрыв собою проходящий оттуда свет, стал ждать, что будет дальше. Времени прошло немного, как шорох и стук опять послышался. Сторож тотчас отворяет заслонку и свет от свечки прямо падает на стоящий в церкви гроб и на стоящего при нём человека. Сторож, нисколько не испугавшись, бросается прямо на него и, смяв под себя, решается в таком положении ожидать прихода священника или кого нибудь из причетников к заутрени. Будучи уверен, что смятый им человек, есть мертвец, потому что в борьбе с ним был им искусан в плечи и грудь; он размышлял, что если эту борьбу оставить и дать знать об этом происшествии звоном в колокол, то мертвец в это время успеет улечься в гроб и таким образом, лишив его доказательства, подвергнет за ложную тревогу наказанию. Вот почему и принял он вышеозначенное решение. В таком положении сторожем проведена была вся ночь до самого прихода священника к заутрени. Священник, подойдя к дверям и видя, что они ещё заперты, постучал в дверь и получил от сторожа отзыв: я слышу, батюшка, – Вставай же скорее, сказал священник, а я пойду отблаговещу за тебя. – Кончив благовест, он возвращается и, нашед дверь ещё запертой, стучится вторично и опять получает ответ: слышу, батюшка, да нельзя встать. Да почему? – спрашивает священник. – Да потому же, что нельзя встать. – Перекличка эта продолжалась до рассвета. Многие из богомольцев собрались же на паперть; стеклось потом много и любопытных; но дверь церковная не отворялась. От сторожа все уже слышат один и тот же ответ. Доложили наконец об этом воеводе, жившему против собора, по прибытии которого вопросы снова повторились сторожу и снова получили прежний ответ. Тогда приняли следующую меру: в дверь церковную, которая была деревянная, продолбить отверстие против внутреннего засова, чтобы можно было отодвинуть этот засов. Так и сделали. Дверь отперли; вошли в храм и что же увидали: – покойника в гробе, сторожа, искусанного во многих местах до крови и лежащего на здоровой и крепкой старухе, которая и взята была в Воеводскую канцелярию. На допросе она показала, что уже не в первый раз закрадывается в церковь в то время, когда в ней находятся покойники; входила же она в церковь во время вечерни и пряталась за сундуки и киоты, и в заутреню выходила, не возбуждая ни в ком подозрения. Причина, влекущая к этому, была, как она сама объяснила, надобность в зубах мёртвого человека, которые, выбивая или выдёргивая, она употребляла по преданию на излечение разных болезней и особенно лихорадок. – По исследовании всего этого, наряжен был суд и, по определению его, преступница получила должное наказание.
В 1771 году в Марте месяце, в том же тёплом соборе стал слышаться в сводах его колокольный звон (или гул, подобный звону), который начинался от холодного собора и проходя по своду к приделу св. Николая Чудотворца, там оканчивался, потом снова начинался. Он слышался более всего во время заутрени и особенно в чтение шестопсалмия и так громко, что заглушал чтение, которое и приостанавливалось на этот раз. Чем ближе приходило время к лету, тем чаще звон возобновлялся и громче слышался. Свидетелем этого явления был целый город. Наконец тогдашний протопоп собора Неверов донёс об этом своему Епархиальному начальству в город Вятку. Бывший тогда Вятский епископ Лаврентий уведомил об этом с своей стороны Оренбургского Военного Губернатора Рейнсдорфа, по распоряжению которого был прислан из Оренбурга в Уфу, для освидетельствования соборного свода архитектор. Архитектор нашёл, что звон в своде происходит от креста слабо утверждённого в главе, выходящей из свода, и что крест, будучи колеблем ветром, производит звук, подобный колокольному звону, который и разносится по своду. В следствие этого крест был снят, глава разобрана до самого свода и тогда нашли, что связи под крестом положены были крестообразно и что крест, упираясь в них нижним своим концом, от колебания ветра, производил описываемый звон. Об этом открытии тогдашним воеводою Борисовым и протоиереем Неверовым донесено было начальству. Глава же по прежнему была сложена и тот же крест утверждён в главе, только с предосторожностью, чтобы никак не касался связей. Однакож, не смотря на эти предосторожности, звон и после этого слышался неоднократно и продолжался до самого Октября месяца 1772 г., т. е. до начатия осады города единомышленниками Пугачёва; в это же бедственное время прекратился; почему современники и сочли звон предзнаменованием Пугачёвского бунта.
В 1797 году, во время сформирования в городе, по Высочайшему повелению, Уфимского мушкетёрского полка, при протоиерее Василье Михайловиче Фрагранском и городничем Надворном Советнике Павлове, некоторые из граждан, офицеров и солдат означенного полка начали разглашать, что им несколько раз, в ночное время в тёплом соборе виделся огонь, который казался не похожим на обыкновенный, происходящий от свечей, а как будто от постоянной молнии. Рассказы об этом сделались почти общими и опять понудили начальство города к донесению; однакож обстоятельство это на сей раз разрешилось тем, что предварительно поручено было на рассмотрение людям опытным и благоразумным. Последние, исследовав, что в старину в тёплом соборе погребено было множество тел умерших знатных лиц и что, сверх того, собор этот пристроен был к холодному чрез сто лет после его построения, на месте, занятом прежде кладбищем, нашли, что представлявшийся свет был ничто иное, как фосфорическое испарение, происходящее от мёртвых тел. Этим удовольствовались и толки прекратились; свет же в соборе впоследствии исчез.
В нескольких шагах от старого собора находится второе, такое же древнее здание города. Это – так называемые ныне казачьи конюшни – не большое ветхое, каменное, построенное из плитняка здание, служившее в старину денежной кладовой.
(Оренбургские губернские ведомости. Часть неофициальная. 1864. 11 апреля)
В 1759 году Уфа сильно пострадала от пожара, который произошел из-за того, что молния попала в Михайловскую башню. В соборе сгорело много церковных украшений, крыша, иконостас, часы с боем на колокольне, и только в 1767 году Смоленский храм был восстановлен. Трехъярусная каменная колокольня стояла с северной стороны отдельно от собора, но в одной ограде с ним, высотой она была 30 метров (с восьмиэтажный дом), имела восемь колоколов, общий вес которых равнялся более 192 пудам, внизу же помещались пыточные камеры и казематы. Построенная одновременно с собором, Троицкая колокольня в 1772 году была разломана по нижний ярус и лишь в 1799 году, когда храм стал Кафедральным собором города, ее восстановили.
В 1824 году в связи с приездом в Уфу Александра I западную часть храма переделали, «подновили», за что получили выговор от царя, уважавшего старину. По инициативе епископа Амвросия старинные приделы сотника Курятникова и дворянина Артемьева снесли (придел во имя святых апостолов Петра и Павла был поставлен дворянином Артемьевым в 1679 году с южной стороны; а сотник Курятников построил придел во имя Святителя Николая в 1686 году с северной стороны) и приделали пристройку в классическом стиле. Западная пристройка церкви соединялась с главной частью аркой и по размеру была больше, чем старая часть храма.
Уфа 19 века кисти Саврасова
С 1842 года с открытием Воскресенского собора Смоленский храм — старейший в Уфе — теряет свое первостепенное значение и становится рядовой Троицкой церковью. Но уфимцы еще долго помнили древний храм. Р.Г.Игнатьев, занимавшийся изучением истории уфимских церквей, писал в 1876 году на страницах газеты «Уфимские губернские ведомости»: «Так или не так, а мы должны опять иметь в Уфе наш древний Смоленский собор. Как ни старались умалить Смоленский собор, но православный народ помнит его. Все это само за себя говорит нам о необходимости восстановления древней чести Смоленского собора».
Смоленский собор на месте деревянной церкви сложили из камня, со стенами больше 2,5 метра толщиной. Такая кладка могла простоять тысячелетия. Собор по архитектурному стилю был уникален для своего времени – в своды были вмурованы голосники — специальные глиняные горшки. Они служили резонаторами звука, гулко разнося молитвы и песнопения по всему храму. Потолки были расписаны фресками, полы выложены мозаичной плиткой, стены окрашены червленой (багровой) краской. С северной стороны стояла колокольня высотой в 30 метров, с такими крепкими дверями, что даже в 1950-годы, когда в колокольне был гараж, железную дверь хотели выломать и унести – не вышло. На полтора метра вглубь пробили ее, а дальше отступились.
Смоленский собор использовался как оборонительное укрепление во время осады города Пугачевым в 1773-1775 годы. На территории собора были также похоронены погибшие во время осады горожане. Бытует легенда, а скорее быль, о том, как Смоленский собор, словно живой, отреагировал на осаду города Емельяном Пугачевым. Ежедневно, пока армия стояла на подступах к городу, колокола в соборной части храма во время песнопений начинали гудеть, да так громко и странно, что прихожане разбегались в страхе, думая, что Господь предупреждает их о скорой гибели города. Об этом явлении было сообщено в Синод и самой императрице Екатерине II. В спешном порядке из Казани прибыл архитектор, разобрал главу собора и сложил заново, но гул не прекратился. Тогда уфимские воеводы совершили крестный ход вокруг храма, клянясь, что умрут, но не сдадут Уфу «пугачевцам». После этого гул колоколов прошел.
Разрушение Смоленского собора
В 1917 год печальная судьба российских церквей не миновала и Смоленский собор. Он, забытый властями, постепенно приходил в упадок, а в 1933 году был закрыт. 1 декабря 1955 года БашЦИК выпустил постановление об уничтожении памятника духовной культуры, старейшего каменный храм, оплота города. Взрывали его три дня – 2, 3, 5 июня 1956 года. Каменная кладка не сдавалась, «давала нам время образумиться» — как сказал один из членов комиссии взрывников, 80-летний Н. В архивах сохранились сведения, что на уничтожение святыни израсходовали тонну взрывчатки. В первый раз церковь только тряхнуло, во второй – она осела в землю, но устояла. 5 июня взрывчатки заложили столько, что 12 соседних домов разрушилось, на улице Посадской повылетали окна и разбилась посуда. Смоленский собор рухнул – на третий раз, очень символичное число для православия. В 1960 году начали возводить Монумент Дружбы.
| Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |
